Молот империи 2 - Никита Киров
— Какое?
— Торт! Я привёз вам торт! — Келвин засмеялся. — Самый большой, какой мне согласились привести. Мария, твоя родственница, приглашала меня остаться, но я пока пас. Много дел, знаешь ли.
— Бывает. Тогда я схожу.
— Кстати, — он подошёл ко мне и зашептал: — Насчёт нашего недавнего похождения. Торт навёл меня на мысль. У меня в команде есть Франко Нумер, помнишь его, такой кудрявый?
— Да, но не общался с ним.
— У него сильная аллергия на орехи, — Келвин огляделся по сторонам и застегнул куртку. — И недавно заметил кусочки в своей утренней каше. Может быть, это ошибка повара, но тот клялся, что никаких орехов не добавлял. А стоит Франко съесть хоть один, как начнёт задыхаться. Отёк. Может умереть.
— Ещё что-то?
— Джулио Алькарас, неразговорчивый парень, ты его должен знать.
— Сегодня с ним стреляли на соревнованиях.
— В общем, он недавно чуть не сорвался с ригги, — Келвин вздрогнул. — Оторвалась техническая ступенька наверху. Но Джулио вырос в горах, ему это не страшно, удержался. А вот мне теперь не по себе. Будто за каждым углом меня подстерегает опасность. Это паранойя?
— Если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят, — философски заметил я. — Так что присматривай за собой. Не оставайся один, осматривай шагоход или вообще запирай его на ночь. И приглядывай за друзьями, у тебя же одни наследники.
— Слушай, — он снова огляделся. — Я многое думаю о том, кому это может быть выгодно. И как же мне это не нравится.
— Есть подозрения?
— Боюсь озвучивать, вдруг не прав, — Келвин откашлялся. — Забудь, это я просто от страха. Но мне кажется… ладно.
— Назови имя, и я проверю.
— Я не могу, Роман, вдруг я ошибаюсь. Но ты узнаешь об этом первым, я обещаю. Вот только, — он нахмурился. — Это бессмысленно, он не мог так рисковать. Я точно ошибаюсь.
— Договорились.
Я прошёл в общагу, дошёл до комнаты, подумал ещё и надел парадный чёрный мундир. С ним я пошёл в женское общежитие, благо, ещё не отбой, и туда пока можно было войти парню.
— Да ты уже подготовилась, — спросил я. — Как всегда в чёрном.
Громова, уже одетая, с готовой причёской, в которой была повязана красная лента, открыла мне почти сразу, едва я постучал. На шее у неё висел её амулет, при моём появлении он загорелся ярче.
— Да вот, думаю, идти или не идти, — она с хитрым видом пожала плечами.
— Ну пошли уже, раз всё готово. Там обещают торт.
— Торт? Ну это я точно не пропущу! Только нельзя же есть на ночь.
— Один раз можно.
— Я ещё вчера ела пирожное, — призналась она. — С Анитой. Если её разговорить, она такая милая. Правда, когда станет Наблюдателем, ей будет сложно. Но её отец ещё жив, так что поможет. Ну или отправлю её замуж за Яна. Или, быть может, желаешь сам взять её в жёны?
— Будет видно, — сказал я. — Не загадываем. Идём уже за тортом.
Келвин слукавил, когда сказал, что этот торт большой. Явно на двух-трёх человек, а не на всю нашу ораву.
Нам разрешили собраться в столовой после отбоя, директор Кобаяши позволил лично. Кроме нас, никого внутри больше не было.
— И это называется большой торт? — спросила Катерина, возмущаясь этому не меньше меня. — Вот и верь после этого людям.
— Зато есть вот это, — Мария тайком показала на маленькую корзинку, стоящую под столом.
— Там вино? — Валентин полез под стол.
— Валь, тебе нельзя много, — Ян, у которого на скуле появился синяк, погрозил ему пальцем. — Вино для нас, а ты сегодня плохо бегал.
Мы расселились за столом, а Мария тайком разлила вино по чайным кружкам. Красное, сладкое, но крепкое, лучше много не пить. Когда я же пил вино в последний раз? Даже не вспомню.
Выпил и огляделся. Не нравится мне то окно, у которого открыта штора. Пока все пробовали торт, я пошёл туда, вгляделся в темноту и прикрыл окно занавеской. На всякий случай, мало ли. Заговорщики наглеют всё сильнее.
— А вы слышали? — спросил Ян, оглядев всех. — Троеборье перенесли на неделю раньше.
— С чего это вдруг? — я подвинул к себе блюдце с тортом и попробовал.
Много орехов, тому парню, про которого говорил Келвин, такое точно есть нельзя. Сладкий, но не приторный.
