Александр Афанасьев - На краю бездны
Оперативное время
одиннадцать часов сорок одна минута
19 августа 2002 года
Где-то под Санкт-Петербургом
Это тоже был бункер. В России, долгие годы готовившейся к войне, их вообще было много, этих бункеров, их строили до начала девяностых, пока не решили, что достаточно. Тогда, в начале девяностых, призрак войны, призрак безумного ядерного апокалипсиса, когда сотни миллионов, даже миллиарды людей жили в постоянном страхе – отступил.
Но теперь призрак вернулся, и безумная ухмылка его преследовала каждого из тех, кто собрался сейчас в этом бункере, расположенном под действующим цементным заводом в окрестностях столицы Российской Империи. Призраку нравилось питаться страхом людей, это была его пища, и сейчас он напитался впервые – впервые за много лет. Но ему этого было мало, ибо сейчас боялись отдельные люди, а ему требовалось, чтобы боялись, как раньше, сотни миллионов. И процесс уже пошел…
– Господа, приступим.
Государю Российскому, получается, что еще новоизбранному Царю Польскому и Шаху Персидскому, Николаю еще трудно давалась роль самодержца, он не привык к ней. Он честно готовился, постигая самые разные науки, которые следовало знать самодержцу. Но он был молод – моложе почти всех тех, кто собрался сейчас под землей, чтобы решить, возможно, самую большую проблему, встающую перед страной и перед престолом за последние пятьдесят лет. Он не был готов и ждал, что судьба подарит ему еще лет десять нормальной жизни, позволит пережить любовную горячку и воспитать сына, чтобы потом со спокойной совестью и холодной головой окунуться в дела государственные. Но судьба редко проявляет благосклонность – и сейчас Государь Николай находился во главе старого, покрытого пылью стола, за его спиной красовался потускневшей позолотой двуглавый орел, а на него смотрели люди, сидевшие по обе стороны стола. Они смотрели на него как на человека, который знает все и может решить любую проблему, – и Государь не мог, не имел права признаться им, что не знает, что делать, и что он напуган. Да, да, он – русский офицер-разведчик, смело шедший навстречу смерти и ведший за собой людей, был по-настоящему напуган, возможно, впервые в жизни. Потому что он был честным человеком, он понимал и осознавал меру ответственности, возложенную на его плечи. Тогда он рисковал своей жизнью и жизнями солдат его роты, а сейчас на нем лежала ответственность за все огромное государство, за Империю. И, наверное, – за все человечество и за его дальнейшую судьбу – тоже. При обмене ядерными ударами, спровоцированными безумцами, не выживет никто. Победителей не будет.
– Прежде всего, господа, хочу предупредить всех о том, что все, что здесь будет сказано и вами услышано, является государственной тайной и не может быть разглашено ни при каких обстоятельствах. Каждый должен понимать, какую ответственность принимаем на себя мы все. Обет вечного молчания – вот наиболее точное определение того, что мы должны принять на себя. Если кто-то не готов к этому, если кто-то не уверен в себе, тот может сейчас встать и выйти из-за этого стола, и никто его не осудит ни сейчас, ни в будущем. Итак, господа?
Все остались на своих местах, только пожилой человек, в плохо сидящем, обсыпанном пеплом костюме, в очках с толстыми линзами, нервно сглотнул слюну.
– Хорошо. В таком случае давайте представимся друг другу. Некоторые из нас незнакомы, а это недопустимо. Начнем с вас, сударь.
Невысокий человек, одетый в военную форму без наград, погон и знаков различия, довольно молодой, но уже с сединой в волосах встал со своего места.
– Генерал от авиации Вавилов Константин Юрьевич, командование специальных операций, командующий.
– Спасибо, генерал, дальше.
Хорошо всем известный человек, среднего роста, начавший лысеть.
– Путилов Владимир Владимирович, Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.
Третий – высокий, худощавый, с татарской короткой бородкой, без усов, с пристальным, липким взглядом.
– Тайный советник Ахметов Фикрет Факирович, несменяемый товарищ министра внутренних дел.
Тот самый профессор – он вскочил на ноги, словно боялся опоздать.
– Доктор физики, глава кафедры ядерной физики Санкт-Петербургского университета, профессор Вахрамеев Владимир Витольдович.
В голосе ученого слышалось такое волнение, что счел необходимым вмешаться государь.
