Александр Баренберг - Голем из будущего. Еврейский «крестовый» поход
Священник закончил трепаться и затянул заунывную молитву на латыни. Я вместе со всеми только повторял «Аминь» в нужных местах. Все это уже начало мне порядком надоедать. Ладно бы еще служба в католическом соборе — орган, там, акустика, витражи… А тут только нудный деревенский поп в серой провинциальной церквушке. Потом все прихожане тоже стали на колени и начали молиться, кто как мог. Я, например, — никак. А вот моя новая хозяйка, Гертруда, очень даже усердствовала. Ну так, после вчерашнего, видимо, долго отмаливать придется…
…Вчера, вернувшись вечером с поля, я застал ее за неожиданным занятием — помывкой детей. Я-то, грешным делом, думал, что раз Средневековье — значит, они тут совсем не моются. Ну, вроде бы, у нас так принято считать. И первая проведенная среди «колхозников» неделя это как бы подтверждала — ни разу не видел, чтобы кто-нибудь мылся. Я, разумеется, с такими порядками мириться не намеревался и уже несколько раз собирался сбегать на близлежащую речку помыться, но непривычная работа изматывала так, что никаких сил вечером уже не оставалось. А тут, как оказалось, все же моются, но только по субботам.
Гертруда была занята тем, что терла каким-то деревянным скребком младших детей, засунутых в большое и глубокое корыто. Рядом грелся на костре небольшой котел, из которого она время от времени подливала горячую воду в лохань. Старшие уже помылись и чинно сидели на завалинке, обсыхая.
Увидев меня, хозяйка махнула рукой:
— Давай залезай после них!
Я подошел к корыту и заглянул внутрь. Там плескалась мутная водичка. Мутная не от мыла, о котором тут и слыхом на слыхивали, а от грязи, сошедшей с четырех грязных тел. Посмотрел я на эту водичку, и чего-то купаться в ней мне сразу расхотелось.
— Нет, Гертруда, я потом себе свежей воды натаскаю.
Та фыркнула, но ничего не сказала. Пока она освободила корыто, пока я таскал воду в деревянных ведрах и грел котел, стало темно. Хозяйка с детьми ушли в дом спать, а я зашел в свой сарай, куда заранее перетащил корыто — привычки мыться на виду у всех у меня отсутствовала, — вылил туда кипяток из котелка и с удовольствием погрузился в теплую водичку. Расслабленно прикрыл глаза, а когда через пару минут открыл их, то в слабом неровном свете лучины, которую зажег, чтобы не мыться в полной темноте, обнаружил Гертруду, которая без всякого стеснения стягивала с себя платье.
— Я решила, что должна помочь тебе помыться, — сообщила она, бесцеремонно влезая ко мне в корыто.
И помогла. Сначала мыться в корыте, потом сушиться на сеновале, а под утро — не проспать воскресную службу. Сильно соскучилась без мужика, видать, несчастная. Да и совсем не старая она была, как мне показалось вначале. Лет тридцать, не больше — гораздо младше меня настоящего. И отмытая от повседневной грязи, без бесформенной одежды и при романтическом свете лучины смотрелась очень даже ничего. Все, что положено, — на месте. Так что она встретила горячее понимание с моей стороны. Впрочем, меня не сильно спрашивали.
На следующий день, как я уже сказал, Гертруда истово молилась, видимо, считала, что согрешила. Весь день избегала встречи со мной, хотя я и не навязывался, первую половину дня отсыпаясь впрок, а вторую — гуляя по окрестностям. А после наступления темноты она пришла опять… И потом приходила почти каждую ночь.
Когда основная работа по вспашке полей под озимые завершилась, «тракторист» Ганс «сдал» меня назад, в распоряжение «председателя». Тот попытался пристроить освободившегося «специалиста» к косильщикам. Но, понаблюдав за моим неуклюжим размахиванием дурацким деревянным серпом с пришпиленной режущей частью из поганого железа, начал чесать в затылке. А узрев в конце рабочего дня выполненный новоиспеченным косильщиком, умудрившимся к тому же еще и порезаться несколько раз тупым серпом, объем работы, зло сплюнул на землю и выругался:
— Даже наш деревенский дурачок Йошка лучше тебя косит! И куда я теперь тебя пошлю? Разве что помощником пастуха! И то у такого работника все стадо разбредется!
Быть помощником пастуха означало, видимо, опуститься в самый низ здешней табели о рангах. Такую работу поручали только подросткам, и то самым тупым. Я посмотрел на соседнее поле, где молодые женщины вязали в снопы скошенное сено, и решил, что есть занятие и поинтереснее, чем выпас скота. О чем и сообщил Йоханну. Тот посмотрел на меня, как на дурачка, и без объяснений отрицательно помотал головой. Наверное, мужчины к этой работе не допускались. И очень жаль! А я уже размечтался было, представляя возможные преференции от близкого сотрудничества с кучей молодых девок.
— Работы в поле уже, в общем-то, не так и много осталось, — задумчиво сообщил вдруг староста. — Зато в кузне дел сейчас будет много. Ты парень крепкий, справишься!
Хм, а я и не знал, что в деревне кузня имеется. Далеко не в каждой был кузнец. Обычно они в городах кучковались или в замках — в деревне им работы мало, только починять немногочисленные железные сельхозинструменты. Но зато это же получается работа по специальности! Металлообработка — мой профиль. Только, боюсь, оборудование здесь не блещет…
Тем временем «председатель» привел меня на дальний конец деревни, куда я еще не заглядывал. Там располагались большой и относительно приличный, по местным меркам, дом и построенная в некотором отдалении от него (гм, для пожаробезопасности, надо полагать) кузня. По крайней мере, вряд ли этот большой, покрытый следами копоти сарай был чем-то иным.
Мы прошли прямо туда:
— Вечер добрый, Конрад! — поздоровался староста с мускулистым мужиком в кожаном переднике, находившимся внутри.
— И тебе, Йоханн! Надо чего? — не очень-то приветливо буркнул кузнец, мельком скользнув по нам взглядом. Видимо, тот начальником ему не приходился.
— Привел тебе помощника. Работы-то скоро много предстоит. Возьмешь?
Хозяин кузни отложил в сторону какую-то железяку, которую рассматривал до того, и подошел к нам. Молча пощупал своими грязными мозолистыми руками мои мышцы, посмотрел зубы — ну прямо как будто лошадь выбирал — и удовлетворенно кивнул:
— Хорошо, пусть приходит завтра с утра!
По дороге назад я поспешил расспросить Йоханна об этом странном кузнеце и условиях предстоящей работы, и тот охотно поделился известной ему информацией. Оказалось, что, как я и предположил, кузнец не состоял в деревенской общине, а просто жил в деревне, хотя и имел свой небольшой надел, на котором его домочадцы копались в свободное время. Раньше он жил в каком-то крупном городе, но там у него что-то не сложилось, и лет десять назад Конрад с семьей обосновался здесь. Барон приглашал того жить и работать в замке, но кузнец отказался, желая быть вольной птицей. Хотя заказы из замка на починку снаряжения баронской дружины регулярно брал. Кроме того, изредка ездил в город, сбывая там кое-какие собственные изделия. Оно и понятно — на скудных деревенских заказах не проживешь. Только дважды в год, в разгар посевных и уборок урожая, община заваливала того работой — грубо сделанные инструменты долго без ремонта не выдерживали. В таких случаях кузнецу требовался еще помощник помимо работавших вместе с ним двух его сыновей для выполнения всякой, как я понял, неквалифицированной работы. Ну, там, подержать, принести, поддерживать огонь в горне. А может, и молотом помахать. Хотя для этого уже кое-какую квалификацию иметь надо. Ладно, справимся! Условия же были просты: за помощника кузнец брал меньше продуктов с общины за починку инструментов. Кроме того, он обязывался кормить работника обедом. Ну, ничего — жить можно. Мое и так абсолютно здоровое тело еще и значительно окрепло физически за недели тяжелого крестьянского труда, мышцы налились и затвердели. И, наконец, появились мозоли. Так что нагрузку я наверняка выдержу. Да и интересно посмотреть, как работали мои предшественники по профессии…
Ранним утром я явился в кузню. Даже слишком рано — во дворе полуголый Конрад с сыновьями еще занимались гигиеническими процедурами, с криками обливая друг друга колодезной водой из кожаного ведра. Завидев гостя, кузнец без лишних приветствий окатил и его.
— Ух ты, ё!.. — От неожиданности я выругался на родном языке — вода оказалась ледяная. Это что у них — такая традиция при приеме в кузнецы?
— Ничего! — весело заявил Конрад. — Скоро тебе станет жарко!
Кто бы сомневался! Без работы тут явно никого не оставляют. Чтобы не попасть под следующую порцию холодной воды, я поспешно зашел внутрь кузни. Пока они там развлекаются, можно спокойно осмотреться.
Да, насчет оборудования я был не прав. Оно тут не только не блистало, оно просто практически отсутствовало! Простенький горн открытого типа, обмазанный глиной, кожаные меха, грубая наковальня без особых изысков, примостившаяся на стоявшем прямо посреди сарая пеньке. Ну и несколько молотов разного размера, точильный камень, набор примитивных клещей и все! Даже банальных тисков не было (их роль, видимо, предназначалась для меня), не говоря уже об измерительных инструментах! Да и грязь кругом. Как он тут умудряется получить хотя бы относительно чистое железо? Хотя, судя по качеству металлических частей тех крестьянских орудий труда, которыми мне уже довелось поработать, — никак. Все как один были сделаны из дрянной стали или вообще мягкого низкоуглеродистого железа. Потому и ломались регулярно.
