Маг-хранитель - Владислав Адольфович Русанов
– На Украину, – донёсся из телефона предсказуемый ответ. – Я переведусь в Винницу, а папа с мамой будут жить у родственников в Житомире. Хотят бизнес налаживать… – Алёна всхлипнула. – Я не хочу у Винницу.
Она училась в Донецком национальном университете на специальности «журналистика». Летом и ранней осенью много девчонок из её группы перебрались в Винницу, да и преподавателей улизнуло немало. В классическом университете расслоение на любящих Украину и не любящих проходило куда жёстче, чем в техническом. Денис гордился, что из его друзей почти никто не пошёл на поводу у минобразования и не перебрался в Красноармейск. Да и то – что делать в маленьком затрапезном городке? Даже корпус и общежитие тамошнего вуза не были рассчитаны на приезд многотысячной толпы студентов и преподавателей. На что надеялись киевские чиновники? Чего рассчитывали добиться?
Хотя, и без глубоких раздумий понятно, чего они хотели достичь. Разрушить, прежде всего, донецкие университеты, разделить студентов и профессоров, посеять рознь и вражду, а потом гордо заявлять перед западными телеканалами – вот, поглядите, что там осталось у сепаратистов?
– Не уезжай, оставайся, – сглотнув комок, подступивший к горлу, попросил Денис. Ему захотелось расплакаться, как в детстве. – Я не смогу без тебя…
– Нельзя. Папа уже всё решил. Мы уезжаем завтра утром. Грузим вещи в машину и уезжаем…
– Но нельзя же так! Это… Неправильно это! Просто так взять и уехать.
– Я тебе звонила днём. Вызов не проходил.
– А я всё равно был в городе! – так хотелось рассказать о своих приключениях, но Денис понимал, что Алёна примет его за сумасшедшего.
– Приходи ко мне. Хочу с тобой попрощаться не по телефону…
Прийти… Легко сказать. Она жила не так далеко – двухэтажный дом рядом с центральной обогатительной фабрикой. Три остановки на маршрутке от посёлка, где обитал Денис. Они и познакомились, когда возвращались с учёбы в полупустой «газельке». И пешком минут двадцать, если срезать дорогу дворами. Но уже стемнело. Конечно, до комендантского часа ещё далеко, но слова Вайса о том, что тёмные не дремлют, не шли у Дениса из головы. Если они решились напасть днём, то ночью будут делать, что захотят. И наблюдение, которое маг-хранитель обещал оставить, не поможет.
– Дэнчик, ты меня слышишь… Приходи…
Он всё ещё медлил с ответом. Страшно. По-настоящему страшно. Не как в кино, когда на экране разлетаются ошмётки от разрезаемых бензопилой тел. Примерно как в детстве. Ведь, когда ты ребёнок, ты веришь, что под кроватью сидит когтистое и зубастое чудовище, мечтающее сцапать тебя, едва погаснет свет. С годами приходит понимание, что всё это – фантазия, плод воображения, и тогда страх проходит. А сейчас всё реально. Это не фильм ужасов, не книжка-триллер, типа, «Укус бешеного зомби»…
– Дэн! – голос Алёны стал требовательнее, в нём зазвучали нехорошие нотки. – Ты меня слышишь? Ты что, не хочешь меня увидеть? – она всхлипнула. – Приходи. Хоть ненадолго. Я тебя люблю…
Три последних слова, которых парень ждал уже давно, и сыграли решающую роль.
– Бегу! Уже одеваюсь! – выдохнул он в трубку. – Скоро буду. И я тебя люблю…
Застёгивал куртку он уже на лестнице. Хорошо, что шнурки успел завязать, а то мог споткнуться и сломать шею.
Промозглая осенняя ночь – хотя какая там ночь, когда не больше половины седьмого вечера – окутала Дениса, запустила пальцы за воротник. Ёжась и поднимая воротки куртки, чтобы хоть как-то защититься, он быстрым шагом пошёл к выходу из двора. Бегать по Донецку в тёмное время суток не рекомендовалось. Кем не рекомендовалось? Да всеми. Вот хотя бы тем же Минздравом. «Минздрав предупреждает: получить пулю опасно для вашего здоровья!» Конечно, пуля – это уже крайность. Но человек так устроен – если кто-то бежит, значит что-то случилось. Нужно кричать, шуметь, попытаться задержать, вызвать милицию или патруль ополченцев, которые в последнее время почти повсеместно заменили официальные органы правопорядка. Вдруг, бегущий – диверсант или украинский корректировщик огня? Или украл что-то из брошенной квартиры. В посёлке, где жил Денис, людей уехало меньше, чем в близких к линии фронта, но всё равно хватало опустевшего, покинутого впопыхах жилья. Поэтому лучше всего идти широким скорым шагом. Мало ли что – торопится человек успеть в магазин да закрытия или сесть в последнюю маршрутку? А транспорт переставал ходить рано – водители тоже люди и им нужно вернуться домой до начала комендантского часа. Даже таксисты с наступлением сумерек не слишком охотно принимали заказы.
Денег на такси у Дениса всё равно не было. Стипендию он не получал с июня.
На маршрутки в это время суток тоже лучше не рассчитывать. Из центра возвращаются последние, а обратно не идут. И правильно. Кому может понадобиться на работу на ночь глядя?
Придётся пешком, ему не привыкать.
В сумерках не только транспорт Донецка исчезал с улиц. Прохожие тоже старались не показывать носа из дому без лишней на то необходимости. Ожидание войны ещё висело над оставшимися в городе жителями, хотя прибывшим в Донбасс карателям и накостыляли по полной, замкнув два «котла», после чего подписали минские соглашения о перемирии. Но… Соглашения соглашениями, а все хорошо помнили, насколько легко сторонники киевского майдана их нарушают. Простая и вечная, как мир, истина – прав тот, кто сильнее.
Вот поэтому улица пустовала.
Возле местного магазина, имевшего в народе название «Инвалидский» за то, что когда-то давно, ещё при Советском Союзе, здесь получали дефицитные продукты ветераны Великой Отечественной войны, толпились мужички, которые негромко, но оживлённо переговаривались, рассказывая друг другу последние новости. С тех пор, как СССР развалился, магазин стал частным, и хозяева очень неплохо зарабатывали, торгуя водкой на разлив, без всякого, само собой, разрешения. А что? Покупаешь самую дешёвую, разливаешь в пластиковые стаканчики и продаёшь «на вынос», как самую дорогую. Прибыль в несколько сотен процентов. А поток желающих не оскудевал ни в «лихие» девяностые, ни в относительно благополучные «нулевые», ни даже сейчас – война войной, а трубы горят, не подчиняясь геополитическим играм.
Три-четыре человека топтались на трамвайной остановке. Жаль, что рельсы в сторону обогатительной фабрики не проложены.
Дальше начались безлюдные дворы пятиэтажек и девятиэтажек. Только коты с шипением выпрыгивали из мусорных контейнеров, заслышав приближающиеся шаги, да в одном месте стая бродячих собак с рычанием рвала пакет. Видно, там было что-то очень вкусное, поскольку оголодавшие псы трудились с редкостным упорством, пытаясь прогрызть плотный полиэтилен. После