– Спокойнее, Владимир Витольдович, спокойнее. Здесь все свои, и мы делаем одно дело. Ваш вклад не менее важен, чем вклад, который вносим мы все. Присядьте и успокойтесь.
– Благодарю, Ваше Величество…
Не было никого от ГРУ. ГРУ было ослаблено и находилось в опале. По моему мнению – напрасно, виновны всегда отдельные люди, но не ведомство в целом.
– Генрих Григорьевич Вольке, генерал-полковник, начальник штаба ракетных войск стратегического назначения, – представился, не вставая, немец, сидевший рядом со мной и писавший что-то в блокноте. Я умудрился заглянуть мельком в блокнот и с удивлением увидел, что мой сосед решает какой-то шахматный дебют, расписывает ходы.
Настало и мое время. И что мне говорить?
– Александр Воронцов, контр-адмирал Российского Флота.
Надеюсь, звание у меня не забрали, в принципе и не могли забрать, это не так-то просто.
Государь поднял руку, требуя тишины.
– Высочайшим повелением, с сего дня контр-адмирал Воронцов назначается министром без портфеля моего кабинета и координатором оперативной деятельности всех специальных служб. Такова моя воля, господа!
Молчание. Стремительно белеющее лицо действительного тайного советника Путилова – вот он-то как раз не ожидал. Любопытствующий взгляд профессора – он тоже заметил и сейчас переводит взор с меня на Путилова, стремясь понять, что происходит. Скрип карандаша Вольке – ему до этого нет никакого дела, он придумывает ходы на шахматной доске, чтобы изначально, уже в дебюте, поставить противника в заведомо проигрышное положение. И все бы ничего – да только в проигрышном положении оказываемся сейчас мы. Нам сейчас надо рассчитывать не на то, чтобы выиграть эту партию, господин Вольке, нам надо просто ее не проиграть.
– Ваше Величество? – официально обратился я к Николаю.
– Князь?
– Нижайше прошу простить меня, но я не могу принять это назначение, по крайней мере, до завершения операции.
– Почему же? – По голосу Николая не было понятно, раздражен он или просто удивлен. – В моей воле было назначить вас на эту должность, и я сделал это, считая, что так будет лучше для России, и вы самый достойный кандидат из всех мне известных.
– Ваше Величество, я полагаю, мне следует принять более активное участие в операции, чем это виделось раньше. При этом мне придется находиться за пределами России, во враждебном окружении, и исполнять возложенные на меня Вашим назначением обязанности я не смогу.
Теперь Николай был точно удивлен.
– Вы полагаете, что вам непременно следует лично принимать участие в происходящем? Исполнить работу могут и другие.
– Ваше Величество, увы. Никто другой не справится, нам нужны союзники, и у меня есть человек, который может стать таким союзником. Ни с кем другим, кроме меня, на контакт он не пойдет…
– Вы предлагаете назначить другого человека?
– Нет, Ваше Величество. Я полагаю, что собравшихся здесь людей и принимаемых здесь решений вполне хватит для успешной координации действий различных служб в ходе проведения операции «Самум». После ее успешного завершения мы сможем вернуться к вопросу о моем назначении, если вы соизволите к нему вернуться, Ваше Величество. В случае же, если операция закончится провалом, ничего уже не будет иметь значения.
Николай помолчал, обдумывая ситуацию.
– Воля ваша, князь. Приступаем.
Первым открыл папку, лежащую перед ним, тайный советник Путилов.
– Господа, ситуация в Персии до сих пор остается крайне сложной и взрывоопасной. На сей момент специальными поисковыми группами исследован ядерный центр в Исфахане, который, как мы полагаем, был основным объектом, на котором, при попустительстве и прямом содействии некоторых должностных лиц из Атомэкспорта, аппарата военного советника и Главного разведывательного управления Генерального…
Государь снова поднял руку.
– Не время для выяснения, кто и в чем виноват, Владимир Владимирович. Этим займемся потом, сейчас главное – исправить то, что произошло. Продолжайте по фактам.
– Да, Ваше Величество. При обследовании территории ядерного центра было установлено, что общая мощность станции занижалась, подписанный приемо-сдаточный акт не соответствовал действительности. Один из реакторов станции частично работал на центр по обогащению урана, расположенный прямо на территории станции, в подземных укреплениях. Эта работа велась совершенно незаконно, при работе этого цеха нарушались все мыслимые нормы безопасности. Сейчас группа военных инженеров обследует всю станцию, решается вопрос о том, может ли она работать в дальнейшем.
