Евгений Лотош - 4-03. Fuga maggiore
— Хорошо. Сима?
— И опять не понимаю, — задумчиво откликнулся Массим. — Про «Сияние» я раньше не слышал, но остальные три фирмы занимаются строительством подземных убежищ. Когда после Второго Удара выяснилось, спасибо паладарам, что энергоплазма прекрасно чувствует себя и под землей, они почти обанкротились. По крайней мере, я слышал о множественных отказах от уже почти готовых убежищ, а новых заказов у них практически нет. За последний сезон их акции понизились в цене в три раза и продолжают падать. Фирмы же, производящие консервы… Курсы их акций достаточно стабильны, доход мизерный, вкладываются в них пенсионеры и мелкие клерки. То же самое с производителями мясных и молочных консервов. Я опять не в курсе чего-то?
— Да. Ани, дай ему статью.
Массим принял от аналитика несколько скрепленных скобкой листов бумаги и пробежал их глазами.
— Отец, — сказал он наконец, — ты же знаешь, я не физик. Мне графики и формулы ничего не говорят. Кроме того, это ведь даже не статья, а препринт, если я правильно понимаю. О чем речь? Никогда в жизни не слышал ни об Ардито Профетеггиаре, ни о физическом факультете университета Челестины.
— Теперь услышал — и запомни как следует. Парень — гений и уже работает на нас. Ему спешно организуют собственную лабораторию, пока другие к рукам не прибрали. Ани, поясни.
— Как вы помните, Массим, — вступил Аницето, — Карина Мураций в свое время передала нам пакет документов, где упоминались в том числе изменения на солнце. Паладары считают, что в относительно скором времени оно, вопреки известным астрономическим теориям, станет сверхновой звездой первого типа, то есть попросту взорвется. Основной причиной являются изменившиеся законы физики в окрестностях солнца, приводящие к лептонным флуктуациям, что, в числе прочего, чрезвычайно затрудняет наблюдение с помощью аппаратуры, разработанной до Удара. Паладары утверждали, что в настоящее время наши ученые не способны обнаружить изменения в спектре солнечного излучения. Однако дэй Профетеггиаре разработал, насколько я в состоянии понять суть его открытия, новую модификацию спектрометра, позволяющего резко повысить точность анализа заатмосферного излучения. Статья описывает конструкцию прибора, а также проведенные наблюдения. Как считает мой естественнонаучный отдел, его выводы полностью подтверждают заявления паладаров.
— Здесь нигде не написано про сверхновую и взрывы, — заметил Массим, снова пробегая глазами по строчкам. — Во всяком случае, с ходу я не вижу.
— У серьезных ученых не принято раздувать сенсации, сынок, — хмыкнул Хавьер. — Они предпочитают десять раз перепроверить в своей среде и лишь потом рассказать дилетантам. Однако наши собственные умники считают, что выводы очевидны. Любой, кто понимает в предмете, их сделает.
— Предположим. Я даже могу догадаться, почему ты сливаешь акции игрушечных фирм и затариваешься строительными и продуктовым конторами — первые при таких известиях резко рухнут, зато вторые взлетят. Но препринт заумной статьи на биржу никак не повлияет.
— Препринт сделан восемь декад назад, — пояснил Аницето, повинуясь взгляду шефа. — Финальную версию опубликует журнал «Физика и астрономия» на следующей декаде, и она сведет с ума научный мир.
— Так, — кивнул Массим. — Но биржа физикой не интересуется…
— Думай, Сима, — Хавьер вперил в сына тяжелый немигающий взгляд. — Это твое домашнее задание. Решение уже есть, но твое дело придумать свой вариант самостоятельно. Возможно, мы и его используем, если хорошим получится. Заодно подумай на пару с Ани, как еще можно перераспределить наши активы в ближайшее время в ближайшее время. Привыкай работать собственной головой.
— Ладно, — Массим вытянул ноги и заложил руки за голову. — Подумаю. В общем-то, одно предложение уже есть. Ты уже смотрел мои планы по реструктуризации флота? По-моему, пассажирские перевозки нужно сбрасывать, и чем быстрее, тем лучше — от них сплошные убытки в последнее время. Торговый и добывающий…
— Смотрел. Обсудим позже. Сначала, Ани, сводку за последние полгода. Готова?
— Да, шеф, — глава аналитической службы извлек из своей папки очередной доклад и положил его на стол. — Рыбопромысловый флот и плавучие фабрики работают в прежнем режиме. Количество произведенных морепродуктов по декадам приведено в первой таблице…
09.21.1232. Хёнкон
— …а чему равна производная квадрата синуса, нам расскажет сэрат дэй Кирис Сэйторий.
