Андрей Посняков - Драконы моря

— Ругается. Говорит, скоро ветер усилится, а ночью шторм будет — он в таких делах понимает.

Резко качнувшись, ударилась о борт ладьи моторная лодка с режиссером.

— Шторм? Ночью? — Саныч пригладил растрепавшиеся от ветра волосы, коими тщетно пытался прикрыть просвечивающую на макушке плешь, — Ну так до ночи успеем. Все, хватит болтать! Поехали. Мотор! Хлопушка! Я сказал — хлопушка, мать вашу! Саша, Леночка — к бушприту. Целуйтесь!

На съемку поцелуя ушло часа полтора: то режиссеру не нравилось небо — казалось не слишком романтическим, то оператора не устраивал свет, то звезда Леночка капризничала — видите ли, замерзла.

— Замерзла? Так дайте ей коньяку, черт с ней! — матерился в мобильник Саныч, — Только смотрите, немного. Что?! Дайте, сказал, пару глотков!

Леночка враз ополовинила бутылку, остальное допил Сашок на пару с оператором. И в самом деле, было от чего замерзнуть: солнышко уже скрылось, внезапно задул ветер, злой и неожиданно холодный, прямо-таки пронизывающий. Или это казалось? А режиссер, между прочим, радовался!

— Здорово! Черт побери, здорово! Эти волны, скалы… Какая фактура, ах! Снимаем! Снимаем немедленно!

И снова Александр и Леночка целовались, теперь уже на фоне аспидно-черных, взметающихся почти к самому небу волн.

Оторвавшись от жарких губ кинозвезды, Саша явственно увидел в свете прожекторов яростные буруны в окружении грязной желтовато-белой пены. Камни! То-то буксир быстро убрался! Именно туда, на камни, и сносило сейчас обе ладьи.

— Надо уходить! — Свесившись через борт, Саша закричал режиссеру: — Саныч! Сворачивай, на фиг, съемку. Там камни! Камни!

Режиссер оказался понятливым, живо распорядился:

— Ребята, шабаш!

Закрутил головой:

— Где же этот чертов буксир?

— Так сам же ты его и отпустил, Саныч!

— Да, отпустил. И что теперь?

— А ничего! — Александр уже едва перекрикивал угрожающе свистевший в снастях ветер. — Вы ту ладью в бухту тяните, а я тут один, отойду за мыс.

— Куда? Какая мышь?

— За мыс, говорю! Там можно пройти, потом с подветренной стороны подойду причалить. Только слышь, Саныч, ты туда людей пошли, чтоб помогли, приняли швартовы.

— Что?! Ага, понял!

Режиссер закивал, помогая перебраться в моторную лодку Леночке, вовсе не выглядевшей испуганной. Ну конечно, после полбутылки коньяка на пустой желудок. За Леночкой последовал оператор и двое актеров второго плана, изображавшие… А черт их знает, кого они там, по фильму, изображали. И едва только последний успел спуститься в лодку, как налетела такая волна, что мало не показалось! Огромная, черная, с блестящей от света прожекторов и луны спиной, она подкралась незаметно, как хищник подкрадывается к своей жертве, ударила, стараясь перевернуть хоть что-нибудь. Не вышло! Саша уже успел закрепить кормовое весло и теперь потянул на себя шкот, ставя ладью по ветру.

— Справишься?! — забыв про рупор, громко закричал режиссер.

Александр поднял вверх большой палец и улыбнулся:

— Конечно! Что тут справляться-то? Я же все-таки моряк.

И, помахав всем рукой, половчее перехватил шкот.

Ладья оказалась отличной, ведь это была обычная, лишь слегка закамуфлированная под старину местная рыбачья лодка. По ветру шла неожиданно хорошо, ходко, без особого труда Александр обогнул мыс, а дальше уж было совсем просто.

Только бы не врезаться в случайно оказавшийся прямо по курсу корабль. Судя по сферической антенне — научно-исследовательское судно. А! Те самые турки, что выпили в «Монопри» все вино! Проходя мимо корабля почти что вплотную, Саша помахал рукой — дескать, все в порядке, обойдусь и без вашей помощи. И вдруг что-то произошло!

Молодой человек явственно ощутил это. Утлое суденышко вдруг словно провалилось в какую-то невообразимо глубокую яму, в прогалину между огромными волнами высотой с пятиэтажный дом! Черными, литыми, страшными! И луна прямо над головой вдруг вспыхнула яркой зеленью. Нет, это с корабля пустили луч, прожектор… Господи, почему он зеленый-то? И почему так сдавило виски?

На какой-то момент отважный моряк вдруг потерял сознание, а когда очнулся, странного корабля уже не было, да и волны стали поменьше, но ветер все так же свистел.

