Олег Верещагин - Горны Империи
Он ударил по струнам, и тут же вступила гитара Дениса, который, играя, широким шагом подошёл и встал рядом с Войко, незаметно подменив его голос своим в следующих куплетах:
На груди рвану рубахуПеред выходом на плаху!Там уже стоят с мечамиПрокуроры с палачами —Вон вчера как сцену раскурочили…Да вы ж мне сами цену напророчили!
Удар по струнам, взмах головой, всё громче и громче голос и гитара:
Снова — жест!Пригублю свой нательный крестИ красиво шагну вперёд…Эх — раздайся, честной народ!Пятый дубль, прощальный взор,Бабий крик и толпы напор,Крупным планом пошёл топор…
— почти выкрикнул Денис и замолчал. А Войко тихо сказал:
…Мотор. (1.)
1. Стихи В.Третьякова.
…Мальчишки не очень понимали, о чём песня. Вряд ли так уж поняли и слушатели. Но хлопали им здорово. Хлопали им на 10 баллов (так и табло показало). И другие их песни встерчали такими же аплодисментами.
Приз — гитару из хрусталя с оборванными серебряными струнами — они по очереди хранили друг у друга дома. По неделе.
* * *— А как же та гитара? — спросил Войко. — Ну, приз?
От ночной непогоды и утреннего шторма не осталось и следа. Дул тёплый ветер, светило солнце на необычайно безоблачном небе… Вагон струнника скользил над проливом — в сторону Васильевского полуострова. Мальчишки устроились на заднем полукруглом сиденье пустой прозрачной капли. Обычно они в таких случаях прилипали к окнам и восторженно обменивались впечатлениями. Смотреть на город не уставали ни его уроженец Денис, ни приезжий Войко. Да город и не был никогда одинаковым. Он менялся каждый день — и менялся только к лучшему. И мальчишки радостно отмечали — а вон там ещё кусочек Кольцевой превратился в стройку… или в парк… а там — новые мачты струнника… а вон — гляди, гляди! — новая башня связи… О, глянь — новая облицовка на набережной у сфинксов!
Но не сегодня.
— Приз тебе, — твёрдо сказал Денис. — Это ты придумал тогда петь сначала "Роль".
— Ладно, — кивнул Войко. — Знаешь… мне не верится, что ты уедешь послезавтра. Правда.
— Мама тоже не очень верит… — хрюкнул Денис. — Что было-о-о-о… Бой за Севастополь. Я из дому-то так рано смылся, чтобы взрывной волной не зацепило.
— Да ну? — Войко хихикнул. — Ну и что?
— Да что, что… Куда она денется? Пошумела, а потом собираться станет, точно. Думаешь, ей нравится в городской лаборатории сидеть? Она же полевой врач, — гордо сказал Денис. — А там, в Семиречье — развернись рука!
— Развернись плечо у вас говорят, — поправил Войко. — А вообще знаешь, я тут смотрел литературу… Там и правда развернуться есть где. Если не убьют.
— Нас этим не остановишь, — объявил Денис. — Да, Драже вернулся?
— Они в Хельсинфорсе отстаиваются. Сообщили… Ребята говорят, чтобы ты непременно пришёл сегодня вечером, будет сбор. Специально по тебе.
— Конечно, приду, — Денис недовольно нахмурился. — Мне о таких вещах напоминать не надо. и писать буду. Подробно. Пусть публикуют в «Колючке», раздел "Наши зарубежные друзья".
Мальчишки рассмеялись. «Колючкой» называлась еженедельная отрядная газета, которая вполне оправдывала своё название. Но мысль о том, что он станет "зарубежным другом", Дениса тут же опечалила снова, и он уставился в пол.
— Там и пионеров нет, — пробормотал он.
— Ну, наши же живут, как же нет? — возразил Войко.
— Да это ты не знаешь… Наши живут, да. Но мы-то едем знаешь куда?! Какой-то Седьмой Горный посёлок. Рядом с хребтом Голодный. Шахты, лес, поля, ближайший другой посёлок — казачья станица Лихобабья.
— Как? — Войко разинул рот.
— Лихобабья… Там пока вообще никого наших нет. Откуда там пионеры?
— Будешь первым, — заметил Войко, и Денис перестал сетовать. В какой-то степени это было даже заманчиво. Антон Ковалёв тоже был один и первый. И Жан Саймонс… хоть он и не пионер, а скаут.(2.) Но всё равно.
