Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

—  Ну сейчас-то мы не взаперти! — хохотнул Штемпель. — Еще чего не хватало, книжки читать!

—  Еще как взаперти, — возразил Телеграф. — Только не в бунке­ре, а в Крыму. Он побольше будет, конечно, но все равно с него нам деваться некуда...

—  Ну ты еще скажи — взаперти на этой планете! — завелся Штемпель.

—  Я не про то, — перебил их Кайсанбек Аланович. — Я про воз­рождение цивилизации. Технологии и оружие — это, конечно, хо­рошо. Это важно. Без этого нельзя. Но цивилизация не сводится к оружию. Цивилизация — это еще и культура. Традиции. Музыка, литература, поэзия, живопись. Мы же все это потеряли. Безвоз­вратно.

Пошта не выдержал:

—  Ну вы даете, мужики! Пока вы тут о культуре-литературе рассуждаете, там маленькая щуплая девушка бочки разгружает. А ну-ка отставить дебаты, марш Бандерольке помогать!

—  Не такая уж она и щуплая, — прокомментировал Штемпель и тут раздался истошный женский вопль из кузова «Тигра».

Листоноши на миг оцепенели, потом сорвали с плеч автоматы и, взяв их наизготовку, начали обходить грузовик с двух сторон.

«Надеюсь, Бандеролька просто уронила пустую бочку себе на ногу», — подумал Пошта.

Визг оборвался так же внезапно, как начался, а потом сменился другим звуком, больше всего напоминающим хныканье. «Совсем не похоже на Бандерольку», — успел подумать Пошта, прежде чел кувырком выкатиться из-за машины и взять на прицел кузов.

В кузове происходило следующее. Валялась опрокинутая боч­ка. Стояла Бандеролька. Держала в руке — за ухо — хныкающего и вырывающегося пацаненка, чумазого, как черт, который дергался и причитал:

—  Пустите, тетенька, ухо больно!

—  Ухо вспухнет, — добавил Кайсанбек Аланович, со вздохом об­легчения убирая пистолет в кобуру.

Телеграф и Штемпель чуть ли не хором выматерились и опу­стили оружие.

—  Что тут у нас? — осведомился Пошта, тоже убирая автомат за спину.

—  Заяц! — доложила Бандеролька. — В пустой бочке прятался. Напугал меня до... э... дрожи в коленках, вот!

—  Я не заяц, я Костя! — возразил пацан, размазывая грязь по лицу. — Я же вам жизнь спас, Пошта, помните?

—  Костя? — Пошта прищурился. В чумазом, как негритенок, мальчишке с трудом узнавался племянник Контейнера. Впрочем,верный бумеранг торчал у парня за поясом. — Чего ж ты грязный-то такой, Костя?

—Так это все бочка, — пожаловался Костя. — Она ж оказалась из-под мазута!

—Ну да, ну да, — покивал Кайсанбек Аланович, — а должна была быть из-под яблок. Чтобы ты ехал, так сказать, с комфор­том и собственным продовольствием, подслушивая разговоры пиратов.

—Каких еще яблок? — не понял Костя ни черта. — Каких пира­тов? Тортуга? Они здесь? За нами следят?!

Профессор разочарованно махнул рукой.

—  Проехали. Долго объяснять.

Пошта скрежетнул зубами. Манера профессора давить интел­лектом временами раздражала. Вот так живешь себе спокойно, мир спасаешь, а потом перекинешься парой слов с Кайсанбеком Алановичем — и чувствуешь себя неграмотным идиотом. Ведь на­верняка профессор опять какую-нибудь книжку имел в виду.

—Что ж с тобой делать, Костя? — задумался Пошта. — Вроде и отъехали от Джанкоя недалеко, а возвращаться неохота — темп по­теряем, полдня впустую. Не с собой же тебя тащить. А может, бро­сить тебя здесь, а?

—Бросайте! — дерзко вскинул мальчонка, чье ухо наконец-то отпустила Бандеролька (и теперь брезгливо вытирала пальцы ветошью). — Все равно я вас догоню! За бампер уцеплюсь — и поеду!

—Дурак ты, Костя, — вздохнул Пошта. — Ну куда тебе в экспе­дицию? Тебе учиться надо, испытания проходить, нормативы сда­вать и ещё много чего другого сделать, прежде чем тебя одного за ворота цитадели выпускать можно будет. Нет, не проси. Не можем мы тебя с собой взять. Да меня Контейнер прибьет!

— А если вернете меня в Джанкой, — парировал хитрый па­цан, — дядя Контейнер прибьет меня. Неужели вам не жалко ре­бенка?

—Ни капельки! — сказал Телеграф. — Я сейчас сам тебя при­бью — и дело с концом. Нет мальчишки — нет проблемы.

—  Не прогоняйте меня, я вам пригожусь! — взмолился маль­чишка.

—  Пригодишься, — решил Пошта. — Вылезай из кузова, выка­тывай пустые бочки и ставь их возле во-он той колонки. Потом берись за насос и качай соляру. Как всю выкачаешь — подумаем, что с тобой делать дальше.