— Говорят, что скоро пойдёт снег, помешает соревнованиям. Наверное, тактическое маневрирование тоже будет раньше. На финал обещал прибыть император. Спасибо, — Ян отодвинул блюдце, так и не попробовал торт. — Что-то не хочется. Анита, будешь?
— Только ещё кусочек, — едва слышно пролепетала она и приняла от Яна торт.
— А я всё хотела спросить, Рома, — Мария посмотрела на меня. — Вот ты жил за морем, в Дискреме все эти годы. Там, говорят, всё иначе. Как вообще там жилось?
— Все эти годы…
Я задумался, ведь всё это время прожил кучу лет в тюрьме. Но память об этом будто стиралась, с каждым днём всё сильнее и сильнее. Будто был суд, потом тюрьма и почти сразу побег.
Может быть, так и лучше, ведь эти все эти годы в запертой клетке не дали мне ничего. Вот и перестаю их помнить. Или это издержки такой неестественно долгой жизни, не знаю.
—…было так себе, — продолжил я. — Холодно, еда плохая, сыро, — усмехнулся и посмотрел на Катерину. — Вот она всё хотела рассказать, да никто не спрашивал. Как ты там жила?
— Ну я-то родилась здесь, — сказала она, недовольно сверкнув глазами. — Но меня увёз отец, когда поссорился с моим дедушкой. За это дедушка его… он очень сильно обиделся, если так правильнее сказать. Мне, кстати, там нравилось.
— А что там было? — Мария дала бутылку Валентину, чтобы он разлил вино.
— Небольшой домик в одной деревне, очень красивый, — Катерина подпёрла голову руками и посмотрела в потолок. — Палисадник, ставни резные, зимой тепло. Они не знали, кто я, но я им нравилась, а они мне. Там ещё сад рос с яблонями, и каждое лето… в общем, яблоки я обожаю. Столько всего могу рассказать, и не знаю, с чего начать.
— А в Огрании холодно, — сказала Мария. — Яблоки не растут, да и вообще ничего не растёт. А сейчас там уже Ночь, представляешь? Полгода будет темно. Даже непривычно, я-то отвыкла, пока здесь живу.
Выпили ещё. Валентин начал рассказывать что-то о брате, иногда громко смеясь, Мария его осаживала, Катерина иногда вставляла едкие замечания. Ян зашептался с Анитой, и они иногда тихо посмеивались. Мы с Марком остались вдвоём.
— Ты помнишь правило, что в соревнованиях на риггах один человек не может занимать одно и то же место две игры подряд? — спросил Марк и выпил вино из кружки чуть ли не залпом.
— Поменяемся с тобой. Ты канониром, я первым пилотом. На финале я буду канониром, Ян вторым пилотом, ты первым.
— Идёт, — Марк налил себе ещё. — Тогда придётся на ближайшее ставить вторым Валентина. Но должен справиться.
Он выпил кружку несколькими глотками, будто пил пиво. Манеры ему надо будет подучить потом, как разберёмся с Большой Проблемой.
— Ты не злоупотребляй.
— Да, верно, — он отставил кружку подальше. — Просто… знаешь, мне немного непривычно. Сирота из приюта, сижу со знатью, причём один брат правителя Огрании, а другой — правнук того самого генерала Загорского.
И ещё будущая императрица, о чём все узнают совсем скоро.
— Много думаешь, — сказал я. — Лучше думай о завтрашней победе.
— Стараюсь. Сегодня ночью снился Марк Зимин, — прошептал он. — Который, ну ты помнишь… — он откашлялся. — Который погиб тогда, в порту…
Помню. Парень в клетчатом пальто, который зачем-то покинул укрытие. От него мало что осталось, узнали по остаткам одежды и амулету, который он держал в руке.
— Говорил, что я украл его жизнь, — продолжал Марк. — Я не верю в загробную жизнь, да и в духи предков уже не попасть. Но всё равно неприятно. И вот, я думаю…
— Знаешь, — к нам вдруг повернулась Катерина и яростно зашептала. — Если вы с ним и правда друзья, он бы за тебя порадовался. Что так смотришь? Думаешь, я такая дурочка, что так ничего и не поняла насчёт вашей внезапной подмены? Просто мне хватает ума об этом помалкивать.
Её амулет со свечой сегодня мерцал особенно ярко. Катерина посмотрела на него и прикрыла ладонью. Потом отвернулась и продолжила шептаться с Марией.
— Понимаю, — Марк нахмурился. — Просто всё равно это неприятное ощущение.
— А я с ней согласен, — добавил я. — Да и ты же говорил, что он тебе был неплохо должен. Вот и вернул долг с лихвой. Ты будущий Наблюдатель Малого
