Федор Березин - Огромный черный корабль
А внутри железных толстяков, диаметр коих достигал в центре сорока метров, шевельнулись новые, разбуженные командой механизмы: произошло извлечение из свинцовой ниши, а затем досылка в ствол первого снаряда. Снизу, в казенник, втиснулся многофазный капсюль-толкатель.
Теперь там, в плавучем модуле, командир, нависающий над притихшим боевым расчетом (руки на кнопках, глаза в пучок и тонкие струйки пота около висков) глянул на часы: он сверял согласованное с адмиралом время, ведь все кишки должны были выдать первый залп по возможности согласованно. Дождавшись положенной секунды он тронул офицера-стрелка (отдавать команду голосом не имело смысла: у всех в ушах торчали беруши). И этот офицер, и его напарники в пяти других модулях, частицах остальных «кишок» Розового соединения, сорвали пломбы, откинули колпачки и с силой вдавили внутрь панелей кнопки, преодолевая противодействие защитных пружинок – последнюю преграду страхующую от использования, впервые пущенного в ход, оружия.
Бахнуло так, что у всех подводников на площади примерно ста квадратных километров сердца на мгновения остановились, а потом бухнули согласованно. Никогда прежде такого не случалось, даже строевая подготовка не предусматривала согласного действия внутренних органов.
Последовательно взрываясь, капсюль погнал сорока пятитонную махину вверх по длинному стволу, а в конце его усилия дополнил магнитный момент, созданный гигантским носовым соленоидом. Лодку резко толкнуло вниз. Смешивались усилия мощной отдачи, и выталкивающий момент гидросферы (ведь «кишка» стала немного легче), одновременно гироскопическая система стабилизации автоматически вводила поправки в водные ниагары извергаемые под корму. Лодка стабилизировалась для следующего выстрела. Он уже готовился. Происходила продувка ствола от остатков пороха и выкатывался из радиационного хранилища остроносый близнец-симпатяга заброшенного в небеса брата-акробата.
А первый посланец, с неотслеживаемой глазу быстротой, уже резал разряженные слои атмосферы. Он совершал прыжок-полет, и высота живущих внизу гор была для него нормативом детского сада для чемпиона мира. Никто не успел и глазом моргнуть, а море Южного Сияния уже казалось лужей с его семидесятикилометровой высоты. Здесь он малость выдохся: его не затормозил слабенький воздушный шлейф, нагревающий его керамическое рыло, не застопорил поток ультрафиолета вонзившийся с двух близлежащих звезд – на все ему было наплевать, вот только гравитационные путы скрутили его и заставили кланяться своему величию, пригибая его тяжелый нос и отворачивая-отворачивая от космических далей. И тогда он, ничуть не расстроившись, засвистел, многократно обгоняя звук, а внизу его ждали цветущие долины и большие города. Наплевать ему было и на то и на другое, в качестве целей они были для него равнозначны.
39. Скучная работа
«Итак, – размышлял Лумис, восседая на краю земляной насыпи, хоронящей под собой и еще под кучей железобетонных перекрытий, помещение с энергетическими кабинами. – Что меня здесь ждет? Успешное продвижение по служебной лестнице в качестве главы местного аппарата внутреннего порядка. Веселенькая перспектива. На черта мне это нужно, а? Почти всю свою сознательную жизнь я боролся со всякими полицейскими ведомствами и теперь, на тебе. Его Высочество Лумис Диностарио – начальник тайной и всякой прочей полиции. Кто тут, господа, недоволен нашим режимом? Вы? Руки за голову! Всыпьте ему, сержант, тридцать плетей для начала и в карцер. Кто еще? Ну-ка, расстреляйте каждого десятого для профилактики, дабы больше уважали. Нет, ребята, такое дело не по нам. Пора нам отсюда сваливать, иначе засосет рутина. Работы тут, понятно, вагоны и вагоны, но уж как-нибудь без меня. А чем же мы займемся? Время мы назад не вернем, города не восстановим. Пойдем повоюем с брашами? Не хочется, пройденные это этапы еще вначале жизни. Брашей конечно, если высадятся, в море нужно скинуть – обратно, ну так на то у нас и есть, или скорее была самая крупная сухопутная армия мира, непобедимая и легендарная. А вот не стоит ли нам заняться вот тем маленьким списочком выданным адмиралом. Ведь до него сейчас никому дела нет, а дело то нужное. Некоторые скажут, ну вот, опять за старое. Да, за старое. А почему собственно нужно все произошедшее прощать?»
