Экзотеррика. Роботы Предтеч - Василий Головачёв
Звезда 166 Индейца класса М9 являлась красным гигантом и до описания её в Реестре не пользовалась вниманием земных космоисследователей. Таких сравнительно больших звёзд в галактике была тьма-тьмущая, по выражению Никиты, и ничем особенным они не выделялись. Но наравне с красными карликами это были самые старые звёзды Вселенной, поэтому именно возле них чаще всего находились экзотические объекты – планеты, коричневые и чёрные карлики, а то и подозреваемые в искусственности объекты типа Сфер Дайсона.
Дешифровщики Реестра выдали рекомендации, где искать следующий экзот, и астрономы РКС быстро рассчитали координаты звезды, удалившейся вместе с родительским шаровым скоплением на несколько десятков световых лет от района, описываемого Реестром. После недолгих совещаний учёных и руководителей Роскосмоса была сформирована исследовательская группа в составе шести экспертов, и корвет «Поиск» отправился в путь.
Двадцать первого октября, после недолгой остановки у оранжевого гиганта Хаутмана, он преодолел оставшиеся до цели десять тысяч четыреста световых лет и вынырнул из ВСП-струны на окраине системы под номером 166.
Звезда, окружённая пылевыми завихрениями и пятью планетами, наблюдалась отсюда в виде кровавого глаза злобной твари, и оператор ТС Никита Чуприна предложил дать ей имя Циклоп.
Поспорили, но имя оставили.
Обследовали систему с помощью флота дронов, не нашли ничего, что соответствовало бы термину «неземная археотектоника», и на борту воцарилась атмосфера разочарования и уныния. Впрочем, ненадолго.
Начальник исследовательской группы не зря упомянул текст Реестра, в котором говорилось о существовании на планетах Циклопа «комковатых фрагментов». По сути, речь шла о погружённых под слой песка толщиной до двух километров каких-то продолговатых массивных тел. Длина самого большого достигала двухсот метров, самого маленького – тридцати. И все они на экранах гравитационных сканеров выглядели как земные гусеницы. Но что это такое и какое отношение «гусеницы» имеют к искусственным объектам и военным базам Древних, было непонятно. Находились на самом дне песчаного океана, и пробить песчаные толщи лучами интраскопов исследователи с борта корвета не могли.
В конце концов решили попытаться опустить на ядро Золотой Сферы зонды, оборудованные неймсами. Однако с этим возникла проблема. В отсеке корабля, содержащем техническое оборудование и аппаратуру для манипуляций в космосе, был всего лишь один бур, использующий технологию нейтрализации молекулярных связей. Ни один дрон не смог бы взять его с собой, чтобы с его помощью опуститься на более плотное ядро планеты. И даже имея 3D-репликатор, исследователи не смогли бы за короткий срок сварганить новый беспилотник, собрав его из нескольких малых.
Тогда Архип Лог-Логин предложил последовать совету Никиты: установить неймсбур на катер, коих в транспортном ангаре «Поиска» было около двух десятков, и нырнуть в нём с командой на борту. А поскольку за безопасность экспедиции отвечал майор Антон Лихов, он и возглавил группу, в которую вошли два эксперта: сам Архип Лог-Логин и ксенолингвист Майя Романецкая, двое спецназовцев: Антон и Вася Щёголев, и оператор ТС, он же пилот, Никита Чуприна.
Недовольных решением командира экспедиции специалистов успокоил Архип, обнадёжив их обещанием, что все смогут поучаствовать в изучении Золотой Сферы. Крепостью назвать её было нельзя, однако надежда на непогрешимость Реестра в душах космолётчиков жила, и все жаждали применить свои знания на поприще коммуникации с боевыми роботами.
Катер типа «голем», имеющий противоядерную полевую защиту, оторвался от корвета двадцать второго октября в девять часов утра.
Золотая Сфера имела странную атмосферу. Её самый плотный слой у поверхности песков, создающий почти земную плотность, был толщиной всего в километр, а затем сразу за ним начинался космос, судя по крутому падению давления. Никита первым обратил на это внимание, и Архип поблагодарил пилота за его интерес к деталям.
– Сейчас вы ещё больше удивитесь, – сказал он, – когда мы нырнём в пески.
Параметры среды знали все, однако они были интересны только специалистам.
На минуту зависли над концом одной из «вен» – вспухшей полосы мелкозернистого песка, утыкавшейся в купол Олимпа: место погружения выбрали ещё на борту «Поиска», и «голем» с небольшой скоростью проткнул носом золотистую «вену».
Через пару секунд в кабине наступила коричневая темь, сгущавшаяся по мере погружения катера.
Сидели молча, созерцая виртуальные панели датчиков, высвеченные вириалом управления.
Обычные пульты технических устройств, станций и систем выглядели одинаково, напоминая красивые крылышки бабочки. Но вириалы транспортных комплексов либо упаковывались в подлокотники кресел, либо походили на джойстики, воспринимающие команды, в том числе и мысленные, через ладонь оператора.
Никита сидел в кокон-ложементе в позе загорающего на пляже, не глядя на виомы систем визуального наблюдения (видеокартинки подавались пилоту непосредственно на синапсы глаз), и небрежно пошевеливал джойстиком. Но это была игра на зрителя. На самом деле парень не бравировал и не вёл себя как мажор, зная меру ответственности согласно кодексу СРАМ[7]. Иначе он не служил бы в команде корвета, принадлежащего Центру экстремального оперирования в космосе.
Плотность песков, преодолеваемых катером со скоростью идущего человека, увеличилась, однако не так кардинально, как можно было ожидать, если бы «голем» опускался под землю планет Солнечной системы. Никита снова вслух отметил эту особенность местной геофизики, и Архип сказал с удовлетворением:
– Заметили? Здесь очень необычные пески, товарищи десантники, и по составу, и по размеру песчинок, и по их форме.
– А с виду песок как песок, – проговорил Щёголев.
– Малыш, дай увеличение песчинок.
Компьютер «голема» развернул бесплотный шарик виома, внутри которого появилось несколько золотистых зёрнышек.
– Как вам форма?
– Калаби-Яу, – сказала Майя Романецкая.
– Верно, Машенька, идеальные структуры Калаби-Яу, только в масштабе колоссального увеличения. Объяснение требуется?
– Нет, – сказал Антон.
Физику космоса он изучал в общем порядке, как и все сверстники школьного возраста, да и потом заканчивал высшие учебные заведения, не связанные с научными основами Мироздания, хотя как профессионал в области космических походов обязан был знать законы космического природоведения и хорошо разбираться в терминах. Словечко «Калаби-Яу» означало вариант структуры квантовых флуктуаций вакуума и свёрнутых измерений. Так выглядели эти крошечные, планковского размера[8], удивительные возмущения. Но почему песок, покрывающий всю планету двухкилометровым слоем, имеет форму квантовых свёрток, Антон, естественно, знать не мог.
Впрочем, не знал этого и научный руководитель экспедиции.
– Впечатление такое, – сказал он задумчиво, – что слой вакуума над планетой по неизвестной причине подвергся внезапно инфляционному расширению, которое так же внезапно остановилось, когда структуры Калаби-Яу увеличились в триллионы триллионов триллионов раз. Хотя я могу и ошибаться.
Никто Архипу не возразил. Только Щёголев чуть позже пробормотал не менее задумчиво:
– Может быть, здесь было применено какое-то оружие на неизвестных нам принципах?
– Точно! – подхватил азартный Никита. – Враг подкрался к
