Николай Чадович - Особый отдел и пепел ковчега
– Вполне возможно, что один из них и владеет сейчас бетилом, – пожал плечами Горемыкин. – Но это станет окончательно известно лишь после того, как вы пройдёте по всей цепочке родных и друзей, начиная от дедушек, стоявших на часах возле дачи Сталина, и бабушек, стеливших ему постель… И учтите, бетилом интересуемся не только мы одни. Собственно говоря, наше руководство зашевелилось лишь после того, как из агентурных источников стало известно, что к этому раритету проявляют интерес некие весьма подозрительные элементы.
– И кто это они, если не секрет? – сразу насторожился Цимбаларь. – Криминальные авторитеты?
– Пока неясно. Но в принципе это могут быть и японцы, возжелавшие вернуть императорскую святыню, и израильтяне, мечтающие соединить все бетилы в единое целое, и леворадикальные экстремисты, вынашивающие планы воссоздания сталинской империи. В любом случае надо быть настороже. Впрочем, не мне вас учить…
– А что известно насчёт остальных бетилов? – осведомился Кондаков.
– Официально их существование отрицается. Но, по слухам, примерно половина бетилов сосредоточена в Израиле. А иначе как бы горстка евреев смогла выстоять против непрекращающегося напора арабов? Вспомните войну Судного дня, которую сейчас изучают в каждой военной академии. Поначалу казалось, что с Израилем покончено. Все сопредельные государства, до зубов вооружённые новейшей военной техникой, нанесли внезапный удар. Пограничные укрепления были прорваны, водные преграды форсированы. Советские зенитные ракеты сбивали «Фантомы» пачками. В Синайской пустыне развернулось танковое сражение, по масштабам не уступающее Прохоровке. Конец уже приближался… А потом приходит известие, что израильская армия находится уже за Суэцким каналом, а египтяне и сирийцы, бросая военную технику, в панике бегут с поля боя. Разве это не чудо? – Со стороны могло показаться, что Горемыкин обращается к своему собственному туманному отражению. – Что касается других бетилов, то пара штук попала в Америку и ещё примерно столько же находится в Европе. Их конкретные обладатели нам неизвестны.
– Конечно! – с горечью произнёс Кондаков. – Все истинные ценности присвоил себе пресловутый золотой миллиард.
– А вы предлагаете раздать бетилы арабским шейхам и африканским вождям? – холодно поинтересовался Горемыкин.
– Ничего я не предлагаю, – сконфузился Кондаков. – Просто обидно… Кому-то всё, а кому-то ничего…
– Изменить ситуацию не в наших силах, – менторским тоном произнёс Горемыкин. – По крайней мере на данном историческом этапе. Элементарная логика подсказывает, что предпочтительнее водить компанию с теми, кто поймал удачу за хвост, а не с теми, от кого она отвернулась. Мы и так чересчур долго делали ставку на обиженных. Поэтому и сами оказались у параши…
– В нашу разработку поступят все семеро подозреваемых? – осведомился Цимбаларь.
– Нет. Такой объем работы вам не потянуть. Для поисков бетила создано ещё несколько оперативных групп, причём не только в нашем ведомстве… Но вам предоставляется одно маленькое преимущество. Назвав наугад любой номер от единицы до семи, вы сами выберете линию расследования.
– Действуй. – Кондаков легонько толкнул Людочку в бок. – Ты у нас самая удачливая.
– Тогда пять, – немедленно заявила Людочка.
– А почему? – Такой выбор почему-то удивил всех присутствующих.
– Я сегодня сломала пятый каблук за год, – с самым серьёзным видом пояснила Людочка.
– Блестящий образчик женской логики. Надеюсь, он принесёт вам успех. – Горемыкин положил на край стола запечатанный конверт с оперативной информацией. – Но если станет ясно, что вы потянули пустой номер, приходите снова. И запомните, это не тот случай, когда нераскрытое дело можно списать в архив. Как бы ни складывались обстоятельства, но бетил должен быть найден.
– Кто же станет его непосредственным владельцем? – спросила Людочка. – Президент?
– Разве вы имеете что-то против?
– Ещё не знаю… Хотя кое-какие сомнения возникают. Вдруг он станет радеть не только за родную страну, но и за самого себя, за своих детишек? С кивотом было проще – на него молился весь израильский народ. Совсем как в песне: если радость на всех одна, на всех и беда одна… А у того же Сталина личных желаний вообще не было. Он и так всё имел, включая неограниченную власть. Поэтому и заботился исключительно о государственных интересах – как бы побольше чужой землицы захватить да всех недоброжелателей в бараний рог скрутить… Нынче совсем другая ситуация. Власть – себе, народ – себе. В этом-то и загвоздка.
