Сергей Лукьяненко - Тени Снов
Он вышел, следом, покачав головой, проследовал Тораки.
Эн Эйко осталась одно среди нас.
Нет, не совсем одна… в углу трактира стоял ее брат. Он тоже был лишь в купальных трусах и наброшенном на плечи полотенце. Очень крепкий мальчик, кстати, наверное много занимался спортом… Вот только он тихо, беззвучно плакал.
– Отвратительно, – сказал Кононов. – Мы все здесь умрем. Если уж ваши законы признали вас взрослыми… ведите себя соответственно. Ребята! Нечего здесь больше делать! Трактир закрыт до прихода имперских сил. Все, кто уцелеет, неделю пьют бесплатно! А теперь двадцать минут, чтобы попрощаться с семьями. Сбор на площади. У кого есть транспортные средства – подгоняйте туда же, детям и старикам все равно уходить пешком. Оружие можно не брать, капитан подыщет что-нибудь получше наших игрушек. Давайте, живо!
– С Богом… – мягко сказал отец Виталий. – Ну, мать вашу! Живо!
Почему-то мне показалось, что не деловой тон дядьки, и не пастырское напутствие отца Виталия буквально вымели наших из трактира – до давки в дверях, до толкотни и ругани… И впрямь было стыдно видеть это – плачущего мальчишку, не такого уж и маленького, наших пацанов ведь придется силком в леса гнать, все захотят с отцами в бой; и совершенно раздавленную, униженную девчонку, которую еще час назад все просто-напросто боялись. Тоже мне, «Дочь Кали». Не знаю, кем была эта Кали, но дочери у нее только понты разводить умеют!
Один я остался у стойки со стаканом. Мне прощаться не с кем. И эвакуировать – тоже некого. Дядька и отец Виталий глянули на меня, потом священник мягко сказал:
– Пойдем… допивай, да пойдем…
Я кивнул. Они тоже вышли.
И в трактире остались только дети-иномирцы, да я.
Впрочем, меня они, похоже, и не замечали.
– Снова! Снова, – вдруг сказал Артем, глядя на сестру. – Ну снова!
Девочка развернулась к нему, подошла – каким-то твердым, недетским шагом. Обняла, запахивая в свой халатик. Смешно это было, и странно – она на голову ниже парнишки, но вела себя скорее как мать…
– Не бойся, я тебя доведу, – ее голос лился какой-то вязкой, обволакивающей волной. – Не бойся… ты дойдешь… Все будет хорошо. Все хорошо кончится.
Артем всхлипнул, поднял голову. Встретился со мной взглядом, кажется, впервые заметил, но даже не удивился. Непонятно сказал:
– Седьмой раз!
– Вы и впрямь без аТана? – неловко спросил я.
Девочка покосилась на меня через плечо. Резко сказала:
– Иди! Что мы тебе? Если бы ты захотел помочь, мы были бы уже далеко отсюда! Мы тебе чужие, ты нам чужой!
– Я бы хотел вам помочь, – честно ответил я. – Только это ведь невозможно.
– Так и уходи! – отрезала девочка. – Что вам еще от нас нужно?
– Это не они, это судьба, – тихо сказал мальчик.
Я поставил полупустой стакан на стойку и вышел. Отец Виталий поджидал меня у дверей, дядька уже куда-то ушел.
Все правильно. Они действительно мне чужие, и я им чужой, и вся наша планета для этих странных детей ничего не стоит.
А для меня она – не чужая.
– Пойдем, Леша, – священник похлопал меня по плечу. – Сигаретку будешь?
– Давайте, отец Виталий… А не вредно, перед боем?
– Она облегченная, быстро пройдет…
Я вдохнул сладкий дымок марихуаны. Благодарно кивнул священнику. И мы, молча, неглубоко затягиваясь, пошли к площади.
Через сорок минут, конечно же, все не собрались. Кое-кто из женщин хотел проводить детей хотя бы до кромки джунглей. Двум старикам потребовалась помощь – сами идти они не могли. Огарин, как мне показалось, с радостью, выписал четырем подросткам покрепче документы, подтверждающие, что они освобождены от ополчения и прикомандированы к беженцам. Пацаны своего счастья не поняли. Они бы с большим удовольствием получили оружие и пошли в бой, чем тащили носилки через лес. Но отец Виталий гаркнул что-то укоризненное о нравственных императивах, и пристыженные ребята побежали в больницу, за носилками.
Лишь через час нестройная толпа двинулась от окраины поселка к полю космодрома. Штаб был недалеко, арсенал, чье расположение являлось государственной тайной, тоже. Нас уже ждали – солдаты выгружали из четырех тяжелых грузовиков коробки с оружием.
