Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм"
Китяж взвесил кинжал на ладони, затем перекинул его на тыльную сторону, и снова на ладонь. Движения его были столь точны и уверенны, что создавалось впечатление, будто он вырос с этим кинжалом. Прокрутив кинжал на ладони, как волчок, он снова взялся за рукоять. Перекинул из правой руки в левую, и назад. И только тогда взял у Аббата кожаные ножны.
— Да… — горько вздохнул Аббат, глядя на все манипуляции Китяжа, — Мозг может забыть. Тело — никогда.
А Китяж с упоением любовался кинжалом.
— Таким пёрышком колбаску не порежешь… Где-то я его уже видел…
— Ну, почему, — подмигнул ему Аббат, — Сначала добудешь, потом приготовишь и, наконец, порежешь. А на счёт «видел или нет», — тут он загадочно улыбнулся, — Всё может быть, Кир… Ты, главное применяй его с умом…
— Вот как заговорил, отец Александр, — поддержал крёстного Кирилл, — А как же разговоры о том, что мы здесь ГОСТИ???
— Ну… — пожал плечами Аббат, — Мы с тобой — агрессивные гости…
* * *16 ноября 2007 года.
Ленинградская область.
Кургальский полуостров.
д. Гакково.
Дача Тяжиных.
Он не видел их больше года. Они очень сильно изменились. Даже внешне. Илья уже очень хорошо говорил. Он фанател от мультика «Тачки» и знал каждого героя по имени. Был очень самостоятельным и не давал спуску старшему брату.
А Данила вообще стал настоящим мужчиной. Маленьким только. Он дрался в садике, защищая девочек, рассказывал воспитателям про солнечную систему и про то, как классно он играет в «Контр Страйк». Вообще, Даня тянулся к старшему поколению. В обществе сверстников ему было не интересно, а со старшими он общался на равных.
Приехала и Женя. Честно говоря, она не любила сюда приезжать, но сегодня был особый случай. У Кирилла была круглая дата. Юбилей. Тридцать лет.
С друзьями Китяж планировал отметить позже, на ближайших выходных, а сегодня — в кругу своей, не самой крепкой семьи. И он был рад тому, что приехали все, кого он хотел увидеть. А именно — свою семью.
И дети были несказанно рады тому что, наконец, увидели папку. И папка был также рад, что они сидели за столом все вместе. И бабушка с дедушкой были рады, что сын и внуки счастливы. Женя не проявляла никаких эмоций, хотя было видно, что она готова прыгнуть Китяжу на шею. Она бы и хотела вернуться, да гордость не позволяла.
В общем — обычный семейный праздник, с тортом, свечками, бенгальскими огнями и прочей ерундой. И самогона отец сделал шикарного… И пили все взрослые… Кроме Китяжа…
* * *Они стояли на открытой веранде и молча курили. Обоим хотелось многое сказать, и оба не решались начать первым. Так и стояли, продуваемые ледяным северо-западным ветром. Вообще, на 16 ноября всегда был мороз. Даже отец всегда шутил: «Кир подрос — мороз ударил в нос». И этот день не был исключением. На улице было минус пятнадцать.
А им не хотелось уходить.
И, конечно, не выдержала Женя.
— Почему не пьёшь?
— Выпил я своё, — глядя на ледяной залив, ответил Китяж, — Года на три вперёд, точно…
— Понятно… — Женя сказала общую фразу, которую обычно говорят в ситуациях, когда не понятно ничего, — Кир… А почему так всё…?
— Не начинай, Жень, — перебил её Тяжин, — Ты свой выбор сделала сама. Никто тебе его не навязывал, — он посмотрел на жену с неким сочувствием, с горечью, — А за каждый наш поступок, за каждый наш шаг, мы должны отвечать сами… Каждый баран будет подвешен за свои ноги…
— Ты считаешь, что я — баран? — удивлённо переспросила его Женя.
— Я считаю, что каждый ответит за свои поступки, — Кирилл щелчком отправил окурок в свой последний полёт, — Всё. Я не курю! — он подошёл к двери, потянул за ручку и глянул на Женю, — И тебе не советую. Иди в дом. Замёрзнешь…
* * *7 января 2008 г.
Ленинградская область.
Кургальский полуостров.
Где-то в лесу.
Эту тропинку он начал натаптывать тогда, когда выпал снег. Как обычно, он бегал через день. И как обычно по форме одежды?2. Даже когда столбик термометра перевалил за «ноль», на нём были только берцы и штаны. Когда мороз подошёл к «минус десять», он стал надевать тельняшку и ХэБэ-ху. А под перед новым годом мороз подобрался к двадцати. Здесь уже в ход пошли шерстяные носки, заботливо связанные мамой, шапочка и тряпичные перчатки. И самое главное — на поясе болтался кинжал. ВСЕГДА.
