Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 2

— А дальше? — спросил король, внимательно выслушав наставления.

— А дальше вам придется вспомнить все, чему я вас учил все эти годы, — ответил Борг и всем своим видом показал, что пора переходить к дальнейшим действиям. — Садитесь и пишите послание. Чем раньше оно попадет к Вильштоку, тем лучше. Сам он спешить не будет, а времени у нас не так уж и много. Альфред с каждым днем становится только сильнее, в отличие от вас.

Борг оказался, как всегда, прав, — Вильшток действительно не спешил предстать перед своим королем, сославшись на легкое недомогание. Легкость «недомогания», тем не менее, указывала на то, что он все–таки явится. Но прежде, чем это произошло, Фердинанд не утерпел и побывал в своем лесном замке, надеясь услышать от Флодина еще какой–нибудь дельный совет.

Сообщение о Генрихе чужеземец воспринял как нечто обыденное.

— Теперь вам нужно умело рассчитать дозу, — всего лишь невозмутимым тоном заявил он.

Потом Флодин долго отвечал на вопросы короля о своих родных краях, да так, что Фердинанд мало что понял из его ответов. То, что страна Флодина находится где–то на краю света, король и так понимал, будучи хорошо осведомленным о соседних землях. То, что чужеземцы являются носителями неведомых знаний, было видно невооруженным взглядом и не только по общению с Флодином. А вот в остальном, все выглядело так, будто таинственный странник рассказывает понемногу о самых разных странах, но только не о своей собственной. Самым же неправдоподобным выглядело заявление Флодина о том, что у себя на родине он не занимает никакой государственной должности, так как там и самого государства в общепринятом понимании не существует. Покидал замок Фердинанд, пребывая в полной уверенности, что его обвели вокруг пальца. Слабым утешением ему служило то, что чужеземец обратился именно к нему, а не к какому–то другому монарху. Этот факт тешил самолюбие молодого короля и при большом желании мог рассматриваться как доказательство его избранности. Долго же забивать себе голову мыслями о таинственной стране у Фердинанда просто не было времени, — слишком серьезные проблемы ему нужно было решить в своей собственной.

Король узнал о прибытии Вильштока еще до того, как тот проехал городские ворота. Непонятное волнение охватило молодого монарха, и он попытался унять его с помощью пустого разговора со своим наставником. От проницательного Борга не ускользнуло состояние его воспитанника, и старик сделал все возможное, чтобы ему помочь, подыгрывая в «непринужденной» беседе и ни словом не обмолвившись о предстоящей аудиенции. Всего лишь несколько слов в этой беседе действительно имели смысл, но именно они помогли Фердинанду взять себя в руки.

— Фердинанд, знаете, как отличить реальный мир от иллюзии? — спросил Борг короля, когда тот начал заводить себя размышлениями о ценностях и принципах, и, не дожидаясь ответа, объяснил. — Когда человек начинает руководствоваться в своих поступках единственным принципом, вот тогда и начинается реальность.

— И что же это за принцип? — поинтересовался король.

— Жить, жить вопреки всему, — ответил старик, подчеркивая важность каждого слова.

Фердинанд, ожидавший, по–видимому, какого–то откровения, бросил в его сторону разочарованный взгляд.

— Так просто?

— Просто — существовать, — ответил ему Борг.

В этот момент королю доложили о прибытии графа Вильштока. Борг вынужден был прерваться и покинуть своего воспитанника. Оставшись в одиночестве, Фердинанд успел поразмыслить над словами наставника и почти согласиться с ними, прежде чем дверь распахнулась, и в кабинет тяжелым и резким шагом вошел Генрих. Король не видел графа много лет и не пренебрег возможностью несколько минут уделить изучению его внешности. «Тяжелый» — самое точное слово, которое можно было применить к любой части тела Вильштока, взгляду, походке. Что уж говорить о характере? Фердинанду как–то не верилось, что этот воин до мозга костей способен испытывать сильные чувства, но, именно исходя из такого предположения, король и собирался строить беседу. В противном случае, у него не было ни малейших шансов добиться желаемого результата.

Учитывая личность собеседника, Фердинанд решил сразу перейти к делу.

— Есть одна небольшая проблема, требующая, тем не менее, скорейшего решения. Поэтому я вас и позвал.

— Я прекрасно понимаю, о чем пойдет речь, — в том же духе ответил ему Генрих. — Только не спрашивайте меня, почему я это сделал. Я и сам не знаю ответ на этот вопрос. Но я и не раскаиваюсь в содеянном и не собираюсь ничего менять.

