Охота за полимерами - Харитон Байконурович Мамбурин
— Свет, в округе ничего живого, — растерянно констатировал я, вглядываясь в телеметрию. — На километре — минимум.
— А деревья… — начала было стервозничать Светка, но продолжила уже напряжённым тоном: — Роботы, Жора.
— А ни фига, Свет. Скопления металла и электроактивности тоже нет, — констатировал я. — Нет, ну какая-то живность есть, но далеко и не люди точно, без металла, — дополнил я.
— Странно, — признала Света. — На аварию не похоже.
— Ну какая авария, если мы канонаду минут пять слышали. Загадка какая-то.
— Нападающие могли просто уехать, — выдала Светка.
— Возможно, — признал я. — И не факт, что нападающие, кстати.
— Может, и нет. Но осторожными надо быть: это уровень полноценной артиллерии или ракетных войск.
— Будем, — согласился я, разворачивая Автобус.
И дальше мы просто ползли, я вглядывался в телеметрию, но ничего не обнаруживалось, кроме…
— Так, это не человек, — вслух откомментировал я, смотря на телеметрию. — Но что-то живое. Животное какое-то от взрыва пострадало, — уточнил я на вопросительный светкин хмык. — Сейчас мы его увидим.
Глава 5. Таёжное путешествие
По дороге, начавшейся после разрушенного взрывом участка, Автобус двигался очень медленно. Опасения были нешуточные, получить ракету из Подвижного Грунтового Ракетного Комплекса очень не хотелось. А повреждения, разнёсшие непонятно что на тяжёлом шасси, могли быть нанесены только ракетой ПГРК: артиллерия добавила бы проникающее повреждение от снаряда, а мин такой мощности не бывает. Есть, конечно, бомбы, но авиацию, реактивную или винтовую, сенсоры Автобуса бы срисовали за полсотни километров, не меньше. Точное местоположение защищённой цели, конечно, нет, но сам факт наличия воздушного судна — с гарантией. А этого не было, так что оставался только ПГРК. Ну и была у нас на такой случай возможность зафиксировать пуск, рванув, не обращая внимания ни на что, в тайгу и укрывшись деревьями.
Но по нам никто не стрелял, а вот животное, целенаправленно ползущее от места взрыва, стало неплохо видно. Здоровенная… волчатина? Хотя нет, просто похожа. Хаски, судя по белым, а сейчас грязным полосам на боках. Да и морда, обернувшаяся на звуки подкатывающего транспорта — типичная для хаски, хотя вроде бы раза в два побольше, чем я помню. Примерно видно было так: псина ползла по асфальту, то ли с перебитым хребтом, то ли ещё с какими повреждениями — задние лапы волочились. И часть шерсти явно обуглена, видимо, от взрыва.
— Тамбовский волк, — послышался голос сзади.
— Тебе товарищ, — привычно подхватил я, но встряхнул головой. — В смысле — тамбовский волк, Свет?
— Модификант Киноидный Высокоразвитый, производства Тамбовского центра Биоинженерии, Жора. А ты про них не слышал?
— Да как-то не довелось, — признал я. — Как-то последние годы… ну до есть до 2014, всё на орбите и отдых-реабилитация. Читал научпоп, конечно, но далеко не всё. А Тамбовский Волк — народное?
— Ну да, а как его ещё называть. Условно-разумный, выведен для опеки над детьми, помощи старикам. Ну и служебный — спасателям. Правда, их перебили в первые годы почти всех.
— А что так? — заинтересовался я.
— Людей оберегали, под пули бросались, брали взрывчатку и кидались на роботов.
— Брали? — озадачился я.
— Ну да, передние лапы модифицированы, отстоящий палец, да и те, что есть — длиннее. Так что брали, предметами пользоваться умеют. И даже прямохождение есть, хотя не долгое.
— А разумность?
— Уровень лет десяти примерно.
— Что-то намудрили тамбовские, выведение фактически разумного вида, — озадачился я, смотря на замершую псину.
— Не знаю, Жора, выводить начали уж точно, — ответила Света. — Правда, у них с фертильностью беда, почему и не осталось толком.
— Ну сколько-то осталось, — указал я на псину. — Похоже, он или разбомбленных, или тех, кто напали.
— Скорее тех, кто напал: тамбовские в атаку кидались беззаветно. Не удивлюсь, если он и подорвал, кстати.
— Хм, а может быть, — прикинул я. — Хотя там кило двести надо, не меньше.
— Так они очень сильные, так что мог.
— Ну в принципе — да. И бросили?
— Жор, я не знаю, что знаю — сказала, — отрезала Светка.
— Так, надо псине помочь, — окончательно решил я.
— Жор?
— Что, Свет? За возможным нападением приглядим, просто постоим на месте. Так даже безопаснее ближайшее время, если на месте. А с псиной… да хоть добить, чтоб не мучился, — вздохнул я.
А сам вспоминал Крушу. Своего карликового медвежонка. Может, и не такой умный был, но очень… эх. Хоть этой животине помогу, вздохнул я.
— И кто за ним пойдёт? — довольно стервозным тоном спросила Светка.
— Я и пойду, — начал подниматься я.
— Сиди уж, Жорик, — вздохнула Светка. — Я схожу…
— Свет, не хочу тебя расстраивать… — выразительно похлопал я по руке.
В ответ Светка очень затейливо и досадливо выматерилась. Блин, проблема-проблемища, мысленно вздохнул я.
— Я ОЧЕНЬ быстро, Свет. Ну нельзя же его оставлять!
— Собачник? — подозрительным голосом уточнила Светка.
— Скорее — медвежатник. Мишка у меня карликовый был, Круша, — ответил я.
— Одно и тоже. Ладно, иди уж, Жор. Только быстро и осторожно: если волк воспримет тебя врагом… хотя, отобьёшься. Но вряд ли без ущерба.
— Ну, оторвёт мне руку — будем совсем парочкой, — рискованно, но с надеждой пошутил я.
— Ни хера не смешно, Жорик, — ледяным тоном выдала Светка, но через несколько секунд фыркнула. — Ну ладно уж, смешно. Иди уж давай, — закончила она несколько более позитивным тоном.
Я и пошёл, точнее, практически побежал к псине. Она лежала, тяжело дыша, с закрытыми глазами, но на моё приближение открыла их, голубые-голубые, жалобно скульнула и зажмурилась.
— Потерпи, дружок, — попросил я, подхватывая псину.
Здоровая собачатина — кило пятьдесят где-то, точно больше хаски… хотя модификант, напомнил себе я. Но внешне всё же хаски. И выражение на морде очень выразительное, сейчас — обречённо-страдающее.
Оттащил я пса до автобуса, бегом, но стараясь не трясти, положил на пол, плюхнувшись в кресло водителя. Светка рядом с ним стояла, вглядываясь то в телеметрию, то поглядывая на нас.
— Точно тамбовский волк, — подтвердила она. — И что дальше, Жора?
— Я, Свет, в своё время прихватил из заражённого города походный медблок с автохирургом. Но мне оказался не нужен, так, просто на всякий пожарный лежит. Продавать рука не поднялась.
— И правильно не продавал: они в первые же годы стали страшным дефицитом, — озвучила она. — Вырабатывали ресурс во время войны за недели, да и мало их осталось. Царапина?
— Она самая, — поднялся я. — Вроде бы позвоночник у псины… — взглянул я на пса уже внимательно — до этого мазнул взглядом и электрозрением.
Пёс был пыльным, частично обгоревшим, но на белом боку, среди подпалин, были отчётливо заметные, нанесённые синим пластиком буквы: “бей го”. Видимо,
