Андрей Буторин - Север
Вторая загадка была куда как непонятней. От чего, а точней – от кого собирался защищаться Ародан? Он упоминал о рассказах охотников. Но сам Нанас подобных рассказов не слышал. Правда, с ним в последнее время не очень-то откровенничали, а часто и вовсе его сторонились, видя отношение к нему нойда. Ладно, про это пора забыть, а вот слова старейшины и Силадана – напротив, еще раз как следует вспомнить.
Ародан сказал: «если этих будет хотя бы пара десятков и они придут сюда», то есть эти... непонятно кто очень большие и сильные, раз их нужно так мало, чтобы победить три сотни людей. Ну, пускай сотню, если не считать стариков, детей и женщин.
Силадан же говорил про какие-то следы и упоминал неких чудовищ...
Стоп! Нанас почувствовал, как на него, невзирая на жар от костра, повеяло холодом. Огромные следы!.. Ведь он их тоже видел сегодня! Наверняка и охотники высмотрели такие же...
Настроение у Нанаса сразу испортилось. Размышлять уже не хотелось. А поскольку заняться больше все равно было нечем, он собрал в охапку лапник и понес его под ель. Там он разложил его поудобней и улегся рядышком с Сейдом, плотно прижавшись к его мягкому, теплому боку.
Спать вроде бы не хотелось, но заснул Нанас сразу. Ему ничего не снилось, спал он сладко и крепко. Но уже под утро его дважды разбудил Сейд утробным, грозным ворчанием – пес наверняка почуял поблизости зверя. Нанас же, вслушавшись, оба раза ничего не услышал. Он вспомнил о лосиных следах и сказал псу:
– Прекрати рычать, дай поспать! Это сохатый, он нас не съест.
Сейд больше не рычал, но сон хозяину все равно уже перебил. Нанас поворочался еще немного на пахучем колком лапнике, увидел, что небо слегка посерело и решил подниматься.
Он раздул едва тлеющие угли, побросал в кострище оставшийся сушняк, набил снегом котелок и повесил его над огнем. Идти проверять силья было еще темновато, да и хотелось сначала взбодрить себя горячим чаем.
Вылез из-под ели Сейд. Встряхнулся, зевнул и вопросительно посмотрел на хозяина: ну что, мол, где заяц?
– Погоди, рано еще, – сказал Нанас. – Рассветет чуток – и пробегусь легохонько, гляну, что там у нас за улов. Могу пока рыбки вяленой дать. Хочешь?
Пес презрительно фыркнул и отвернулся.
– Ишь ты, еще и обижается! – покачал головой Нанас. – Я вот тоже могу обидеться за то что ты меня будил среди ночи.
Сейд неожиданно резко повернулся и вперил в него немигающий желтый взгляд. Что-то нехорошее было в этом взгляде, пес словно предупреждал его об опасности, будто говорил, что не стал бы рычать среди ночи просто так, без причины. Нанасу стало вдруг очень неуютно и он быстро отвел глаза.
– Ну, ну!.. Ладно... Может, ты и прав. Кто знает, какое тут зверье по ночам бродит, волки точно должны водиться, а может и шатун из берлоги вылез. Не серчай. Сейчас-то все в порядке?
Сейд чуть опустил и склонил на бок круглую голову. Короткие уши его встали торчком. Превратившись на какое-то время в камень, он скоро «оттаял» и глянул успокаивающим взглядом: все хорошо, дескать, можешь пить свой чай, пока не лопнешь.
Вода в котелке и впрямь уже закипела. Нанас покрошил туда остатки трутовника, а для аромата добавил горстку вырытых из-под снега жестких брусничных листочков.
Пока он пил чай, рассвело вполне достаточно, можно было идти за добычей. На то, что она будет, Нанас очень надеялся – в основном, чтобы покормить Сейда, сам-то он мог бы похрумкать вяленую рыбу, а то и вовсе перетерпеть.
На всякий случай Нанас взял с собой лук – если петли окажутся пустыми, можно попытаться что-то подстрелить, – и вырезанный вечером дротик – для защиты от хищников. Конечно, если и впрямь встретится на пути проснувшийся не вовремя, обозленный и голодный медведь, то дротик от него не спасет, тут уж надо удирать во всю прыть. А вот от пары-тройки волков вполне можно отбиться. Да и на душе спокойней, когда в руках оружие.
Бодро приминая снегоступами сугробы, Нанас увидел, что позади бежит Сейд.
– Эй! А олени?
Пес раздраженно гавкнул. Это можно было понять и как «ничего с ними не сделается», и «я охотник, а не пастух», но все же в глубине души Нанас надеялся, что верный друг переживал за него больше, чем за оленей, и после того, что услышал ночью, не рискнул отпустить его одного.
