Виктор Ночкин - Власть оружия
— Дурень, — коротко сказал Мажуга. Потом добавил, чтобы молодой уяснил, — он живым нужен был, важный секрет за ним числился…
Он нагнулся, поднял пистолет покойного. Велел:
— Мешок подбери, Самохе сдашь, золото там, так мыслю. Ваше золото, пушкарского цеха.
Позади Курчан зашуршал, переворачивая мертвеца, потом заскрипел битый кирпич под сапогами, Мажуга размашисто шагал, не оглядываясь — спешил убраться вниз, туда, где воздух пригоден для дыхания. Молодой пушкарь пристроился рядом, теперь он, кренясь вбок, волок тяжелую ношу. Они отыскали развороченный взрывом люк, первым спустился Мажуга, принял мешок. В самом деле, тяжеленький! Потом они с Курчаном побрели к выходу.
За выбитой дверью, на улице, уже собралась толпа. Близко соседи не подходили, мялись вдоль стен в полумраке — город еще не перешел на дневное освещение. Перед дверью стояли три неподвижных фигуры в плащах с остроконечными капюшонами — призренцы. Все трое одновременно развернулись навстречу Мажуге, стволы пистолетов уставились ему в грудь. Мажуга посторонился, пропуская Курчана, бросил ему:
— Валяй, объясни этим, что дело внутрицеховое, пушкарское.
Курчан растерялся, и Мажуге очень захотелось отвесить парню подзатыльник, чтобы держался наглей. Сыскарь никак не мог уразуметь, откуда такой страх перед призренцами у местных. Цех Призрения всего-то несколько сезонов, как создан, а уже успел всех застращать. Что же творилось в Харькове после того, как Ржавый перебрался на ферму?
— Это… ну да, цеховое, ага, — промямлил Курчан.
Призренцы не шелохнулись и стволов не опустили. Мажуга тяжело вздохнул, откашлялся, выгоняя из легких гарь с поверхности. Придется ему самому объясняться, значит…
— В пушкарском цеху покража, — заговорил Игнаш, и глухие капюшоны чуть качнулись в его сторону, а Курчан вздохнул с облегчением, — Вон у него мешок, там украденное. Сейчас в Управу снесем. Вора застрелили.
— Живым нужно было, для дознания, — строго заметил призренец.
— Вор отстреливался, пушкаря зацепил, вот его оружие, — Мажуга медленно, чтобы не напрягались призренцы, вытянул пистолет Харитона. — Из этого же ствола, думаю, еще кое-кого пришить успел. Очень опасный был, пришлось стрелять. Самоха, управленец цеховой, может все объяснить. К нему как раз и пойдем с докладом.
Помолчали. Толпа у стен тоже притихла, соседи ловили каждое слово. Наконец призренец решил:
— Я с вами в Управу. Если в городе еще убийства были, мы проверять станем. Идите вперед. Сорок Седьмой, дуй за подмогой, — это он уже приказывал одному из подчиненных, — пусть сюда пришлют караул, да еще двоих к пушкарской управе, мне в помощь. И мертвеца пусть сюда волокут с поверхности.
Сорок Седьмой, качнув капюшоном, умчался. Старший призренец обвел взглядом толпу харьковчан — те, показалось Мажуге, в этот миг даже дышать перестали. Потом капюшон кивнул, и Мажуга с Курчаном зашагали к Управе, пушкарь то и дело поправлял мешок с добычей, там внутри что-то глухо позвякивало. Призренец пристроился следом. Оглянувшись, Игнаш отметил, что пистолета тот не спрятал, держал наготове. От того, что следом идет вот такой человек с номером вместо имени, Игнашу стало немного не по себе, но виду он, понятное дело, не подавал, шагал рядом с пушкарем.
Аккурат, когда подошли к Управе, над головой звонко щелкнуло, включилось дневное освещение. Веселенькая ночка получилась… В коридорах было людно, цеховые как раз сходились на службу. На призренца все косились, при его приближении гомон стихал.
Поднялись на второй этаж. Самоха встал навстречу и пошатнулся. Бутылка перед ним была наполовину пуста, он пил, покуда Мажуга с Курчаном ловили Харитона.
Молодой вывалил добычу на стол. Призренец подошел поближе и молча наблюдал, как Самоха подрагивающими руками расстегивает ремни, стягивающие мешок. Там был пистолет и патроны, завернутые в отрез брезента, кое-какая мелочевка да еще один кожаный мешок, поменьше. Самоха развязал тесемки, встряхнул над столом, оттуда хлынул весело блестящий поток монет. Гривны Киева да московское серебро. Курчан громко сглотнул.
— Соплячка-то моя где? — спросил Мажуга.
— В шкафу запер, в том, что в углу, — кивнул управленец. — Вот ключ, получай, а то уже надоела, ноет и ноет. Вот токо щас угомонилась.
