Истории Рейбора: Разбойник - Прохор Сергеевич Смирнов
— Напротив — это совет. Могу дать вам ещё один: в присутствии господина Лаарнеля вам стоит вовсе удерживаться от подобных выходок.
Теперь Чиж ухмыльнулся, совсем не скрываясь.
«Вот мы и поняли, как нам стоит общаться.»
— Благодарю за совет. Могу ответить взаимностью, — альт заинтересованно склонил голову. — Моё самомнение, как и моя репутация, основаны отнюдь не на пустом месте.
Альт едва слышно хмыкнул.
— Конечно.
Чиж, всё также ухмыляясь, откинулся на спинку кресла кареты. Слегка приподняв шторку, он выглянул из окна. Они уже выехали из Муфизола: приземистые трёх- и четырёхэтажные домики остались позади. Дальше, насколько хватал глаз, простирались плантации налатолла. Бесконечные ряды кустов с уже обнажившими волосатые кисточки бутонами раскинулись чуть ли не до самого горизонта. Между ними туда-сюда шныряли рабы. Насколько разглядел Чиж — грайдцы.
«Интересно, — подумал он, — а не лаарнелевскую ли курточку я сейчас ношу?»
Через ещё минут пятнадцать езды показалась усадьба. Это был большой особняк, с несколькими крыльями, с кучей этажей, даже с тремя башенками. Вдоль карниза, вокруг колон, по рамам окон вились какие-то замысловатые узоры, где-то нарисованные, где-то вылепленные, где-то вообще высеченные; сами окна — большие, застеклённые.
«В сорок тысяч эфиров верится больше…»
— Прошу вас задёрнуть шторку, мастер Чиж, — подал голос альт. Чиж отодвинулся от окна и поднял руки вверх.
— Конечно! Гостям не-благородного господина Лаарнеля ни в коем случае нельзя дать даже намёка на присутствие такой низкой личности, как я!
Карета потряслась ещё несколько минут и остановилась. Когда слуга-альт открыл дверь, Чиж увидел песчаную дорожку, ведущую к массивному крыльцу с литыми перилами. Если бы альт не предупредил его, он бы неиронично подумал, что это — самый что ни на есть парадный вход.
— Прошу вас подождать здесь, — произнёс альт. — Я доложу о вас господину Лаарнелю.
Чиж милостиво кивнул, и альт скрылся в глубине здания.
«Так и оставят? — поднял бровь Чиж. — М-да, рано я обрадовался…»
Хотя, окинув взглядом то пространство, на котором он сейчас находился, Чиж понял, что, в целом, Лаарнелю нечего было опасаться, оставляя ненадёжных гостей здесь. Дверь, судя по тому, как вошёл альт, запирается. Внутри наверняка есть кое-какая магическая и не-магическая защита. Днём проникнуть в окна, несмотря на размер, почти невозможно — слишком уж всё на виду. Если уходить — то только через плантации налатолла, а значит, по открытому пространству, почти ничем не защищённому. В ночи, конечно, можно было бы ещё попробовать попрятаться, но вот днём — вряд ли скроешься. Кроме того, в полях сидела куча рабов-грайдцев. Они и свободные-то не отличались дружелюбием, а тут наверняка бросаются на всё, что движется.
«Всё охотней верю в сорок тысяч, — повторил про себя Чиж. — Интересно, а какой-нибудь план здания есть? Жаль будет уйти, даже не приобщившись к такому прекрасному творению…»
Дальше предаваться заманчивым мечтаниям у Чижа не получилось. Дверь на крыльце снова распахнулась, и там показался очередной слуга Лаарнеля.
— Господин Лаарнель ждёт тебя, человек.
Слуга этот был мадралом: с сухой кожей, морщинами, красными недружелюбными глазами. Кроме того, он был облачён в доспехи, а у пояса у него болтался короткий меч, рядом с ним — несколько крупных ключей. В целом, вряд ли такое оружие было сильно эффективней мадральской магии — но Лаарнель, очевидно, стремился покрасоваться.
