Шустряк - Faster
Последнюю стадию плана «захват языка» я начал приводить в исполнение тут же, выйдя на балкон, я почти ровно напротив него обнаружил их внедорожник, на крыше которого по-прежнему лежал старший. Спрыгнув вниз, я активировал смену пространств, не успев достичь земли. Оттаяв, неторопливо осмотрел машину, приметив два металлических короба, стоявших возле самодельной стойки с пулемётом. В первом находилась лента, один из концов корой был заправлен в пулемёт, а вот в соседнем в разнобой лежали патроны для него и скобы от пулемётной ленты. Удивился, неужели они в походе планировали собирать новые ленты, воистину группа дегенератов, как можно выезжать в кластеры не подготовив оружие, хотя, судя по тому, что они любят курить дурь, они могли и голыми по кластеру бегать.
Закончив осмотр, я проявил короткий автомат, который был у старшего и сейчас лежал у него под рукой, следом пистолет из кобуры и внушительный нож, размещавшийся у него на поясе. Нож я выкинул в сторону края купола, заставив его там зависнуть, пистолет разместил внутри ствольной коробки пулемёта, а автомат в двигателе, замещение разорвет и то и другое при смене пространств, уже неоднократно проверено. Взяв в руки крупнокалиберный пулемёт, я по очереди переместил его между пространствами, размещая в коленных и локтевых суставах мура, после чего, схватив того за шкирку, проявил, по пути бросая в сторону, подальше от машины.
Проявившийся мур, под действием приложенной к нему силы, пролетел сквозь призрачную машину и, еще даже не упав на асфальт, истошно начал вопить. Достигнув твердого покрытия, помимо истошных воплей, он начал извиваться, от чего стал вопить еще громче. Ну да, шевелить суставы, точнее то, что от них осталось после того, как сработало замещение столь крупного предмета, по всей видимости удовольствие еще то, но жалости к пострадавшему я не испытывал совсем. Я продолжал спокойно наблюдать за истошно орущим и извивающимся муром, пока до того не стала доходить ситуация, кто бы мне в том, в моём мире сказал, что я буду смотреть на такое без каких-либо содроганий, ни за что бы не поверил, но СТИКС быстро учит такому.
Устав от затихавших криков, с уже отчетливо разбираемой материной, я проявил армейский рюкзак, находившийся на заднем ряде сидений, тот повис на моей руке, удерживаемый за лямку, другого имущества мне на глаза не попалось, разве что цинк патронов, но увы, не моего калибра. Подхватив поклажу, я покинул зеленоватый призрак машины, бросив рюкзак перед ней, мур уже пришел в себя, изредка продолжая постанывать, уставившись на меня. Поза его на боку была не очень удобная, но мура, судя по всему, она устраивала, точнее его не устраивали ощущения, которые он получал, пытаясь её изменить. Совершенно не обращая внимания на мура, я вытряхнул на асфальт содержимое трофейного рюкзака, а сам рюкзак использовал как подстилку, удобно разместившись на нём.
— Ух ты, непростой мур попался, — сделав удивлённый вид, прокомментировал я появление шприца с ярко оранжевой субстанцией из небольшого пластикового пенала. Бросив ценный трофей рядом с тремя другими, в коих грязный цвет выдавал спек низкого качества, я продолжил процесс сортировки. Кроме консервов и нарезанного хлеба в пакете больше ничего дельного не нашлось, и я решил, что стоит перекусить. Я бы, конечно, не сказал, что данный процесс мне будет очень приятен, когда напротив меня истекает кровью стонущий человек, но совместить то время с обедом, которое потребуется пленнику, чтобы промариноваться перед допросом, я готов.
Мур прекратил стонать, лишь внимательно продолжая наблюдать за мной, общение у нас явно не задавалось, но времени, чтобы найти общий язык, предостаточно. Не обращая внимания на него, я достал свою спиртовку, разжег её, водрузив сверху банку с надписью «Beef Stew», обещавшей мне мясное блюдо. Когда содержимое банки начало бурлить, я принялся дегустировать ранее невиданные здесь мною консервы, прикусывая не очень свежим хлебом. К тому моменту, когда я расправился с первой банкой, вторая, с надписью «Tamales Beef», уже дошла до нужной кондиции. Первую банку я с размаху отправил в сторону зеленоватого полога, где она повисла в воздухе, причем так, чтобы мур это видел.
— Если ты рассчитываешь, что твои дружки, — я указал куда-то в сторону дома, — тебе помогут, даже не надейся, во-первых, их мозги сейчас не совсем в пределах черепных коробок их владельцев, а во-вторых, тебя за приделами купола никак не услышать.
В ответ мур что-то неразборчиво прошипел, а я продолжил дегустацию второй банки. Не знаю, что такое «тамале», но, если её содержимое такое же вкусное, как и у первой, я могу перейти на массовое истребление муров ради такой еды. В отличии от тушенки, к которой я привык, состоявшей из мяса, бульона и жира, который я не ел, эта была полноценным блюдом из мяса и овощей, завёрнутых в какие-то литья.
— У вас еще такие есть? — спросил я мура, отсалютовав почти закончившийся консервой.
— Нет, — буркнул тот, блеснув очень злым взглядом.
— А жаль, — посетовал я, — за такую жрачку я могу начать охоту на ваших…
— Сдохнешь, тварь.
— Сдохну? — удивленно спросил я, — пока что вроде тут ты кровью истекаешь, а не я… Хотя, это не совсем в моих интересах, могу кинуть шприц с хорошим спеком, если говорить будешь. — Предложил я, вымакав куском хлеба остатки содержимого в консерве, после чего отправил её в след за первой.
— Буду, — прошипел мур.
— Что будешь? — сделав вид что не понял, переспросил я.
— Говорить буду, — еще раз прошипел он.
Я взял тонкий шприц с хорошим спеком, слил из него на землю содержимое, оставив лишь треть и швырнул муру под левую руку. Отдавать целый я не стал, прекрасно знал, что для хорошего обезболивания и трети хватит, а вот полный в сочетании с некоторыми навыками может минут за двадцать бойца на ноги поставить. Треть тоже подстегнет регенерацию, но не с той скоростью, чтобы мур стал опасен до конца допроса.
— Ты че дебил? — вопросил мур, когда шприц стукнулся об его левую руку.
— Что не так? — Ответил вопросом на вопрос я, уже начав заниматься приготовлением чая, для чего подвесил на специальной стойке котелок и налил в него воду.
— Как я себе укол сделаю, у меня суставы в гавно, — высказал он свои претензии, — да ладно тебе, на левой руке локоть
