Война (СИ) - Александр Цзи
— Неожиданно… Но приятно. Мне… то есть нам не помешает светлая голова. Которая никогда не спит, не болит и не выносит мозг другим.
Я быстро зыркнул на Витьку. Тот пропустил шпильку мимо ушей и заявил:
— Ива имеет в виду конкретную стратегию. Чтобы спасти Киру, надо одолеть Габриэля и других Кураторов, у которых на тебя виды. Им нужны допарты. Они не отдадут Киру, пока не получат допарты.
— Я их отдам, — не задумываясь, сказал я.
— Тогда как победишь Единого? — вкрадчиво спросил Витька. — Как вообще найдешь Око Ведьмы? А Погань, что шляется днем? Ее уже не будет отпугивать твой недоустановленный Знак.
— Да, ты прав…
— Дело не просто в допартах, — вставила Ива. — А в самом Олесе Панове. Он собиратель допартов, и Кураторам нужен он целиком, чтобы исследовать то, каким образом его организм взаимодействует с допартами.
— Тогда… Тогда обменяю себя на Киру. Габриэль согласится. Пусть исследует, рано или поздно отпустит.
— К тому времени ты превратишься в овощ, — хмыкнул Витька. — Не вариант.
— Да, — сказала Ива. — Ты не должен отдавать себя в руки Кураторам. Ты погибнешь или станешь инвалидом. Зачем ты такой нужен Кире?
— Предлагаете выкрасть Киру? — спросил я. — Или отобрать силой?
— Когда облака рассеются, Ива-1 будет видеть каждое наше движение, — напомнил Витька. — Как мы в носу ковыряем…
— Как т ы в носу ковыряешь, — уточнил я.
— Неважно! И испепелит прямо с орбиты, если потребуется. Ива-1 — ферзь россов в нашей игре, понимаешь? А у нас такого ферзя нет! Ну, кроме твоей волшбы и… вот этого.
Он достал из кармана зеленую бусину и подкинул на ладони.
Я подскочил. Встав, взял бусину — она была удивительно тяжелая для таких размеров, будто из свинца.
— Ты ее оставил на фундаменте заброшенного Посада, Витька, — сказал я. — Вспомнил?
— Да, вспомнил. И нашел на старом месте. Ни ветром ее не сдуло, ни дождем не смыло.
— Но это же субквантовая бомба!
— В курсе.
— Предлагаешь взорвать Республику Росс?
— Хотя бы их Великую Стену. Для острастки. Чтобы не выделывались и вернули Киру. Как вариант.
Я ошалело уставился на бусину, потом — на Витьку.
— А как ее активировать? А если сами подорвемся!
— Думаю, Ива это знает, — сказал Витька хладнокровно.
— Да, знаю, — ответила она. — Но это очень опасно.
— Ты, кстати, поэтому не спешила нам рассказать, что чего сделана эта твоя фенечка на руке? — спросил Витька.
Я разинул рот, а Ива подняла руку с фенечкой из зеленых камушков, любовно сделанной Решетниковым.
Я требовательно протянул руку.
Ива сняла фенечку, я взял ее и чуть не выронил — весила она с четверть кило. Обычная девушка вряд ли носила бы на запястье этакую тяжесть, но биобот — запросто.
И как я не узнал эти бусины сразу? Решетников, дурень старый, набрал их из кратеров Князьграда и смастерил украшение для своей ненаглядной. Наверняка он и не подозревал, что это за диковина.
— Нет. Я хотела рассказать попозже, чтобы вы не беспокоились лишний раз, что рядом с вами мощнейшее оружие. Сейчас оно абсолютно безопасно. Опасность возникнет при попытке его инициировать. Для этого нужно заморозить эту бусину, а затем быстро нагреть минимум до температуры плавления свинца. Причем сделать это нужно в течение трех секунд. Понятно, что в естественных условиях такие условия сами по себе не возникают.
Я поскреб бороду:
— И как нам ее заморозить, а потом нагреть до температуры плавления свинца?
Витька нетерпеливо проговорил:
— До понятно же как! Сунуть в морозильник, а потом тупо взорвать… чем-нибудь.
— Осталось найти морозильник и что-нибудь взрывающееся, — усмехнулся я.
— Найдем, — уверенно сказал Витька. — Главное, эта штука устойчива прямо сейчас. Но когда жахнет, мало не покажется. Мы помним те кратеры у Князьграда-1. Зеленая бусина поглощает всю материю в радиусе в несколько километров. Взрывать придется на расстоянии, а то ноги не унесем.
Я представил, как мы подбегаем в Великой Росской Стене с морозильником подмышкой, выхватываем бусины в куске пластической взрывчатки и несемся прочь. Бусины — субквантовые бомбы — взрываются наоборот, то есть за доли секунды втягивают воздух, землю, постройки и вообще все материальное в точку, в черную дыру. И нас в придачу, потому что мы не успеем отбежать на нужное расстояние. Я невесело усмехнулся.
— Со временем определимся, как поступить, — наконец сказал я. — Война план подскажет.
Я глянул исподлобья на Иву.
— Что еще ты скрываешь?
— Я ничего не скрываю, Олесь. В моей базе данных немало информации, но чтобы ее получить, нужно задавать правильные вопросы.
— Хорошо, — вздохнув, сказал я. — Сформулирую вопрос иначе: что еще мы должны знать из того, что ты знаешь?
Ива улыбнулась:
— Все, что вы должны знать, вы знаете.
На этом разговор закончился.
Остаток дня я провел в довольно тухлом настроение. Цели и приоритеты ясны, но как добиться всех этих целей — совершенно непонятно. У россов есть Ива-1 и вся мощь их цивилизации, у Единого — вся Погань этого мира и еще невесть какие магические возможности. А у нашей команды мечты — мои допарты да зеленые бусины.
И оптимистичные пятьдесят процентов Ивы.
На меня нахлынули уныние и депрессия. После разговора с Ивой и Витькой во мне укоренилось сильнейшее сомнение в том, что я верну Киру и одолею Единого. Слишком много для одного растерянного ведуна, который и сам-то в магии мало что смыслит. Ничегошеньки у нас не выйдет…
…Среди ночи я проснулся от нежного, почти невесомого прикосновения. Распахнув глаза, мигом включил все свои Знаки, готовый атаковать или бежать.
Но в полумраке палатки, чьи тонкие стенки подсвечивались полной луной, вырисовывалась изящная тень Ивы. Она поднесла палец к губам: мол, не разбуди Витьку.
Я кивнул, озадаченный, и Ива, поманив меня рукой, беззвучно выбралась из палатки. Я полез следом.
Когда мы отошли к вездеходу, Ива повернулась ко мне и мгновение-другое стояла потупившись. Не знай я, кто это на самом деле, подумал бы, что девушка просто смущена и не знает, как начать деликатный разговор.
— Что случилось? — прошептал я, озираясь и сканируя окрестности В-чутьем.
— У тебя проблемы, — прошептала в ответ Ива.
— У меня? Какие еще проблемы?
— Уныние, апатия, общая фрустрация. И… проблемы с гормонами.
— Чего?
— Я помогу решить эту проблему ради нашего общего дела, Олесь. Только не сопротивляйся, пожалуйста, и не шуми.
С этими словами,