—  Понял, командир! — расцвел Костя и метнулся выполнять за­дание.

Листоноши с удовлетворением наблюдали, как вкалывает пар­нишка. Щуплый, он оказался на диво выносливым, качал насос так, что работа споро близилась к финалу.

—  И что, — негромко спросил у Пошты Телеграф. — Ты серьезно хочешь тащить пацана с нами?

—  Чего я, сдурел? — ответил Пошта. — Сейчас он докачает — и домой отправим, Штемпель на «Мародере» завезет, а потом нас нагонит.

—  А зачем тогда работать заставил?

—  А чтоб была мальцу наука...

Листоноши негромко захихикали.

—  Готово, — отрапортовал Костя, вытянувшись по стойке «смирно».

—  Молодец, — оценил его работу Пошта. — А теперь умойся, и дядя Штемпель отвезет тебя в Джанкой.

—  Сам ты «дядя», — ругнулся Штемпель и побрел прогревать «Мародера».

—  Так нечестно! — лицо у Кости было — как будто лимон съел.

—  Зато разумно, — парировал Пошта, понимая, что выглядит в глазах мальчишки последним гадом — но оно и к лучшему, меньше будет творить себе кумиров.

Костя вдруг прищурился, хищно пригнулся и схватился за бу­меранг. «С ума он спятил, что ли», — подумал Пошта, судорожно размышляя — педагогично или нет будет поймать сопляка и отхо­дить ремнем, если тот вдруг решит метнуть бумеранг в его, Пошты, голову?

Но Костя круто развернулся, отводя плечо для замаха, и запу­стил бумеранг по пологой дуге. Раздался тупой удар и почти не­слышный, зато пробирающий до костей ультразвуковой вопль.

Остроглазый мальчишка сбил на лету гигантского нетопыря — опаснейшего мутанта, оглушающего жертву ультразвуком, а потом выпивающего из него всю кровь.

Листоноши и профессор собрались возле бьющейся в конвуль­сиях твари и с отвращением смотрели на кожистые крылья с пере­понками (размах этих крыльев был — метра два, не меньше), про­тивной, похожей на свиную, мордой и трубчатыми ушами- локаторами. Клыки у твари были сантиметров по десять длиной.

—  Ого! — сказала Бандеролька. — Откуда он днем?

—  Ходили слухи, — сообщил Штемпель, — что в Советском этих тварей — целая колония. А нам туда ехать. Ох, чует мое сердце, добром это не кончится. Может, в объезд? Представляешь, сотни две таких гадов, пикирующих с неба?

—  Нет, — покачал головой Пошта. — В объезд — время потеря­ем. Попробуем пробраться через Советский по-тихому, не разбу­див нетопырей.

—  Это как? Машина — не конь, ей копыта тряпками не обмота­ешь. Перебудим мышек — и они нас сожрут.

—  А мы их всех убьем! — запальчиво выкрикнул Костя. — Вон как я этого!

—  Боюсь, что сделать это будет не так-то просто... — пробормо­тал Кайсанбек Аланович. — Если они будут драться за потомство и свою территорию, то драться будут до последнего. Законы приро­ды в этом смысле распространяются и на мутантов.

—Пацан-то молодец, — вполголоса сообщил Поште Телеграф. — Не растерялся, не промахнулся. Горяч, конечно, но это нормально в его годы. Может, с собой возьмем? Как талисман экспедиции.

Пошта вздохнул. К черту такие талисманы. Сначала выбраться в экспедицию впопыхах, даже толком не собравшись. Потом по­терять пару часов на возврат Кости в любящие руки дяди Контейнера.

Потом — вляпаться в колонию нетопырей в Советском либо потерять часов десять на объезд.

Да что ж это такое! Вот уж, ей-богу, экспедиция не задалась.

—  Поехали, — решил Пошта. — Поедем напрямик, через Советский. На малых оборотах, тихонько-тихонько. Костя с нами, но слушаться меня во всем: скажу прыгать, будешь прыгать, скажу падать — сразу падай, понял?

—  Понял! — расцвел Костя, подобрал бумеранг и воинственно заткнул его за пояс.

—  И не радуйся раньше времени, — сказал ему Пошта. — У нас просто нет времени возвращать тебя в Джанкой. Доберемся до Фе­одосии, найдем там листонош — и отправлю тебя домой заказным письмом. Или двумя, если будешь плохо себя вести, понял?

Костя кивнул.

—  Если разбудим нетопырей, — продолжал инструктаж По­шта, — в бой не вступать, профессор правильно сказал — им отсту­пать некуда, полный газ и идем на прорыв. Главное — не потерять друг друга. Но до заката еще далеко, а летучие мышки — твари ночные, пока крепко спят, есть шанс проскочить. Поэтому — по ма­шинам и в путь!

—  Не нравится мне это, — пробурчал Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие.

—  Ничего не могу с этим поделать, — пожал плечами Пошта. — Ехать-то надо!

Уже на подступах к Советскому начало темнеть.