Звездная Кровь. Изгой III (СИ) - Алексей Юрьевич Елисеев

Пару дней я думал над решением проблемы, отдавая себя всего тренировкам, а вечером второго дня уже привычно растянувшись на койке, начал крутить проблему. Решение пришло вспышкой, словно осенило.

Я почему-то пытаюсь перебирать решения проблемы, где всё зависит от меня, а ведь в одиночку мне не решить этот вопрос. Да, у меня немного знакомых в мире Единства, но они есть. Нас ведь не в тюрьме держат, а в нормальной по местным меркам армии. Значит, я могу написать и отправить письмо. На ярусе имелась почтовая служба, занимающаяся доставкой писем и посылок по всей башне Поднебесного Аркадона и ближайшим окрестностям.

На следующий день я раздобыл кисточку с бумагой и с четвёртой попытки написал разборчивое письмо на русском языке, в котором изложил суть своей проблемы. Следующим квестом стала его отправка.

За территорию базы меня, естественно, никто выпустить не мог, но Ари подсказал, а затем и проводил к почтовому отделению «Мёртвых Единорогов».

Служащий, седой безрукий ветеран словно с выцветшими глазами, которые, казалось, видели слишком много, едва взглянул на меня, когда я протянул ему сложенное треугольником письмо. Он взял его с привычным равнодушием, взвесил в руке и поставил на него грубую печать с номером.

— Кому? — проворчал он, его голос был хриплым, как наждачная бумага.

Я мгновение колебался, а затем назвал ему адрес и имя.

— Две уны.

Я заплатил. Унами, тут назывались те самые таблетки. Вернее, даже не так. Уна — это самая малая мера веса сушёного красного лишайника с Кровавых Болот, раскинувшихся вокруг башни Поднебесного Аркадона на многие десятки и сотни квадратных километров. Казалось бы, этого красного лишайника вокруг было много, он произрастал на болотах в неимоверных количествах и давал им цвет. Насколько я понял из путаных объяснений Ари, не бывшего мастером разговорного жанра, это растение и благо и проклятье Поднебесного Аркадона. Благо потому, что ни одно живое существо или растение не абсорбировало Звёздную Кровь с такой скоростью. При этом красный лишайник не становился при этом представителем хищной флоры, не становился разумным и вообще вёл себя как приличный скучный лишайник, просто хорошо рос. А проклятье заключалось именно в его бурном росте. Там, где появлялся этот сорняк, ничего другого уже было не посадить. Зато всякая болотная фауна была не против красным лишайником закусить. Из-за этого на Красных Болотах было катастрофически мало сельскохозяйственных угодий и довольно много Звёздных Монстров.

Сборщики хоть и выходили на плантации каждый день, но их продукция постоянно выводилась из оборота Восходящими и теми кто стремился стать Восходящими. По этой причине курс местной валюты на различные товары был всегда устойчивым.

Жалование юнкера составляло двести ун за четыре недели. Так что я мог себе позволить отправить письмо. К тому же мы получали не сам порошок сухого красного лишайника, а небольшие, круглые монетки с квадратной дырой в центре, через которую удобно продеть нитку и носить их в связках. Их в любой момент можно было «обналичивать» на бордовый порошок, содержащий Звёздную Кровь. Официально одну Звёздную Монету покупали около десяти тысяч ун и не во всех обменниках. Также существовал чёрный рынок, где можно было выручить куда большие деньги, продав всего одну Звёздную Монету. Неудивительно, что Соам совершил фактически должностное преступление, и пошёл мне навстречу.

Такая вот экономическая система. Учитывая важность Звёздной Крови в мире Единства, сложно было ожидать чего-то иного.

Служащий принял плату, коротко кивнул, старательно записал всё в журнал и бросил письмо в металлическую корзину, переполненную другими треугольниками. Меня захлестнула волна облегчения, смешанная с гнетущей тревогой. Дойдёт ли моё послание?

Выкинув все сомнения из головы, я и Ари снова окунулись в череду тренировок и учений маршировали, отрабатывали строевые приёмы, стрельбы, марши, фехтование и физические занятия. Помимо прочего, нас учили командовать полуротой и ротой на поле боя. С той лишь разницей, что роты здесь называли центуриями.

Я полностью погрузился в тренировки, ища утешения в привычном ритме боевых упражнений.

Каждый день я заглядывал на почтовое отделение, надеясь, что будет ответ, знак того, что моя весточка получена. Но каждый раз переполненная корзина не содержала ответа на моё письмо.

Неделя, отведённая Ам’Нир’Юн, приближалась к концу. Чувствуя растущее ощущение тревоги, постепенно росло осознание того, что, возможно, я ошибался, насчёт уз боевого братства, в которые верил по умолчанию с самого начала. Но от своих убеждений я отступать не собирался. Люди, которые хоть во что-то верят, должны быть готовы чем-то жертвовать ради своих убеждений в любой момент. Я это знал и был готов.

Шёл четверг, а как известно, четверг — это маленькая пятница. Если учесть, что пятницу я из местной пятидневной недели выкинул, это был последний день перед увольнительной. Мы занимались тем, что знакомились с личным составом своих полуцентурий и учились весь день окапываться.

Когда мы выполнили все задачи, нас вернули на базу. Закончив с ужином, я сидел на большом и широком подоконнике, больше напоминавшем просторную комнату, на ярусе тренировочной базы, и наблюдал, как за горизонтом гаснут последние лучи золотого Игг-Древа, отбрасывая длинные тени на покрытое красноватым туманом пространство болот под нами.

Со мной сидели Ари. Чи и Ха’Нми’Юн. Последний стал нашим «третьим мушкетёром». Длинноволосый, темнокожий юноша из того же народа, что и недоинквизиторша Ам’Нир’Юн. Вроде бы они даже были какими-то далёкими родственниками, но вместе я их не видел никогда. В противоположность серьёзной, холодной и отстранённой Ами, Хан оказался очень общительным и компанейским парнем, готовым расхохотаться в любой момент.

Вербоваться в легион он пришёл со старой, потёртой гитарой за плечами и брался за неё всякий раз, как выдавалась свободная минутка. Конечно, этот музыкальный инструмент имел кое-какие отличия от гитар, которые я помнил, но я музыкантом не был даже близко и сильно сомневался в наличии у себя музыкального слуха. Поэтому критических отличий гитары из Единства от наших не видел.

Сейчас струны инструмента звучали прихотливыми переборами и переливами. Музыка звала за собой. Слушать её было приятно.

— Наше обучение почти завершено, — серьёзно сказал Ари, разрушая волшебство момента. — Немного грустно…

— Ты же вроде, хотел быть офицером в Дохлых Единорогах? — усмехнулся Хан.

— Да, но нас бросят сразу в огонь, — возразил горец. — Не хотелось бы потерять кого-нибудь из вас, болванов.

Я промолчал, а Ха’Нми’Юн тихонько засмеялся.

— Смотри, сам не потеряйся! — ответил он и заиграл весёлую лёгкую мелодию.

— Давайте выпьем? — предложил Ари.

— Поддерживаю! — горячо