Олег Кулагин - Русские сумерки. Клятва трикстера
К яркому зрелищу не хватает лишь мелодии. Вместо неё – монотонный гул, который я чувствую даже кожей…
Мы сворачиваем. Двигаемся вдоль кромки развалин. Вероятно, Петрович думает опять выйти к маршруту Белика.
Но через десяток шагов мы оказываемся у края обрыва. Раньше он был замаскирован дымкой. А сейчас…
Я осторожно смотрю вниз и торопливо отшатываюсь.
Очень высоко – дна не видать в тумане. Отвесная, будто срезанная лезвием стена.
Тут не спустишься.
Петрович и сам это понимает. И потому мы идём вдоль обрыва – напрямик через пустырь.
Туда, где хаотично клубятся эти красивые искры.
Я зачарованно их разглядываю.
Из хаоса рождаются полосы, круги… Сверкающие блёстки начинают складываться в настоящие геометрические фигуры. Лишь на мгновение. Опять рассыпаются и заново складываются, будто кто-то встряхивает огромный калейдоскоп.
Петрович ускоряет шаг.
Мы уже почти бежим, проваливаясь в изрытую землю.
А «снежинки» над пустырём порхают в новом танце. Причудливые фигуры сливаются в одну огромную, заслоняющую полнеба. Там, внутри, мерцает многогранник. Мерцает и вращается – как ротор в электромоторе.
Или как нож в мясорубке…
Мы бежим ему навстречу!
С каждой секундой он ускоряется. От мелькания огней уже рябит в глазах. А от нарастающего гула закладывает уши и начинает болеть голова.
Я спотыкаюсь. Мне плохо и жутко.
А ещё стыдно.
Чем я тут собирался хвастать перед мальчишками?
Дурак!
Может, ещё не поздно повернуть? Если спрячемся в развалинах, вдруг нас не найдут – и волки, и те, двуногие?
Петрович оглядывается, указующе машет рукой. Что-то выкрикивает.
Я тоже всматриваюсь в дымку – впереди над обрывом. И сердце радостно ускоряется – да ведь там мост!
Спустя десяток шагов картинка ещё яснее. Не мост, а рухнувшая поперёк огромной трещины в земле опора высоковольтной линии. А нам без разницы – главное, по ней мы переберёмся на другую сторону!
Выскочим из смертельной, сверкающей карусели…
Туда, где за пропастью угадываются очертания торгового центра «Экватор». Я помню, отец показывал на карте, это предел зоны поражения. Если дойдем – там нас уже не достанут!
Петрович ловко вскарабкался на ржавые перекладины. Я лезу следом, хватаюсь за неровные, будто иссечённые дробью стальные балки. Это даже хорошо, что они ржавые, – не так буду скользить!
Слышу за спиной дыхание отца.
Все трое уже на пути к спасению.
Мы двигаемся по квазимосту с удивительной лёгкостью. В иных обстоятельствах я б не осмелился на такой аттракцион. Слишком боюсь высоты!
А сейчас пофиг… Пофиг, что, сорвавшись, будешь лететь вниз десятки метров – до того, как вдребезги разобьёшься. Вниз лучше вообще не смотреть – только на спину Петровича и на искорёженные балки, за которые надо цепляться.
Тот край обрыва уже совсем близко.
Маячат в дымке остатки продуктового магазина «Антошка», на заросшем травой крыльце валяется скрученная спиралью почернелая вывеска…
Ещё чуток, и мы спрыгнем на ту серую траву!
Закончится бездна у нас под ногами…
Что такое?
Почему вдруг застыл наш вожак? А теперь и вовсе пятится назад. Теперь, когда спасение так близко!
Он что, сошёл с ума?!
Я едва не выругался – грязным трехэтажным матом, как Мишка Копоть. Но слова не успели родиться из пересохшей глотки.
– Стоять! – рявкнул кто-то чужой.
И пуля вышибла искру о перекладину рядом с ногой Петровича.
Я оцепенел. Отец шагнул ближе, пытаясь меня заслонить. Только это было бессмысленно. Сразу несколько стволов глядели в нашу сторону – целая бригада, засевшая в развалинах «Антошки».
Теперь они уже не прятались. Ухмыляясь, лезли через полуобвалившуюся кирпичную стену. И с автоматами наизготовку двигались редкой цепью к лежащей высоковольтной опоре.
Половина – в импортном камуфляже без знаков различия, остальные – в цивильном и спортивных костюмах. Расхлябанная походка, низкие лбы, щетинистые физиономии…
Ничего общего с хладнокровными убийцами в чёрном.
Хотя вряд ли это сборище уголовников случайно возникло на нашем пути.
– Автомат бросай вниз, – приказал Петровичу высокий бандит в камуфляже, – а сам иди сюда. Только тихо!