– Подобные вопросы не входят в мою компетенцию. – Второй раз за сегодняшний день Горемыкин смерил Людочку пронизывающим взглядом. – Да и не стоит заранее делить шкуру неубитого медведя. Вот добудете бетил, тогда и видно будет.
– В своё время политики тоже говорили учёным: вот создадите атомную бомбу, тогда и подумаем, как с ней быть. Потом многие физики-ядерщики долго кляли своё легковерие.
– Вы втягиваете меня в дискуссию?
– Ни в коем случае… Извините. – Людочка потупилась.
– Вопрос, только что поднятый Лопаткиной, далеко не праздный. – Горемыкин встал, что, наверное, должно было подчеркнуть значимость его слов. – Но я подойду к нему с несколько другой стороны… Предмет, который вам предстоит найти, обладает поистине чудесными свойствами. Это, конечно, не лампа Аладдина, но что-то в том же роде. Не хотелось бы, чтобы кто-то из вас положил на него глаз. Не забывайте, что речь идёт об общенациональных интересах. Заранее надеюсь на вашу порядочность… Если все вопросы исчерпаны, я вас больше не задерживаю. Остаток дня посвятите улаживанию служебных дел, а прямо с утра приступайте к расследованию. Желательно на свежую голову. – Начальник покосился на Ваню, вновь клевавшего носом.
Поскольку обед уже кончился, а до ужина было ещё далеко, каждый член опергруппы прихватил с собой по бутерброду. Кондаков взял сразу два, причём разных, сложив их ветчиной и сыром вместе. Недаром говорят, что человек, утративший на старости лет красоту, здоровье и силу, взамен приобретает другие качества, в его положении не менее ценные, – подозрительность, сварливость и скаредность.
Перед тем как уйти, они задержались в дежурке, где Цимбаларь наспех просмотрел оперативную сводку за истёкшие сутки.
Видя, что он удручённо качает головой, Людочка поинтересовалась:
– Плохие новости?
– Да опять этот киллер, которого Окулистом прозвали, нарисовался. В служебном лифте уложил депутата Молодцова. Контрольный выстрел, как всегда, в правый глаз. А потом преспокойно ушёл через подсобные помещения. И что там, спрашивается, охрана делает?
Глава 3
Весёлая вдова
В этот день никто никаких служебных дел, конечно же, не улаживал. Покинув кабинет начальника, опергруппа разделилась по интересам. Людочка отправилась в массажный салон, Цимбаларь с Ваней в ближайшую пивную, а Кондаков на садовый участок.
Ночь все они тоже провели по-разному. Намахавшийся лопатой Кондаков спал сном праведника. Ваня, чей визит на шоу лилипутов закончился скандалом, попал в медвытрезвитель, где его, слава богу, прекрасно знали. Цимбаларь до самого закрытия казино испытывал свою удачу за карточным столом. Людочка, время от времени принимая прохладный душ, штудировала документы, предоставленные Горемыкиным.
Благодаря своему усердию назавтра она оказалась единственным человеком, который хоть как-то владел ситуацией.
Совещание, как обычно, проходило на квартире Кондакова, заваленной дарами щедрой подмосковной осени – картошкой, морковью, луком, кабачками. Однако все попытки Вани отыскать в этом овощном изобилии солёный огурец успехом не увенчались. Пришлось довольствоваться обезжиренным кефиром, применявшимся хозяином квартиры для борьбы с атеро-склерозом, который тем не менее уже давно составлял с его организмом нерасторжимое целое.
Разложив перед собой бумаги, по большей части являвшиеся копиями копий, Людочка сообщила:
– Волею моей интуиции нам достался лейтенант МГБ Григорий Флегонтович Сопеев, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, после известных событий, называемых «заговором Берии», переведённый с понижением по званию в строевую часть, но впоследствии сделавший головокружительную военную карьеру. Говоря о феноменах, вышедших из стен Кунцевской дачи, Горемыкин, по-видимому, подразумевал именно его… К сожалению, Сопеев скончался пять лет тому назад, но до этого успел дать интервью самым разным изданиям, вплоть до зарубежных. Их тексты прилагаются… Впрочем, как мне кажется, там больше измышлений, чем реальных фактов. Человеческая память – это скорее велеречивый сказочник, чем беспристрастный летописец. Подтверждением тому – наш Пётр Фомич.
– Другой бы на твои слова обиделся, а я, заметь, хоть бы что, – сказал Кондаков, шинкуя морковку для салата. – Детей, дураков и хорошеньких женщин следует прощать.
