Род Корневых будет жить! Том 6 - Антон Кун
Но сломанные рёбра штука такая, они не терпят неосторожных движений.
В тот момент, как медбрат дёрнул меня за руку, у меня в глазах потемнело, и я начал заваливаться.
Попытка медбрата подхватить меня, принесла мне ещё больше боли.
— Да что с тобой делать?! — вскричал медбрат, в тот момент, когда я со стоном и грохотом завалился на пол.
Мне было очень больно. И тем не менее, я злорадствовал — так оно и бывает! Пословица: «Поспешишь, людей насмешишь» возникла не на пустом месте. Хотя мне, надо признаться, было совсем не до смеха!
Упасть-то я упал быстро. А вот поднять меня теперь стало для медбрата неразрешимой проблемой. Как минимум потому, что самостоятельно встать я не мог. А при каждой попытке «помочь» мне, кричал от боли.
Видимо, ширмы были не такие уж и звуконепроницаемые… но ведь точно не из-за того, что боялся причинить мне лишнюю боль… Одним словом, медбрат перестал истязать меня, и задумался, как доставить меня в мой закуток.
Я, конечно, орал чуть больше, чем была необходимость. Потому что прекрасно понимал, чем могут грозить мне резкие и неосторожные движения — осколок ребра может воткнуться в лёгкое. А при таком уровне медицины, как тут, меня в этом случае скорее всего будет ждать летальный исход.
В общем, задумался не только медбрат, но и я.
Как ни крути, а мне нужно попасть на свою кровать. Не лежать же мне тут на полу. Тут и простыть можно в добавок ко всему.
— Мальчики, я вам не помешала! — раздалось от двери.
Мы оба резко посмотрели на открывшуюся дверь. Медбрат так аж подпрыгнул и засуетился, пытаясь сделать свёрток менее заметным, отчего только привлекал к нему внимание…
Хотя, мне сейчас было не до свёртка. В дверях стояла Варвара Степановна Синявская, преподаватель артефакторики.
— Вы здесь? В такое время? — удивился я. — Ночь ведь…
— А мне не спалось! — с вызовом ответила Варвара Степановна.
Объяснение, конечно так себе. Ну допустим, ей не спалось. Но кто сказал, что остальные тут не спят? Ночь ведь! К тому же лечебница не лучшее место для борьбы с бессонницей.
Варвара Степановна, покачивая бёдрами и томно улыбаясь, подошла к нам. И преувеличенно внимательно посмотрев на нас, погрозила пальчиком:
— Ах вы, плохие мальчики! Чем это вы тут занимаетесь, а?
Я аж охренел от таких слов. Смотрел на неё и думал: «Это точно Варвара Степановна?» Хотя, насколько я уже успел убедиться, провокатор она тот ещё! Не случайно же многие студенты не могут сдать ей экзамены…
Медбрат же вскочил и начал оправдываться:
— Да мы ничего такого, вы не подумайте! Просто Володя пошёл прогуляться и нечаянно упал. А как поднять его я не знаю, у него сломанные рёбра.
— А, то есть, ты знаешь про сломанные рёбра? — промурлыкала Синявская. — Именно поэтому и… лапал его…
Последние слова она произнесла с едва уловимой угрозой. Но, блин, даже у меня мурашки по спине пробежали.
Что касается медбрата, то он затрясся весь.
Но Варвара Степановна уже потеряла к нему интерес. Оглядев меня, она произнесла:
— М-да… Задачка! — потом глянув на медбрата, приказала: — Быстро найди кого-нибудь, кто ещё не спит! Чтобы помогли поднять твоего пациента. — И выдернув у медбрата из-под мышки свёрток, отбросила его в сторону и сказала строго: — А это оставь тут! Чтобы не отвлекаться…
Я видел, что медбрат был готов вцепиться в своё сокровище, но не посмел ослушаться преподавателя артефакторики.
Неуклюже поклонившись, он выскочил из палаты.
Варвара Степановна постояла немного, задумчиво глядя ему вслед. А потом присела рядом со мной на корточки.
— Что же ты, Володя, так невнимательно относишься к своему здоровью? — спросила она совсем другим тоном.
— Так получилось, — ответил я, поглядывая на лежащий неподалёку свёрток.
Если бы не Синявская, я бы его уже развернул. Но при ней было как-то неудобно.
— Я ведь к тебе шла, — сказала она.
— А если бы я спал? — спросил я в ответ.
Варвара Степановна пожала плечами и сказала легкомысленно:
— Разбудила бы!
Первым порывом было пошутить по поводу того, что будить больных не самая хорошая идея. Потому как сон — лучшее лекарство.
Но я быстро подавил этот порыв.
— Что-то случилось? — с тревогой спросил я.
Потому что вряд ли Варвара Степановна пришла сюда оттого, что ей нечем заняться. От скуки наверняка есть занятия поинтересней, чем смотреть на спящих больных. Да и не выглядела Синявская скучающей.
— Случилось, — негромко сказала она. И оглянувшись на дверь, в которую вышел медбрат, негромко заговорила: — Это по поводу слизней в вашей с Арсением комнате…
Я кивнул, показывая, что слушаю внимательно.
— Вам их подкинули, — сказала Варвара Степановна. — Причём, подкинули накануне вечером. Слизни должны были напасть на вас ночью. Но так как у вас вчера была вечеринка…
Я, конечно, удивился, что Варвара Степановна знает такие подробности моей жизни, однако виду не подал. В конце концов, если проводилось расследование, то следователю наверняка стало известно, где я ночевал.
Но был один момент, который меня зацепил.
— Хм… — задумчиво произнёс я. — Что-то не сходится. Сеня ночевал в комнате, и на него никто не напал.
— Может, позже подкинули? — предположила Синявская.
— Тоже не сходится! Когда я пришёл утром, слизни уже были в комнате, — сказал я.
— Откуда ты знаешь? — тут же спросила Синявская.
— От кота, — ответил я. — Мы пришли с котом, я принёс его мясо. Сеня спал. Я разбудил его, и мы ушли, оставив кота дома. Когда мы с Сеней уходили, кот готовился к битве. И как только ушли…
Варвара Степановна кивнула, что понимает о чём я.
Ещё бы не понимать — комната разнесена качественно! Ни один следователь не пропустил бы этот факт.
— Но, если учесть, что слизни не успели сделать гнездо, — начала размышлять она вслух. — То с того момента, как они оказались в вашей комнате, прошло меньше суток. Я бы даже сказала, существенно меньше суток.
— Значит, подкинули слизней в то время, когда мы с Олегом Довлатовым отмечали знакомство… — подвёл я итог. — Но почему тогда слизни не напали ночью на Сеню?
— Да, странно, — проговорила Синявская.
— Варвара Степановна, — спросил я. — А может быть такое, что слизни точно знали свою жертву? Ну, то есть, их подготовили к нападению только на меня? Поэтому они Сеню и не тронули.
Синявская усмехнулась и покачала головой.
— У них нет разума, — сказала она.
А я вспомнил седого слизня и босоногую девчонку.