Чиж широко и, как мог, вежливо улыбнулся.
— Да уж, нечасто мадралы с альтами работают… Приятно видеть столь цветущее общество без предрассудков! — и он шагнул внутрь. Там его встретил ещё один мадрал, и под таким конвоем Чиж направился куда-то вглубь дома. Слегка попетляв, миновав несколько поворотов, как минимум две лестницы и около пяти гобеленов, один другого вычурней, Чиж наконец добрался до кабинета. Вошедшие мадралы встали прямо посреди комнаты, предоставив гостю, тем временем, праздно оглядывать её.
У большого окна, выходившего в какой-то двор-сад, стоял аккуратный прямоугольный стол, такой же — слева. Из прочей мебели в комнате были только стеллажи с книгами, и те сдвинутые на сторону, обнажавшие огромное пустое пространство побелённой стены. На столах стояли какие-то побрякушки: странный разукрашенный шар на подставке, какой-то кожаный свёрток, фарфоровая чашечка, перо, чернильница; на левом столе — какие-то бумаги, причудливые приборы, ещё одна чернильница и прочая-прочая. Но, стоит заметить: всё в абсолютном порядке, будто выставленное по линейке.
За столом, у окна, стоял альт, худощавый даже для своей расы. Вокруг его глаз рассыпаны были небольшие морщинки, свидетельствующие о частой улыбке. Одет альт был в длиннополый тёмно-синий сюртук, который Чиж чаще видел на выходцах из Наина. На подоконнике у окна лежала того же цвета шляпа.
Многих могла бы ввести в заблуждение столь невзрачная обстановка и, тем более, одежда. Однако Чиж давно уже понял: чем серьёзнее человек (или альт, или мадрал — да вообще, любое живое существо), тем менее склонен он напоказ демонстрировать приверженность какой-то пышности и пёстрости.
«Всё охотнее верю в сорок тысяч,» — снова повторил про себя Чиж.
Альт — собственно, Лаарнель, — жестом отослал мадралов. Те закрыли за собой дверь. Хозяин неторопливо подошёл к столу и, взяв в руки чашку с блюдцем, сделал медленный глоток.
— Итак, — наконец соизволил произнести он. — Вы, должно быть, тот самый Вертлявый Чиж.
— За неимением прочих известных мне персон с тем же именем — полагаю, что да. Лаарнель, верно?
— Ландаусаль Лаарнель, — хозяин слегка кивнул. Чиж широко улыбнулся.
— Очень внушительное у вас тут жилище. Моё нижайшее почтение архитекторам.
— Я сам спроектировал это здание.
— Тогда, очевидно, нижайшее почтение вам, — Чиж подошёл к ближайшему столу и принялся рассматривать бумаги.
— Я рад, что вы приняли моё предложение, — нарушил через какое-то время тишину Лаарнель.
— Ох, неловко вышло… Прошу прощения, но вас, по всей видимости, дезинформировали. Я вашим предложением невероятно заинтригован и с радостью выслушаю вас — но пока что не готов сказать, принимаю ли я его.
Лаарнель улыбнулся. Морщины, конечно, никуда не ушли, но вот улыбку, которую лицезрел сейчас Чиж, дружелюбной можно было бы назвать с весьма внушительной натяжкой.
— Я также рад, что не ошибся в вашей репутации — по крайней мере в том, что касается вашей наглости.
— У всех свои недостатки. В моём случае все они с лихвой компенсируются достоинствами.
Лаарнель поставил чашечку на стол и заложил руки за спину.
— Мои источники в самом деле утверждали наличие у вас занятной особенности: превозносить себя вопреки всем разумным пределам.
— Нет-нет! Едва ли это можно назвать достоинством… Я, скорее, говорил о дружелюбии, врождённом оптимизме и чувстве юмора! Да и кроме того, что-то