Сегодня ночью, Аббат отслужил «рождественскую» и впервые позволил Китяжу выпить кагора. Китяж выпил, но удовольствия не получил. Потом они долго говорили… Часов до трёх ночи. Тяжин часто доставал из ножен кинжал и любовался им, как тот играет отблесками пламени свечей. Потом он положил нож на стол и выйдя на воздух, услышал долгий, протяжный вой.
Кирилл сложил ладони рупором и завыл в ответ. Выл он, пока не получил подзатыльник от Аббата, который бесшумно вышел за ним.
— Беседуешь? — усмехнулся Александр, глядя на потиравшего затылок Китяжа, — А он, между прочим, тебя предупреждает. «Не бегай, дескать, Сегодня, Кирилл Александрович. Иначе — плохо будет.»
— А я ему и отвечаю. «Мы принимаем бой!» — усмехнулся в ответ Кирилл.
Аббат исподлобья тяжело посмотрел на Тяжина.
— Не бегай сегодня, Кир.
— Брось ты, крёстный, — отмахнулся Китяж, — Эдак, по-твоему, я из-за каждой шавки должен режим нарушать? А что, если…
— Слаб ты ещё, — осёк его Аббат, — И телом, и духом.
— Ну, — Кирилл продолжал куражиться, — Духом я был ещё на КМБ, перед училищем. И то, пока табуреткой ЗКРу не зарядил…
— Не ёрничай, — Аббат шутку Тяжина не поддержал и продолжал говорить вполне серьёзно, — Моё дело тебя предупредить. А там — как знаешь. И я тебя предупреждаю. Не гневи бога. Не бегай сегодня утром. Завтра побежишь, а сегодня — не бегай. Праздник очень серьёзный.
— Я тебя услышал, Сань, — кивнул Кирилл и хлопнул Аббата по плечу, — Но, позволь мне самому решать — бегать мне или нет.
— Дурак ты, Кир. Ты всё ещё считаешь, что ты что-то решаешь? Да все твои поступки ИМ, — он ткнул пальцем в небо, — уже давно предопределены.
— Да вы — фаталист, батенька! — усмехнулся Китяж.
— Я — реалист, — ответил Саша, — И моя реальность говорит тебе «НЕ БЕГАТЬ!»
— И потом, раз поступки предопределены и записаны в огромный талмуд, значит, и бояться нечего. Давай спать, прапорщик. Утро вечера бодунее.
И Тяжин, погрозив кулаком, в сторону, откуда доносился волчий вой, пошёл в избушку.
А утром, проснулся, как обычно — в шесть. Выскочил на улицу и обтёрся снегом. Затем, помолясь, кинул в рот кусок зачерствевшего хлеба и запив холодной водой из чайника, надел «вьюгу», белую, вязанную шапочку, тряпичные перчатки и берцы, выскочил на улицу. Он начал свой стандартный марш-бросок…
* * *То, что его «ведут», Тяжин почувствовал на «иксах». Так называли это место местные жители, и было он километрах в восьми от избушки на «Белом озере». Две лесные дороги пересекались в таком глухом месте, что его можно было обозвать «Таёжный тупик». До самих «иксов» было ещё метров двести и перекрёстка не было видно. Дорога в этом месте делала поворот.
«Только не бзди, Саныч!» — успокаивал себя Кирилл, — «Ты же знаешь, что Бздло на палочке катают».
С этой мыслью, он преодолел поворот, и перекрёсток предстал перед ним, во всей своей красе. Солнце ещё не взошло, а луна уже готова была закатиться за верхушки вековых елей. Но те, своими лапами, будто цепляли её и не давали ей уйти на заслуженный после трудовой ночи отдых. Снег, отражая тусклые лучики света, падавшие с ночного светила, играл платиновыми отблесками. А отблески, в свою очередь, разбегались по его насту словно волны утреннего моря.
И в самом центре этой картины, прямо на перекрёстке, стоял огромный, серый волк. Волк был необычный. У него отсутствовала передняя лапа. По самый коленный сустав. Так он и стоял, на трёх лапах, прямо у Китяжа на пути. И всем своим видом волк показывал, что уходить не собирается.
«Человек, вынул нож. Серый, ты не шути…» — вспомнил Китяж слова популярной блатной песни и, перейдя на шаг, провёл рукой по бедру. По тому месту, где болтались ножны. Ножны были на месте.
Вот только кинжал так и остался лежать там, где Китяж его оставил. На столе, в избушке у Аббата…
А волк, тем временем, не спеша, похромал в сторону Китяжа. Вот тут у Кирилла что-то «ёкнуло». Он прикинул скорость, с которой сокращалось расстояния между двумя путниками, один из которых следовал из пункта «А» в пункт «Б», а второй явно хотел ему в этом помешать.
А ещё Китяж заметил у самой кромки дороги, воткнутый и вмёрзший в землю шест. Похожими обычно пользуются грибники, только этот был длиннее и толще. И стоял этот шест, как раз в том месте, где по расчётам Кирилла, они должны были встретиться с хромым санитаром леса.