Сменив галс, Александр направил лодку к берегу. Там уже разожгли костры. Молодец, Саныч, не подвел, распорядился, а то плохо бы пришлось в темноте. Вот между теми двумя костерками как раз и приткнуться…

Подгоняемая ветром ладья чутко слушалась паруса. До берега оставалось совсем немного, еще чуть- чуть и…

Что за хрень? Откуда здесь этот огромный камень?! И костры как раз там, словно специально… Ну и что делать?

Выход теперь один: прыгать, и черт с ней, с ладьей, пусть уж потом Саныч сам разбирается.

— Придурки-и-и-и!!!

Ухватившись за шкот, молодой человек выпрыгнул из обреченной ладьи и, сбитый налетевшей волной, ударился головой о камень.

Глава 5

Придурки

Беглец злосчастливый незваным гостем вошел под своды…

Ну, придурки! Нет, в самом деле! Едва только Саша очнулся — а он вряд ли провалялся в отключке больше пяти минут, — как неведомо откуда набежали какие-то полуголые молодые мужчины с ярко горящими факелами. У многих в руках были ножи и какие-то короткие палки. Копья? Здесь тоже кино снимают? Нет, какие там копья, скорее остроги. Рыбаки? Так какого же черта…

Кошмарная, как из фильмов ужасов, рожа склонилась над лежащим парнем. Александр попытался подняться, его тут же сбили с ног, схватили, поволокли куда-то по пляжу Ясно! Приняли за ночного вора! Дескать, плавал себе потихонечку, проверял чужие сети. В полицию небось тащат, сволочи.

— Эй, эй, месье! Я не вор! Я — артист, мы тут кино снимаем! — Молодой человек лихорадочно вспоминал французские слова…

Кто-то с неожиданной яростью пнул его под ребра, что-то злобно бросив. «Заткнись!» понятно было и без перевода.

Черт, как трещит голова, прямо раскалывается. И слабость во всем теле, а перед глазами круги зеленые, как луна.

Куда они его тащат? И где, черт побери, город?

Александр попытался осмотреться, но ничего толком не увидел, кроме размахивающих факелами оборванцев, отражающейся в море луны и загадочной темноты ночи, полной сияющих звезд.

Ага, кажется, пришли. Какая-то деревня. Глинобитный забор, хижины, непонятного назначения строения, низенькие, с плоскими крышами. Сараи, что ли?

Пленника затащили во двор, осветили факелами. Из дома вышел какой-то важный толстяк в длинной хламиде и с бородой. Все набившиеся во двор придурки принялись ему кланяться и по очереди что- то говорить. Лепетали быстро-быстро, языка Саша не понял, но это точно был не французский и не английский, не арабский даже.

Берберы? Люди пустыни? Явились в город промышлять? Что, вот так нагло? Под носом у полиции? Или полиция в доле?

Все эти мысли табунами коней пронеслись в голове Александра, еще не оправившейся от полученного удара.

Толстяк подошел ближе. Выкрутив руки, пленника поставили на колени в теплую пыль, кто-то схватил его за волосы, вздернув голову так, чтоб толстомясый бородач мог видеть лицо.

— Я — иностранец! Ай эм форинэ, же суи этранже! — на всех языках выкрикнул каскадер. — Я — русский! Рашен! Рюс! Гражданин России!

Никакого эффекта. Лишь толстяк внимательно смотрел на висящую на Сашкиной шее цепь. Ту самую, реквизитную, из позолоченной меди.

— Ишшь!!! — рванув с шеи цепь — хорошо, поддалась! — злобно прошипел толстомясый, — Аурум! Ишшь!

Все вокруг почтительно молчали. Потрескивали факелы, и полная луна висела над головой тусклой перезрелой грушей.

Видно, что-то заподозрив, толстяк подкинул цепь на руке и, попробовав на зуб, с презрением сплюнул:

— Купрум? Хо? Купрум!

Нуда, медь, не золото, что ты хотел-то? Александр же не браток какой-нибудь, на всю голову отмороженный, а, можно сказать, артист!

— Купрум!!! Ишшь!!!

Недовольно оскалившись, толстомясый хлестнул по лицу пленника цепью. Александр рванулся и, выдернув руку из чьих-то цепких лапищ, хлестанул обидчику в морду:

— На, гад! Получи, беспределыцик чертов!

Воспользовавшись возникшим замешательством, пленник не стал терять время даром. Вырвавшись окончательно, ударил с ноги одного, другого, перепрыгнул через лежащее тело, нагнулся, подхватив выпавший у кого-то из руки факел, махнул перед чьей-то оскаленной рожей:

— Ну? Давай подходи, кто смелый!

Странно, но смельчаки нашлись! Они кинулись на Сашу, словно крысы, с разных сторон, молодой человек ударил одного, второго… Факел выкинул: ну в самом-то деле, не жечь же им живых-то людей! А те не стеснялись: в ход пошли палки и камни, одна увесистая каменюка угодила пленнику в грудь. Черт… Александр упал и почувствовал, как в грудь уперлось что-то острое. Острога, что ли? Да, похоже на гарпун. Неужели убьют, сволочи?