Андрей Мартьянов - ОХРАНИТЕЛЬ (Хроники графства Артуа времен Великой Чумы)
Сколько на эти роскошества было потрачено никто не интересовался — зачем? Наоборот, люди остались довольны: стараниями Гонилона сильно запущенная после смерти графини Маго столица Артуа облагообразилась — его светлость Филипп предпочитал держать двор в других своих владениях, лишь изредка наезжая в Аррас. Этой зимой он остановился во Франш-Конте, оставив северные владения в ведении сенешаля и прево.
Разумеется, за отсутствием Филиппа Руврского центр светской жизни переместился во дворец архидиакона. Старый замок короны, заложенный еще при государе Людовике Святом был огромен, холоден и мрачен, подходя только для одной цели: защитить город от англичан, буде те появятся. Занятый неприятелем Кале неподалеку, и об этом стоит помнить.
Раулю преосвященный понравился: еще не одряхлевший мужчина приятной внешности, с вьющимися каштановыми волосами по краям тонзуры, обходительный и получивший куртуазное воспитание. Безусловный весельчак и жизнелюб, волею судьбы очутившийся на пастырской стезе — младшие сыновья известных дворянских родов обычно шли по духовной линии и частенько добивались впечатляющих успехов. Папой Римским, конечно, становился далеко не каждый, но возможность просковозить в архиепископы, а то и в кардиналы была вполне реальной.
Гонилона, однако, архидиаконство вполне устраивало — в Аррасе он Caesar et Pontifex, а кем станет в Париже или Авиньоне? Одним из многих? Покорнейше благодарим. Ради сохранения статуса можно пожертвовать барашками и кипарисами.
— Как же, как же, — ворковал преосвященный, сложив пухлые ладошки над внушительной утробой. На пальцах сияли всеми цветами радуги перстни с разноцветными камнями изумительной огранки. — Его преподобие Михаил Овернский столько о вас рассказывал!
«Ага, ври, — подумал Рауль, выкраивая на лице самую учтивую улыбку, на какую был способен. — Михаил только посоветовал принять меня, шепнув два слова после воскресной мессы в кафедрале!»
У архидиакона случился приступ красноречия — как человек во многом прекраснодушный, он не упустил возможности наговорить уйму любезностей, вперемешку с собственными умозаключениями, имевшими к реальности самое косвенное отношение. Чего стоила его сентенция о «...столь молодом человеке, по своей свободной воле избравшем поприще в отдаленном от соблазнов больших городов уединенном уголке».
Вот как? Да ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не выберет этот уединенный медвежий уголок, приведись такая возможность! Особенно после блистательного Парижа, многоученого Нарбонна и утонченной Флоренции!
Архидиакон на самом деле простоват, или искусно прикидывается? Наверняка прикидывается — персоны ангелического характера на таких должностях не задерживаются, тут необходима железная хватка, немалая воля и еще бóльшая хитрость.
Пока его преосвященство неиссякаемым потоком изливал тягучий елей, Рауль приглядывался к обстановке. Ливанский кедр, парча и серебро не заинтересовали, лишь напомнив о бренности мирских богатств. По сравнению с некоторыми палаццо Авиньона дворец выглядел если не хлевом, то размалеванной хижиной — размах не тот, и вкус хозяину иногда изменяет.
Куда более привлекают незначимые на первый взгляд детали.
Обязательных для благородного сословия собак в доме нет, кошек тоже не видно. Зато в кабинете шныряют сразу полдюжины фуро, белых хорьков, сперва принятых Раулем за прирученных горностаев. Фуро успешно истребляют крыс, но его преосвященство большой оригинал: этих зверьков традиционно привечают дамы и девицы, мужчинам их держать не то, чтобы неприлично, но как-то не совсем принято.
За креслом Гонилона неподвижной статуей воздвигся секретарь. Пожилой, с лицом правильных черт, однако неприятным и не вызывающем расположения. Белый подрясник с наплечником свидетельствует: это августинец, а не доминиканец — любопытно, августинского монастыря в Аррасе нет, значил Гонилон по назначению на диоцез привез этого строгого и хмурого человека с собой. Представить его архидиакон не удосужился, из чего следует — монах настолько привычен его преосвященству, что неотличим от мебели.
Давно перевалило за полдень, но архидиакон одет «по-домашнему» — из-под запахнутой накидки тонкой шерсти с отделкой песцом проглядывает ночная рубашка. Мехельнское кружево по вороту и рукавам, надо же! Экий модник.
Стол девственно чист — если не обращать внимания на кубки и серебряные блюда с закусками. Ни следа документов, подшитых тетрадей с отчетами или книг. А между тем в подчинении архидиакона две сотни приходов по всему графству, несколько десятков монастырей и аббатств, семь капитулов.