Пока пушкари с призренцем осматривали содержимое мешка, Игнаш пошел в угол, отпер шкаф. Там среди пустых бутылок сидела притихшая воровка. Едва дверца распахнулась, она проворно сунулась наружу, но, едва разглядев в комнате остроконечный капюшон призренца, так же шустро спряталась обратно.
— Вылазь давай, — велел Игнаш.
Девчонка покорно выбралась из темного угла. Призренец окинул ее оценивающим взглядом, спросил:
— Сирота? Беспризорная?
Девчонка тут же спряталась за Ржавого и вцепилась в его куртку, теперь она уже не пыталась в карман влезть, Мажуга видел: испугалась по-настоящему.
— Нет, — ответил спокойно, — она со мной. Моя, стало быть.
Тощая, как обглоданная косточка, чернявая бродяжка вовсе не походила на кряжистого, широкого в кости рыжего Мажугу, но призренец не стал спорить и обернулся к Самохе. Тот был начальством, в присутствии начальства остальные казались призренцу не заслуживающими внимания.
— Мне сказали, покража у вас в цеху была?
Самоха поглядел через плечо призренца на Ржавого, тот кивнул.
— Точно, украли вот это вот, — управленец указал мешок Харитона. — Я своих послал поймать вора. Поймали? А, Курчан?
— Так застрелил я его. Он тоже палил, меня подранил, — оправдываясь, молодой потрогал свежую царапину на скуле.
— Живым надо было брать! — Самоха попытался изобразить недовольство, но на самом деле в его голосе так и сквозило облегчение, очень уж ему было невыгодно, чтоб призренцы допрашивали Харитона. А с мертвого спросу нет. — Ну, хорошо, что монеты возвернули. Щас я перечту, опись сделаю.
— Этот сказал, — призренец ткнул пальцем за спину, туда, где стояли Мажуга с девчонкой, — ваш вор еще убил кого-то.
Мажуга перехватил взгляд Самохи и снова кивнул.
— Вот у него и спрашивай, раз он сказал, — Самоха тяжело опустился на стул. Все-таки он был пьян, хоть и старался держаться. — Ржавый, кого убили-то?
Самохе не хотелось, чтобы призренцы пронюхали про смерть Востряка, он поначалу решил, что Игнаш говорил об этом.
Мажуга подошел к столу, воровку он волочил за собой, она упиралась, очень не хотелось ей приближаться к призренцу.
— Насчет убийства проверить нужно. Я сейчас как раз отправляюсь.
— Я с тобой, — решил призренец.
— Курчан, ступай с ними, — приказал Самоха, — потом мне обскажешь, шо там да как.
Призренец сказал, что встретит своих у входа, и вышел. Тут толстяк, снова ощутив себя хозяином положения, перевел дух и зашипел:
— Игнаш, ты чего творишь? Какое убийство? Зачем ты?
— Самоха, не дури. Я призренцев отсюда уведу, для того и сказал. То ли было убийство, то ли нет, это моя забота, что я им показывать стану. Ты же за время, пока мы в отлучке, Птаху вынеси, сопляков мертвых… — в этом месте девчонка всхлипнула, — в общем, бросай пить и займись делом. Прибери тут все, порядок наведи. Ну, разумеешь?
— А, это да, это ты хорошо придумал, Игнаш… Ладно, ступайте, ступайте, уберите призренцев из Управы… Ох-х-х… Завертелись дела, завертелись…
Когда вышли в коридор, девчонка тут же принялась канючить:
— Дядька, слышишь, что ли? Ты меня призренцам не отдавай, так и говори, что с тобой, слышишь? Не, я правда говорю, не отдавай.
Мажуга, не отвечая, снова ухватил ее за воротник.
— Ну что ж ты все цапаешься, ты слышишь, чего прошу?
— Заткнись, — отрезал Игнаш. Потом, когда Курчан прошел вперед и уже не мог их слышать, понизив голос, добавил. — Перезренцам тебя пушкари не отдадут, сами пристрелить захотят, так для них вернее будет. Ежели от меня сбежишь, они отыщут и прикончат. Поняла?
— Да поняла я, дядька. Куда ты волочешь-то меня, хоть скажи.
— Раз поняла, то заткнись и от меня ни на шаг. Сейчас пойдем к лавке, где тетка ваша грибами торгует, ее, мыслю, на месте не окажется.
— Какая такая наша тетка? — потом, подумав, девчонка добавила, — а почему ее на месте не окажется?
Тут они вслед за Курчаном вышли из Управы, и Мажуга подтащил девчонку к троим призренцам, которые уже ждали снаружи. Воровка упиралась и норовила укрыться за мажугиной спиной.
— Где убиенный? — спросил один из призренцев.
Все они выглядели одинаковыми под капюшонами, Мажуга решил, что спрашивает тот, который сопровождал их в Управу, но уверенности не было. Он только заметил, что двое других пристально разглядывают его спутницу, значит, впервые видят, а у них на бродяжек беспризорных глаз наметан.
— Сперва хочу еще раз на мертвого пушкаря глянуть, — сказал Игнаш, — можно это? Потом еще в одно место заглянем, я потом все объясню.