Ироничная ухмылочка на физиономии Бальтазара Станцы заставила Кириса сильнее стиснуть зубы. Вредный и ехидный, почти как Фучи в скверном настроении, учитель иногда доставал так, что хотелось вытрясти из него душу. Однако Кирис терпел: чтобы стать строителем, нужно учиться самому ворочать мозгами. Если Палек не врал, и его груды формул вокруг головоломных рисуночков и в самом деле простейшие расчеты, то тупому уличному хулигану в строительстве делать нечего. То есть дебилу придется распрощаться с мечтой отстроить Хёнкон… Значит, нужно разрабатывать мозги — так же, как дома, в Барне, он упорно темными вечерами подтягивался на турнике, поднимал кирпичи за неимением гантелей и отжимался на кулаках, пока подкосившиеся руки не заставляли ткнуться подбородком в пол. А учитель — он как тренер в ринье или сержант в армии: его дело — гонять всех в хвост и гриву, чтобы не расслаблялись.
Впрочем, жизнь в университетском колледже оказалась не такой уж и тяжкой, как мнилось поначалу. Засобачили его, разумеется, в группу для начинающих — таких же, как он, скудных умом, но каким-то чудом прошедших по категории «многообещающих». Как и в Барне, Кирис по-прежнему предпочитал одиночество, но по большей части по привычке. Народ в группе очень походил на него: мальчишки и девчонки из бедных или даже совсем нищих семей, по большей части с Могерата и из Кайтара. Большинство пропускали занятия в школе, подрабатывая по мелочам, чтобы принести в дом лишнюю монету, и если бы не паладары, так и закончили бы жизнь разнорабочими на какой-нибудь фабрике или крестьянами на рисовом поле. Ставрийцев тоже хватало, но они проходили по категории не «нищих» (кажется, даже самые богатые жители народной республики считались бы умеренно бедными в Кайтаре), а «трудных» — смысл термина Кирис не понимал и понять не пытался. Не его дело. Сверх того в группу затесались двое местных — дети торговцев и квалифицированных рабочих, которым паладары дали разрешение на неограниченное проживание в Хёнконе. Подростки с Могерата, Типпы и Торвалы на удивление быстро нашли общий язык, несмотря на необходимость общаться через автоматические переводчики, встроенные в терминалы. Кажется, одна парочка — девчонка из Кайтара и парень из Ставрии — даже успела закрутить роман.
— Ну, дэй Сэйторий, могу я надеяться услышать ответ до конца занятия? — Станца демонстративно взглянул на часы. — Или засчитаем технический нокаут в пользу математики?
По группе прокатились смешки. Ну, хрен вам!
Кирис резко поднялся из-за парты и прошел к доске. Он тронул светлую область сбоку, стирая написанное, взял деревянное стило и начал быстро набрасывать вывод формулы: «(СН∩2 а)↓ = (СН а × СН а)↓ =…» Когда он, наконец, завершил цепочку гордым «СН 2а», в комнате стояла почтительная тишина. Кирис прикинул, не стоит ли показать еще и вывод через производную сложной функции, но решил, что не стоит. Хватит и одного способа. Один из ставрийцев пробормотал что-то на камиссе, и остальные ставрийцы, а чуть погодя — и сидящие с наушниками, захихикали, но в их смехе слышалось одобрение.
— Надо же, дэй Сэйторий, вы иногда даже домашнее задание делаете, — в свою очередь улыбнулся учитель. — Вы понемногу становитесь настоящим inteligenta knabo. Садитесь, heroo de la tago, вам плюс балл.
Он коснулся своего терминала, где, как краем глаза заметил Кирис, виднелся открытый классный журнал. Парень прошагал по проходу и плюхнулся на свое место. На «умненького мальчика» он почти не обиделся, а «герой дня» и вовсе льстил самолюбию. Не зря Фучи вчера вечером заставляла его пыхтеть над производными! Кстати же, и эсперанто он уже кое-как понимает. Глядишь, в скором времени действительно в отличники выбьется и начнет ходить в очках и наглаженных брючках… Видимо, он хмыкнул слишком громко, потому что Станца недовольно покосился, хотя и не сделал замечания.
Приподнятое настроение, однако, быстро прошло. До конца занятия он честно пытался вдумываться в рассказ учителя, дублирующийся строчками на персональном терминале. Тригонометрические формулы упорно отказывались восприниматься, вгоняя в тоску и дремоту. Блин, еще год назад равносторонние треугольники казались чем-то запредельным, а сегодня его производными мучают! Нет, не то чтобы он совсем уж ничего не понимал: все-таки многочасовые сидения над учебниками математики и физики в компании Фучи давали свои плоды. А кое-что — географию, например, или мировую историю в паладарском изложении — Кирис даже искренне любил. Но все-таки ржавые мозги давали себя знать. Ну ничего, Риса четко пообещала: если год-полтора разрабатывать их как следует, дальше станет много легче. Вот только выдержать бы этот год…