За оленей, конечно, было тревожно, но все-таки он не стал прогонять назад Сейда. Проверить силья недолго, да и обижать друга не хотелось. К тому же, будь поблизости опасность, пес бы ее учуял.
Опасности рядом, может, и не было, но, еще не дойдя до первой петли, Нанас увидел в снегу свежий отчетливый след. Пятипалый, почти человеческий, только огромный.
Глава 5. Кровавый знак
Зарычал Сейд. У Нанаса перехватило дыхание. Колени опять затряслись в своем трусливом танце. Первым его желанием было: бежать. Развернуться и бежать без оглядки, запрячь нарты и мчаться, мчаться, мчаться... Мчаться так далеко, как только смогут олени. Ведь не может же этот большеногий бежать быстрее их? Или может? Конечно, может, если это действительно дух... Но что духу надо от них?! Хотя, если это не дух, а просто невиданный зверь, чудовище, тогда тем более непонятно, что ему от них нужно.
Почему-то Нанас был твердо уверен, что их преследует то самое существо, с которым им довелось столкнуться на болоте. Оно их догнало, но почему-то не стало нападать. Ведь это именно его учуял ночью Сейд! Казалось бы, чего проще – подойти и убить их спящих... Нет, не спящих, конечно, ведь Сейд проснулся и его разбудил, но... Все равно непонятно. Если кто-то за кем-то гонится, то догнав, должен что-то сделать – схватить, убить, съесть, наконец. Но догнать – и даже не подойти близко...
«Погоди-ка, – подумал Нанас, и колени все же не выдержали, подогнулись. – Погоди-ка, – продолжил он свою мысль уже сидя в снегу. – А зачем ему подходить близко, если мы сами сейчас подходим близко к нему? Ночью он услышал рычание пса и понял, что незаметно ему не подкрасться, что мы будем готовы к нападению. Сейчас же подготовился он и спокойно ждет, когда мы попадемся в расставленную им ловушку».
– Сейд, назад! – быстро вскочил он. – Бежим назад, дальше нельзя!
Однако пес не двинулся с места. Он опустил к следу нос, скорее, для порядку, поскольку наверняка и так уже чуял запах существа, затем поднял голову, медленно повел ею из стороны в сторону, принюхиваясь и прислушиваясь, а потом коротко гавкнул и пошел вперед вдоль оставленных чудовищем глубоких вмятин в снегу.
– Куда ты? Назад! – в отчаянье крикнул Нанас.
Сейд обернулся и снова негромко гавкнул. Это следовало понимать как «да не трусь ты, он уже ушел!», но Нанас верить другу не спешил. Не могло существо просто так взять и уйти! Для чего ему было тогда их догонять?
Сейд залаял громче. Он явно хотел, чтобы Нанас пошел за ним. Значит, что то учуял впереди. Или... кого-то. Но пес совсем не глуп, чтобы сломя голову рваться в ловушку. Однако и неведомое чудовище вряд ли было глупым.
Нанасу отчетливо вспомнилось ощущение когтистой лапы, лезущей в мозг, и жуткое оцепенение, которое им тогда овладело. Силадан внушал им, что духи всемогущи, что они могут вселяться во что угодно – в дерево, камень, животное, в человека... И, если такое происходит с человеком, он становится одержимым, не может больше владеть своими желаниями и мыслями, не может управлять своим телом. А что если Сейд... Если в Сейда...
Нанасу стало невероятно жутко. Он начал медленно пятиться. Снегоступ зацепился за торчащий из-под снега пенек. Нанас с криком повалился в снег, будучи в полной уверенности, что существо схватило его за ногу. Он, продолжая вопить, забарахтался в снегу, пытаясь перевернуться на живот, но лишь глубже зарывался в рыхлый снег.
Все повторилось почти как вчера, когда, испугавшись рухнувших с неба огненных нарт и упавшего в лес небесного духа, он так же барахтался в снегу. Разве что сразу тогда не увидел ухватившего за край малицы Сейда. Сейчас же он прекрасно узрел подбежавшего пса, вот только ужас от этого стал еще большим. Когда Сейд разинул клыкастую пасть, Нанас зажмурился. Теперь ему было ясно: дух из Нижнего мира вселился в собаку и сейчас его загрызет.
Однако грызть его дух почему-то не спешил и всего лишь вытянул за рукав из сугроба. А потом начал лаять столь раздраженно, что Нанас почти явственно слышал то, что пытался передать ему этот лай: «Ты свихнулся окончательно! Ты похож сейчас на старую чокнутую Тынку, которая не ест рыбу, потому что боится, что та оживет у нее в животе! Я вообще не понимаю, как ты осмелился сбежать из сыйта!..»
Нанасу стало очень обидно. Не далее, как вчера днем он успокаивал пса, убеждал, что тот вовсе не трус, а теперь получает в ответ такую вот благодарность!