2. Антон Ковалёв с родителями — витязями РА и мелиораторами — приехал в разгар Серых Войн в окрестности Тегерана, где проживало большое количество русских, беженцев с севера и их потомков. Заправляли всем в их среде полубандитские «конторы». Именно Антон организовал среди детей Тегерана первый пионерский отряд, который сыграл большую роль в борьбе за подрастающее поколение. Во время покушения на него Ковалёв был тяжело ранен, но выжил и в описываемый период является городским головой Тегерана. Примерно так же складывалась несколько раньше судьба канадца Жана Саймонса, который жил и действовал в районе Венесуэльского Залива — с поправкой на то, что его родители и старший брат были рыцарями «Фирда», профессиональными военными, и его «достать» боевикам наркокартелей так и не удалось. Но позже уже взрослый офицер исследовательского космофлота Англо-Саксонской Империи Жан Джереми Саймонс погиб во время экспедиции в Пояс Астероидов.
— Ну, может и так… — он хотел добавить "эх, если бы ты со мной поехал!" но промолчал. Такое и правда бывает только в самых детских книжках…
…Мальчишки вышли на Большом Проспекте. На том месте, где они когда-то выступали, вот уже полгода высилась спираль Дворца Молодёжи, которую немного портили кружащиеся ветряки. Но это было временно, дураку ясно.
Около входа, рядом с флагштоками, на которых развевались имперские флаги, стояли статуи — мальчишки их ещё не видели, подошли ближе. Статуи были в натуральный человеческий рост. Слева — группа юношей и девушек, справа — медведь, рысь, волк… Мальчишки постояли минутку. Статуи были красивые, но какие-то безотносительные друг к другу, непонятно, зачем…
— Смотри, — вдруг сказал Войко, тронув локоть Дениса, — а они похожи.
— А? — удивился Денис. И неожиданно понял…
Молодые люди слева — именно люди, сильные, красиво одетые, с уверенными благородными лицами — были людьми вне всяких сомнений. Красивые, настороженные звери справа — вне всяких сомнений зверями. Но скульптор как-то добился сходства. Ничего похожего!!! И — сходство.
— Правда, — пробормотал Денис.
— А вы кто, молодые люди? — раздался сиплый мужской голос. Мальчишки обернулись.
Прямо на них смотрел высоченный мужчина. Нестарый, прямой. С неприятным лицом — острым, каким-то тёмным. Седой, коротко стриженый. В чёрной куртке, в серых брюках, в чёрных мощных ботинках. С тяжёлой палкой в левой руке. И вопрос был задан грозно.
Вот только в глазах — прищуренных, серых — у мужчины было доброжелательное любопытство.
— Мы? — удивился Войко. — Я — Войко, а он…
— Я, наверное, медведь, — сказал Денис, перебивая друга. Войко замолчал, быстро покосился на Дениса, на статуи… широко улыбнулся и сказал, вскинув глаза на мужчину:
— А я, наверное, рысь.
— Угу, угу, — мужчина покивал. — Сразу углядели?
— Нет, — покачал головой Денис. — Это Войко увидел. А я уже потом разглядел… ой! — вырвалось у него совсем по-детски. — Это… ваши скульптуры?!
Войко подтянулся. Мужчина оперся на палку. Кивнул:
— Мои… не подумайте, — он словно бы спохватился, — я не скульптор… почти. Не знаменитый. Даже не известный. Просто как раз вернулся в город и подал заявку на конкурс. Сам удивился, когда выиграл.
— А кто вы вообще? — спросил Войко.
— А вообще я космонавт, — как-то неохотно ответил мужчина и поднял голову, глядя на скульптуры. Улыбнулся. — Хорошо получилось. Честное слово, сам не ожидал, как хорошо!
Секунду мальчишки, не отрываясь, глядели в улыбающееся лицо. Потом переглянулись. Снова уставились на мужчину.
— Вы… — начал Войко изумлённо.
— Капитан Крапивин! — почти крикнул Денис, опять перебив и опередив друга.
* * *Мороженое было вкусным. Мальчишки съели по две порции — с малиновым сиропом и с лимонным. А Петр Владиславович неспешно ел первую порцию и посмеивался.
— Не умеете вы есть вкусные вещи, молодые люди.
"Молодые люди" опять засмущались, как в тот первый момент, когда Пётр Владиславович пригласил их в «Прибрежное». Это их даже оглушило. Пётр Владиславович Крапивин, капитан исследовательского «Рубина»! Скульптуры были мгновенно забыты, куда там! Если бы в тот момент Крапивин пригласил их изображать зайчиков, прыгая по газонам, они бы согласились немедленно и с радостным визгом. Капитан «Рубина»! Орбита Нереиды! Высадка и закладка поселения на Тритоне! Бросок к Плутону! Город Рейнджеров на Хароне! Сенсационное возвращение! А они его не узнали сразу, не узнали, пока он не улыбнулся и не сделал глаза, как на знаменитом фото!
Войко немного смущённо, но весело, ответил:
— А вы в детстве мороженое ели так же медленно? — Денис под столом пнул его кедом в щиколотку, но Петр Владиславович сказал, улыбаясь:
