Андрей Посняков - Кокон
— Говорю же — незачем тут светиться! К клубу идем!
— Но ведь Лизка…
* * *А вот, чуть дальше, у газораспределительной площадки, — другая компашка. Совсем еще молокососы, наверное, лет по тринадцать-четырнадцать. Сигареты в зубах — фу ты, ну ты… родителям, как видно, не до них…
— Пацаны! А давайте девок щупать!
О! И эти — туда же!
— Дак наших неинтересно.
— А мы не наших. Поймаем одну… класса из десятого…
Вот гады-то… Вот оно — российское телевоспитание, всякие там «Домы-2», «Школы» и прочее. Получайте теперь плоды!
— Не, ребята, я с вами не пойду.
— Что, испугался, маменькин сынок? Струсил?
— Кто струсил, я? А в морду? Нна!!!
Вот молодец, правильно! Хороший удар, смачный… Нахалюга аж улетел кувырком… Но тут же кинулся в драку, да и остальные не стали стоять в стороне.
Никто пацанов не разнимал — Тихомирову было некогда, а всем остальным, похоже, что наплевать.
* * *Прибавив шагу, Максим свернул на Советскую — и там шатались алчущие толпы… Звенели витрины, трещали двери. Компании подростков гоняли на велосипедах, приставая к одиноким прохожим:
— Дяденька, дай закурить! Ах, не куришь? Тогда снимай пиджак и часы.
Классика!
К Тихомирову, правда, никто не приставал: уж больно внушительно тот выглядел — и рост, и мускулы, и кулачищи!
Сокращая путь, молодой человек прошел по поросшей чертополохом тропке и, протиснувшись через дыру в покосившейся от времени ограде, выбрался на аллею сквера и быстро зашагал к беседке. Странно, но никаких голосов и стонов слышно не было… неужели…
Так и есть! Беседка оказалась пустой. Ни охранников, ни девчонки. Что же, они ее…
С минуту Максим постоял, прислушиваясь, потом пожал плечами и собрался уже уйти, как вдруг…
Как вдруг услышал какой-то звук. Словно бы что-то хрустнуло. Сучок или ветка…
Кажется, там, на берегу пруда!
Пруд, конечно, был — одно название. Давно не чищенный и заросший ряской, с загаженными берегами — приютом алкоголиков и желающих укрыться от чужих глаз компаний подростков.
И вот там-то, на берегу, под раскидистым тополем, Тихомиров увидел девчонку. Босиком, в белых… точнее сказать, когда-то белых, а сейчас черных от грязи шортиках, в рваной майке… блондиночка. Только что изнасилованная целым скопищем молодых мужиков.
Девушка уже даже не плакала — стиснув зубы, прилаживала на суку веревку с петлей. Где нашла-то? Хотя тут, на бережку, всякой дряни полно, не ленись только нагнуться и поискать.
— Здравствуйте! — подойдя ближе, громко сказал Тихомиров — а что он еще мог в такой ситуации сказать? — Не удержался, пошутил даже: — Помочь вам петельку приладить?
Девчонка безразлично повернула голову:
— Ну, помоги…
— А может, тебе утопиться лучше? Меньше возни. Только вот найти подходящий камень… Давай вместе поищем — так быстрее получится.
— Утопиться? — Глаза девушки удивленно расширились. — В этой вот водичке? Тут же грязь одна!
Ага! Тихомиров едва сдержал ухмылку — кажется, проняло. Хоть чуть-чуть, но начало есть:
— Может, пока перекурим? Вы курите?
— Курю. Давайте.
Они уселись рядом на какую-то корягу, Максим протянул девушке сигарету, и вдруг расхохотался — ни зажигалки, ни спичек он, конечно же, с собою не прихватил: бросил курить, так уж бросил, чего лишний груз таскать?
Молодой человек поднялся:
— Подождите, может, спрошу у кого…
— Нет! — Девушка неожиданно вскрикнула и ухватила Макса за руку. — Не уходите, пожалуйста… Вы, кажется, один нормальный человек здесь, все остальные — звери.
— У вас кровь… — Тихомиров кивнул на ноги девушки.
Та вдруг улыбнулась:
— Это месячные… не прошли еще. Я этим… этим… говорила… этим…
И, упав в ноги Максу, зарыдала.
А вот это — правильно. Пусть поплачет, стресс со слезами, глядишь, и уйдет.
Тихомиров погладил несчастную по волосам, по спине — худой и грязной, потом обнял за плечи и, сильно встряхнув, спросил:
— Ну? Выплакалась? Тебя как звать-то?
— Марина.
— Очень приятно, а я — Максим Андреевич. Родственники в городе есть?
— У вас?
— У тебя, чудо!
— Родители в Таиланде, прилететь скоро должны… должны были… Я вот из Москвы вчера только приехала, хотела им сюрприз сделать… Сделала…
Девчушка вновь собралась заплакать, но Макс быстро вмешался:
— А кроме них? Ну, дяди-тети, бабушки-дедушки?