— Зная вас, трудно было ожидать иного ответа. Но вместе с тем вы должны понимать, что я не могу не учитывать и позицию церкви, особенно в столь тяжелые времена, требующие от нас единства взглядов и действий, а не раздоров на радость врагам. Поэтому, мы просто обязаны найти компромиссное решение.

— Готов выслушать любое ваше предложение.

Молодой король сделал вид, что погрузился в размышления, хотя на самом деле заранее продумал каждое слово. Выдержав паузу, он задал неожиданный вопрос.

— Что особенного в этой женщине?

Теперь с ответом тянул уже Вильшток, и Фердинанд с удовлетворением отметил в выражении его лица едва заметные признаки растерянности.

— Если не хотите, можете не отвечать, — благодушно позволил король.

— А я и не знаю, что ответить, — едва слышно пробормотал Генрих.

— Так вот, какой выход я вижу из сложившейся ситуации: вам нужна эта ведьма, а мне нужен опытный полководец. Думаю, что даже церковь не станет противиться такому размену. Все–таки Альфред со своим войском куда опаснее какой–то гадалки.

Генрих медлил с ответом, глядя в окно. Но как только он перевел взгляд себе под ноги, Фердинанд понял, что граф согласен.

— Сколько солдат вы предоставляете в мое подчинение? — вместо утвердительного ответа, поинтересовался Вильшток.

— У меня нет армии.

— Тогда на какую сумму я могу рассчитывать?

— У меня нет денег.

Генрих явно заподозрил наличие у Фердинанда душевной болезни, но, прежде чем открыто об этом заявить, решил еще раз в этом удостовериться.

— И как же я, по–вашему, должен сражаться?

— Мне нужно, чтобы вы избавили меня от Альфреда, а как вы это сделаете — это не моя забота. Вас же не интересует, как я заставлю церковь забыть о вашей выходке и о самом существовании вашей ведьмы? — резким тоном ответил ему король.

Вильшток снова надолго умолк. В конце концов, аргумент короля был признан им вполне резонным.

— Я согласен, — сказал граф, заодно твердо решив не тратить на эту затею ни одной монеты из собственного кармана. Это был бы слишком щедрый подарок для хитроумного короля, — победить его врага и самому при этом разориться. Быть может, именно на этих «двух зайцев» Фердинанд и рассчитывал…

ПЛАН ВИЛЬШТОКА

Бешенство Генриха нарастало по мере приближения к замку, где его с нетерпением и тревогой дожидались боевые друзья и по совместительству безотказные собутыльники. Отправляясь на свидание к королю, граф предпочел оставить всех их в замке, не желая подставлять в случае возможных неприятностей. Теперь же ему оставалось только радоваться, что их нет рядом, и они не могут видеть проявление его слабости, коим Вильшток небезосновательно считал бешенство. Именно в подобном состоянии духа, по мнению Генриха, и совершаются самые глупые и роковые поступки, которые потом редко удается исправить. К счастью, все происходило в пути и на глазах всего лишь у нескольких слуг, умеющих хранить тайны своего хозяина и по своему статусу не имевшие права подыгрывать его необдуманным порывам.

Отсутствие поддержки со стороны позволило графу если не успокоиться, то, по крайней мере, привести свои мысли в относительный порядок. Бросив сухое приветствие дожидавшимся его соратникам, Генрих отправился в свои покои, где принял ванну и немного отдохнул с дороги. Когда Генрих, наконец, вышел к ожидавшим его за столом товарищам, он уже точно знал каждое свое последующее действие. Те, в свою очередь, хорошо изучив за многие годы своего вожака, по одному его настрою догадались, что мирное времяпровождение подошло к концу и пора снова браться за оружие. Вот только мысль о том, что на этот раз противником может быть собственный король, большинству из них пришлась не совсем по душе. Вильшток, понимая состояние своих соратников, не стал ходить вокруг да около и сразу же выложил все подробности, утаив только причину, побудившую его помогать королю. Известие о том, что Вильшток выступает против короля Альфреда, а не Фердинанда, вызвала бурную радость за столом. Когда же воины узнали условия предстоящей кампании, они тут же умолкли и всем своим видом выразили полнейшее непонимание. И дело было не в том, что король не дал Генриху ни людей, ни денег, — присутствующие с трудом верили в то, что граф после стольких лет опалы согласился взять на себя все военные расходы.