Где их набирали? Точно не в Колядинске. Слишком развязно себя ведут и чересчур равнодушно пялятся на Мясорубку за нашими спинами.
Лишь позади, опираясь на палку, маячил единственный из этой своры, у кого в глазах застыл ужас.
Я его узнал.
Вот кто их привёл. Вот откуда высшие так хорошо знают Зону!
– Ага, – криво усмехнулся Петрович. – Ну, здравствуй, дружище!
– Здравствуй, – выдавил Гребень, бывший напарник Белика. И опять покосился на сверкающую круговерть Мясорубки.
Губы у него дрожали. И вообще выглядел он паршиво. Тёмные круги под глазами, худой, как скелет, весь какой-то скрюченный…
Он до сих пор так и не восстановился после той ходки. Полгода его выхаживали в колядинской больнице. Трикстеры скидывались ему на лечение. Белик привозил доктора из самой Москвы, покупал самые лучшие лекарства. Напарник ничего для него не жалел.
Все так радовались, когда он пошёл на поправку…
Петрович молча смотрел на Гребня.
– Я что, не доходчиво объясняю? – ощерился долговязый бандит и выстрелил поверх наших голов.
Мы нужны им живые? Для чего? И думать об этом не хочется…
В памяти всплыло искажённое мукой лицо Йога.
– Вы – идиоты? – озадаченно буркнул главарь. – Хотите назад, в пекло?
– Ещё не решили…
– Топайте сюда, пока я добрый!
– А смысл? – сплюнул Петрович.
– Не надо бояться, – выпалил Гребень. – Никто не причинит вам зла!
– Да ну?
– Они мне обещали!
Петрович грустно покачал головой:
– Белику – тоже обещали?
– И его не тронут.
– Теперь не тронут. Нет больше Белика!
Гребень пошатнулся. Крепче схватился за свою палку. Посмотрел куда-то за наши спины и глухо выдавил:
– Петрович… Можешь оставить товар и уходить – ты им не нужен. И мальчишку забирай с собой. А ты… – Он глянул на отца. – К тебе, Антон, у них есть вопросы.
У меня похолодело в груди.
Конечно, ведь отец подстрелил того гада. Ему не простят!
– Доходяга точно формулирует, – подмигнул бандит Петровичу. – Обшмонаем, и катись на все четыре стороны!
Трикстер обернулся. Смерил нас внимательным взглядом – будто что-то обдумывая. И вдруг сорвал автоматный ремень с плеча. Уронил оружие вниз.
Оно исчезло в тумане, заполнившем пропасть.
Я вздрогнул. Я не мог поверить.
А долговязый главарь оскалился:
– Молодец! Теперь спокойно, без глупостей – топай сюда!
Но Петрович отчего-то мешкал. Он смотрел назад – в сторону Мясорубки.
– Скорее! – не выдержал Гребень.
– Сейчас, – хладнокровно отозвался наш бывший командир. И зачем-то добавил: – Видно, будет как тогда – у Гнилого Оврага… Тут уж кому какой фарт!
Предатель!
Я стиснул челюсти. А к глазам подкатили злые слёзы.
– Нам пора, – вздохнул Петрович. – Извини, Антон…
Никуда я с ним не пойду!
– Хорошо, – хрипло сказал отец. – Я всё понял.
– Вот и лады! – оскалился бандит. – Обещаю – сына не тронем.
Твари! Если б у меня был пистолет…
– Скорее! – почти взмолился Гребень. Ему страшно: гул Мясорубки превратился в звон – от которого уже начинают ныть зубы.
– Да не волнуйся ты, доходяга, – иронично прищурился главарь.
А глаза Гребня вдруг стали круглыми, безумными. Какую-то долю мгновения он таращился туда, где всё ярче разгоралось смертельно-красивое зарево. Потом всхлипнул и бросился наутёк – в сторону торгового центра «Экватор».
Бандиты провожали его хохотом. Лишь один метнулся вдогонку и легко настиг хромого калеку.
Что произошло дальше – я не увидел.
Рука отца дернула меня за воротник. И мы полетели с «моста» – в укрытую туманом бездну…
Кажется, я орал от страха.
Наверное, мог бы и обделаться – если бы падение длилось дольше. Но мы ударились о крутой зыбучий склон и покатились вниз.
И всё же по-настоящему я пришёл в себя уже на дне глубокой расщелины. С разодранными до крови костяшками пальцев, ушибленным плечом – но относительно целый и здоровый!
Рядом – отец и Петрович. Мы прыгнули вниз и остались живы!
Вот для чего наш вожак уронил вниз автомат – по звуку догадался, что склон близко. Он сделал всё как настоящий трикстер!