— Бабушка была… умерла недавно. В Калиновке — после нее там дом остался. Хм… дом… Избушка.
— Вот туда-то тебе, Марина, и надо — в Калиновку, — хмыкнул Максим. — Огород небось запущен?
— Почему? Нет… там тетка одна присматривает.
— О, да ты, Марина, богата! Огород по нынешним временам — круто! Уж куда круче «лексуса».
— «Лексус» мне папа подарил. В мае еще, на восемнадцать лет.
— «Лексус»… Ты огородом-то хоть когда-нибудь занималась, чудо?
— Н-нет.
— А в лес за грибами-ягодами хаживала? Тоже нет? Ну и жизнь у тебя была… тяжелая! Небось все больше по ночным клубам, с этим паразитами — «золотой молодежью» — шлялась, так?
Марина кивнула:
— Ну, так… А теперь вот, видно, всему конец пришел… Какая, к черту, Калиновка?! — она с надрывом повысила голос и уже почти кричала. — Все! Всему конец пришел! Всему! Понял, ты? Так что вот… — Девушка встала и подошла к петле. — Помоги лучше. Обещал ведь.
— Ну, как знаешь. — Тихомиров пожал плечами. — А рыбу ты тоже не умеешь ловить? Я уж про охоту не спрашиваю?
— А вот про охоту — совершенно напрасно!
Девушка, похоже, обиделась и забыла про петлю:
— Меня, между прочим, папа каждый год с собой на сафари брал, в Кению! Я, если хотите знать, и из карабина отлично стреляю, и из лука даже!
— Вах-вах — даже из лука!
— Ну, из спортивного. Первый разряд у меня!
Тихомиров громко расхохотался:
— Ну, тогда я вообще не понимаю — с чего ты расклеилась-то? У тебя-то отличные перспективы имеются… в отличие от многих других! Охота! Самое милое сейчас дело — и с мясом всегда будешь, и на хлеб, на дрова обменяешь! Не пропадешь.
— И все же… Ах! О чем разговор?
Ох уж эти бабы… Опять собралась зареветь, опять на петельку посматривает! А ведь только что все более-менее хорошо пошло, с охотой этой…
— Дяденька, дайте закурить!
— Что-что?
Максим резко обернулся, увидев позади себя мальчишку лет десяти-двенадцати, светленького, косматого, в клетчатой рубахе с тремя пуговицами — остальные были оторваны, — порванных на коленках трениках и в кедах.
— А ты откуда здесь взялся, отроче?
— Из детского дома. — Паренек шмыгнул носом и улыбнулся. — Так дадите закурить, дяденька? У вас вон сигарет сколько… Ну, не жадитесь, а?
— А спички у тебя есть? — сдвинул брови Макс. — Или зажигалка?
— Да есть, а как же! — Пацан с готовностью вытащил из кармана желтую пластиковую зажигалку.
Марина тоже потянулась за сигаретой:
— И мне зажги…
— Ну тогда уж и мне — за компанию, хоть и бросил, — махнул рукой Максим.
Все трое закурили, молча пуская дым и глядя, как заходит в желто-оранжевом мареве солнце.
— Дяденька… А вы не знаете, что в городе творится-то? — негромко спросил пацан. — Мне ведь в детдом не пройти! Словно леший кружит… Сколько раз пытался уже…
Детский дом!
Тихомиров пожал плечами.
Ну конечно — он же тоже за виадуком! В том, ином, недоступном теперь уже мире.
— Тебя как звать, чудо?
— Леха.
— С детдомом ты, похоже, пролетел, Леха. Есть небось хочешь?
— Угу, хочу!
— И жить тебе наверняка негде?
Леха вздохнул и невесело улыбнулся:
— Негде. Это уж точно. Пока по подвалам ночую, а там…
Тихомиров перевел взгляд на девушку:
— Вот тебе, Марина, и компаньон! Леха, с огородом управляться умеешь?
— Конечно! Я ж деревенский!
— И, поди, охоту-рыбалку любишь?
— Спрашиваете!
— Ну, Марина, рано тебе в петлю. — Максим обнял девчонку за плечи. — Пропадет пацан без тебя-то! Сама видишь — идти ему некуда. Только вот с тобой разве что… Если, конечно, разрешишь…
— Да мне-то что? Пусть идет. Только уговор — во всем слушаться!
Леха засмеялся:
— Вот оно — начинается!
— А не будешь слушаться, выгоню на фиг! — прикурив еще одну сигарету, на полном серьезе заявила девушка.
Они переночевали у Макса — куда уж было тащиться на ночь-то глядя, а утром Тихомиров отвез их, не пожалев бензина. Высадил у старого, построенного еще в советские времена клуба, ныне стоявшего в развалинах:
— Ну, где твой домик, Марина?
— А вон. — Девчонка показала рукою. — Забор с синей калиткой. Окна еще заколочены.
— Окна — это мы враз! — обнадежил Леха. — Ну что, идем что ли?
Глава 3