Лумис посмотрел под ноги, свешивающиеся с края площадки. Там ниже в закрытом с боков углубление, под натянутой маскировочной сетью, суетились ученые, что-то делали со своим хитрым летающем зеркалом. Блестели чернотой фасеточные солнечные батареи. О чем-то они там оживлено болтали. Некоторые стянули с лиц противогазы, в нарушение инструкций Мероида, плевать этим «большим лбам» было на инструкции. А ведь радиационный фон был действительно несколько повышен, но, ясное дело, с долиной не сравнить. Лумис хотел было напомнить им об указаниях начальства, но оборвал себя. «Ну вот, – подумал он, – действительно начал входить в роль большого дяди полицейского». Да и кричать сквозь мембрану было неудобно.
Он посмотрел вверх. Серая, безобразная пелена расстилалась во все стороны. Он не увидел ни клочка голубизны.
40. Россыпи сюрпризов
Он падал стремительно, вместе со своими братьями, выпущенными из других субмарин-гигантов. Локаторы ПВО Республики Брашей высветили их всех в виде коротких зеленых импульсов на экранах. Но что могла сделать Республика? Сорока пятитонные сигары валились чудовищно быстро, и в распоряжении Противовоздушной Обороны была всего минута. Даже если бы у Республики были лазерные пушки, мощностью подобные имперской, прикрывающей Пепермиду, то и они бы не помогли. Снаряды выпущенные «кишками» являлись тяжелыми многослойными болванками, защищенными надежней танков. Они не имели никакой аппаратуры наведения, исключая высотомер, так что сбить их с курса, выведя из строя электронику, не представлялось возможным – они были донельзя просты для этого. Пикируя из стратосферных высей, они реализовывались перед ПВО с неудобного для перехвата направления, можно сказать прямо из космоса. Это сильно ограничивало время возможного уничтожения.
Боевые дирижабли брашей, снабженные огромными круглыми антеннами, засекли снаряды, когда те подскочили выше горной цепи, двигаясь вглубь материка. Поскольку прикрыть от нападения абсолютно всю территорию страны не представлялось возможным, ПВО имела объектовый характер, концентрируясь вокруг важных военных объектов и городов (промышленных центров – по военной терминологии). Кроме того, нападение со стороны гор считалось маловероятным, ведь гигантские косяки бомбардировщиков базирующихся на кораблях, давно ушли в прошлое. Шесть снарядов-гигантов возникли падающими красными звездами, разогретые трением. Некоторые из них наблюдались вообще прекрасно с помощью военных телескопов наведения, после предварительной автоподстройки по радарам, ведь они имели гораздо меньший угол обзора. Доли секунды ушли у машин на расчет точек падения и секунды у людей на оценку ситуации. Казус заключался в том, что жертвы нападения теперь имели на несколько порядков более точные данные, чем люди и электроника запустившие смертельный фейерверк. Точка падения ни одной из боеголовок не совпадала с каким-либо важным объектом. Это явно что-то значило и для людей, всю жизнь готовящихся к взаимному истреблению – значило много. Исходя из наихудшего сценария, который, действительно, соответствовал реальности, почти на все сто, снаряды были сверхмощными или даже гига-мощными и точность их наведения исходно не имела большого значения. Эйрарбаки действительно не знали, во что попадут посланные ими машины смерти. Они не имели точных карт расположения промышленных и военных центров в глубине материка: у данной цивилизации не существовало спутников-наблюдателей способных следить за территорией противника; с агентурным сбором информации тоже были проблемы, оба очага культуры общались друг с другом только на почве неограниченного военного противостояния – холодной войны без правил. Наиболее полную информацию давал радиоперехват, но и он был ненадежен, учитывая намеренную дезинформацию. Снаряды не имели собственных мозгов для анализа открывшейся внизу перспективы и самостоятельного выбора цели, да и средств ее отображения они тоже не имели. Империя воевала варварски – била по площадям. Мало того что снаряды-бомбы имели мощность около пятидесяти мегатонн, сама по себе, даже такая мощь была мелочью сравнительно с площадью суши – вероятность попадания в нужное даже при массовом применении была сравнительно маленькой. Бомба при низко-высотном взрыве поражала все живое в радиусе приблизительно тридцати километров, но ведь они, априорно, валились и на пустыни, и на остатки задавленных промышленностью лесов. Если бы даже снаряды пикировали точнехонько на центральные площади крупнейших мегаполисов, людям, управляющим перехватом, было бы легче, но теперь они знали, что эскалация вонзилась в верхнюю ступеньку – Империя применила не просто тотальный геноцид, это был неограниченный биоцид – мощные кобальтовые бомбы. Для отказа от таких гостинцев хороши были любые средства.