Как эта инкарнация Тита Лукреция Кара управляет диоцезом, хотелось бы знать?
Беседовать на интересующие Рауля темы Гонилон отказался — какая чепуха, мессир! Наслушались мужицких небылиц? Ах, оставьте! Даже если что-то и произошло, в город прибыл Священный Трибунал, поверьте, инквизиция разберется и пресечет!
Закончилась встреча с архидиаконом приглашением на quodlibet в грядущее воскресенье — ожидается вся знать Арраса. Непременно приходите!
— Вряд ли я могу отнести себя к знати, ваше преосвященство...
— Дважды чепуха, мэтр! Вы — рыцарь и дворянин, этого достаточно!
Гонилон ошибся: рыцарского посвящения Рауль Ознар не принимал и золотыми шпорами не обзавелся. Никогда не был даже министериалом или оруженосцем, если на то пошло.
Природного гербового дворянства, конечно, не отнимешь — Ознары были в родстве с графами Неверскими и Вермандуа, линия восходила до IX века и Жильбера I Суасонского, а значит в жилах Рауля текла капелька крови самого Карла Великого. Но род угасал, потеряв всё еще полвека назад, и уничижительное прибавление к имени «Sans Terre», «безземельный» вилось за Ознарами с минувшего столетия.
А что такого-то, по большому счету? Английский король Жан I Сантер[8] тоже лишился всех ленов и фьефов, не утеряв происхождения от великих Аквитанских герцогов и Плантагенетов! Ничего зазорного!
Другое дело, гости преосвященного обязательно найдут повод для подтруниваний над нынешними занятиями мессира Ознара — аптекарь и юрист! Ха-ха-ха! Потрошит лягушек и разбирает жалобы холопов и торгашей! Хи-хи-хи!
Пойти все равно придется. Тем более, что поединков чести за нанесенное оскорбление никто не отменял. Безземельный ты, или герцог владеющий необозримыми землями, а обращаться с оружием научен любой благородный человек.
* * *
К удивлению Рауля смеяться над ним никто не стал, по крайней мере в лицо. Отчасти этому поспособствовала история с Бодуэном, младшим бароном Шеризи — лекаря с бакалаврскими дипломами сразу двух известнейших университетов Франции в Аррасе отродясь не бывало и ссориться с ним решительно не стоило. Сам Бодуэн, позабыв минуты страданий, отзывался о мэтре в превосходных степенях — ученый человек, золотые руки!
Приобретению авторитета способствовал и городской прево Саварик Летгард — пригласил к себе через слугу, краснея и с трудом подбирая слова разъяснил, что страдает от лишая в... Как бы это поточнее сказать, мэтр?.. На внутренней стороне бедер и мошонке. На лошади ездить невозможно. Посоветовали бы что-нибудь, а?
Совет менять исподнее хотя бы раз в неделю, купание в бочке с экстрактом коры дуба и притирки ртутной мази совершили чудо. Попутно Раулю удалось вытянуть из Саварика — тот, впрочем и не запирался, — немало полезных сведений о тёмной стороне жизни Арраса. Человеческая природа неисправима, дамоклов меч первородного греха висит над каждым, а значит случаются и смертоубийство, и насилия, и прочие злодейства, красочно описываемые в своде королевских законов.
Контрабанда, как без нее — на севере Фландрия, на юге Священная Империя германцев. Кому охота платить сборы? Разбойники? Англичане и их прихвостни хуже любых бандитов — перемирие заключено, однако когда король Эдуард распустил часть наемничьих отрядов, генуэзцы, датчане и немцы сбились в хищные стаи, грабящие поместья и деревни. Нападали даже на Сент-Омер, Ипр и Бетюн, пожгли посады, но взять городки не сумели. Сопротивляемся как можем, мэтр, одна беда — людей не хватает...
— Нечисть? — Прево истово перекрестился. — Не поминайте лишний раз, мессир, и так склянку со святой водой и гостию повсюду с собой таскаю! Места здесь диковатые, особенно если в сторону восхода ехать — лес, лес, до самых Арденн сплошной лес. Шепчутся, будто в пущах этих что-то проснулось.
— О чем вы?
— Не знаю! Смотрите сами, мессир Ознар, — Саварик Летгард тяжело поднялся с табурета и мелкими шажочками (бедра все еще саднили) подошел к полке, забитой обтрепанными пергаментами. Подняв облачка пыли вытянул один, сложенный в кварту. Вернулся. — План 1316 года, копия с подробной карты графства, составленной по требованию светлейшей Маго д’Артуа. Красной тушью нарисованы дороги — на Амьен и Париж, Кале, Реймс и Камбрэ. Большинство деревень стоят вдоль дорог и на речушках. А направления-то куда угодно, только не на юго-восток! Почему?