– Внимание! – Огарин взял свой переговорник, и голос его, усиленный динамиками штабного купола, далеко разнесся по полю. – Разделиться на четыре группы! Старшие групп – Григорий Кононов, Виталий Паклин…
Я не сразу сообразил, что речь идет об отце Виталии…
– Игорь Цой…
Ага, отец Ромки тоже когда-то служил в имперских силах, только совсем недолго. Попал под облучение и был списан на всякий случай.
– Павел Отвязный…
Наш городничий, больше всего на свете любящий пиво и возню с граблями и лопатой в садике, явно не ждал такой ответственности. Но Огарин не дал никому опомниться.
– Определите свои группы, быстро! Каждому из вас будет придан мой боец, для связи и координации…
Четыре солдата двинулись сквозь толпу. Наверное, им заранее сообщили, к кому они прикреплены.
– Группам выстроиться к грузовикам, для получения амуниции. Никаких вопросов и пререканий, снаряжение будет распределяться квалифицированными специалистами исходя из личных качеств ополченца.
Я глянул на специалистов – четырех молодых солдат, стоявших у грузовиков. Они прибыли к нам недавно, еще и не всех знали в лицо, наверняка…
– Организовывайтесь, быстро!
Это был другой Денис. Совсем другой. Не тот, который вечно насмехался надо мной, не тот, что любил по вечерам, глядя на полыхающее небо, рассказывать удивительные истории, где переплелись правда и фантазии.
– Если через час кто-то останется без оружия – пеняйте на себя. Погоню на псилонцев с голыми руками!
А ведь погонит…
Шутки кончились.
Я и не знал, что он мог быть таким. Я про него многое не знал, оказывается. И про то, как он попал в армию, и где родился. Меня вполне устраивали забавные истории из повседневной жизни Имперских Сил, героических сражений и похождений на увольнениях.
Такого Огарина я видел первый раз. Такой и впрямь умел убивать. Причем – даже своих, если не оправдают ожиданий.
Я попал в группу к дяде Грише. В общем-то, мне было все равно, в какую, это он сам постарался. Длинная цепочка потянулась к грузовику – солдат выхватывал из одного ящика туго скатанный пакет, из другого – оружие, вручал ополченцу, сверху кидал еще какой-то брикет – лишь подойдя ближе, я понял, что это пищевой рацион. Вот и все. Растерянные люди отходили в сторону, а над нами гремел голос Огарина.
– Внимание! Броня никому не выдается, у вас нет навыков пользования защитными системами. Вместо этого вы получаете маскировочную накидку «Хамелеон». Это не хуже, поверьте! Она разработана в последние месяцы войны, и экипаж «Лоредана», теоретически, не имеет детекторов, способных ее обнаружить. Внимание! Вам необходимо строго следовать инструкции на упаковке накидки. После активирования «Хамелеона» индивидуальная подгонка по фигуре производится в течении семи минут, постарайтесь первые три минуты стоять неподвижно, затем двигаться как можно более активно…
Впереди меня стояла Ольга Нонова. За последний час я утратил все страхи в ее отношении… до свадьбы ли мне теперь… Свой первый страх, или растерянность, она переборола. Теперь даже приятно было смотреть на крепкую, уверенную фигуру, и вспоминать, как мы, малышня, восторженно слушали ее рассказы в первом классе. Кто еще мог ответить на любой вопрос? От кого бы мы узнали, что мощность реаджекс-привода прямо пропорционально размерам дюз, что жимолость – не бывает колючей, что великий художник Гоген отсек другому великому художнику – Ван Гогу, ухо на дуэли… Нонова знала все и всегда, и даже сейчас ко мне вернулась детская уверенность – все будет хорошо…
Наконец мы приблизились к грузовику. Молодой солдат смахнул со лба пот, глянул на Ольгу, и протянул ей здоровенную многоствольную штуку. Сказал:
– Это «Шанс», вам как раз пойдет… Работать с ним легко…
– Молодой человек, – строго сказала Ольга. – Что такое «Шанс», я знала, когда вас еще не было на свете. Шестиствольная автоматическая ненацеливаемая система лазерного огня конструкции великого Мартызенски. Иначе – «лесопилка».
Она легко вскинула «Шанс», перехватила поудобнее. Сказала:
– Пиф-паф.
Люди вокруг заулыбались. Приятно было, что у нас даже учительница умеет управлять лесопилкой. Солдат, я помнил, что его зовут Володя, молча вручил Ноновой пакет с накидкой, и, почему-то, сразу два рациона. Буркнул:
– Хорошо. Только вы сейчас его держите стволами к себе. В бою поверните наоборот, хорошо? Следующий!
– Привет, Бокса, – сказал я. Было у него такое прозвище, то ли из-за успехов в древнем, и полузапрещенном виде спорта, то ли еще по какой причине. Володька мрачно глянул на меня, протянул накидку и небольшой пистолет.
