Дмитрий Старицкий - Путанабус

       Видимо, чтобы быстрее уйти из зоны дискомфорта, лейтенант торопливо сделал два шага в сторону к сержанту, у которого в руках был мобильный терминал, и что-то ему сказал вполголоса.

       Сержант вынул из подсумка блокнот на пружинке и, сверяясь с терминалом, начертал несколько строк. Потом вырвал страницу и отдал её худому лейтенанту.

       Тот передал её мне

       Сказать, что меня неожиданно пробило на ржач, это ничего не сказать. Нельзя же так неожиданно.

       Сами представьте: на ограниченном пространстве, можно сказать - пятачке, топчется нехилая толпа вооруженных людей.

       Мы, естественно, с преследователями в контрах.

       Вокруг нас княжеские патрульные солдаты с тяжёлым оружием, в полных непонятках.

       Со стороны города смотрит на нас жутким зевом шестидюймовое дуло "противопехотного" американского танка "Шеридан".

       Напротив него, со стороны дороги, тонкая длинная авиационная пушка из приплюснутой башни броневика на шести колесах в три оси, хвалится щелястым дульным тормозом.

       Вокруг десятка два патрульных с разнообразной стрелковкой в руках.

       В довесок три крупнокалиберных "Браунинга" с баррикад КПП.

       А мы внутри этого кольца.

       И всё это целится в нас с преследователями.

       А мы с преследователями целимся друг в друга. Или враг во врага, если хотите точнее.

       И чую, что вот-вот полыхнёт, настолько атмосфера накалилась. Достаточно кому-то психануть, и стрельнуть первому...

       И пипец всем.

       Преследователи около своих джипов с автоматами в руках. Обычными потёртыми калашниковыми. Но от этого мне не легче.

       Напротив них я с РПК в руках, со стволом в их сторону и пальцем на спусковом крючке. С банкой на семьдесят пять патронов, хотя, случись чего, успею выстрелить, дай Бог, с десяток.

       За мной автобус, форточки, в окнах которого открыты и из них торчат тонкие стволы "ругеров", как и из двери, нацеленные в пятерку у джипов.

       Вот так вот.

       А я тут ржу, согнувшись в три погибели, и ничего с собой сделать не могу, хоть убивай меня сейчас.

       А вы бы смогли?

       Увидев вот такой список.

       Udatyj

       Schtepa

       Drash

       Popenko

       Velikojon

       Лейтенант подхватил меня за локоть, помог выпрямиться.

       - С вами всё в порядке? - участливый, как будто минуту назад не он кричал, что если мы сейчас же не заткнёмся, то он прикажет стрелять в нас картечью из пушки. И насрать ему, кто прав, а кто виноват.

       - Да... - ответил, отдуваясь, - Не обращайте внимания. Это всё список.

       - А что такого смешного в этом списке.

       - Непереводимая на английский игра слов русского языка.

       - Украинского! - возмущённо крикнул высокий соломенный блондин с большим носом из толпы наших преследователей. Но на него никто не обратил внимания.

       - Доктор Волынски, вы по-прежнему настаиваете на судебном разбирательстве в нашем городе? - лейтенант был строг, но суров.

       - Да, лейтенант.

       - Вас устроит мировой судья или вы будете требовать жюри присяжных?

       - Вообще-то я хотел бы, чтобы судил нас сам князь. Но мировой?.. мировой судья тоже устроит. Я же всегда смогу апеллировать к присяжным, в случае чего?

       - Именно так.

       - А утверждает приговор князь?

       - Да.

       - Вот и хорошо. Главное, надо сберечь моих девочек от киднепинга, пока будет длиться процесс. Вы это сможете устроить?

       Лейтенант хищно улыбнулся.

       - Тут не Старая Земля и не Британия английской короны. У нас правосудие быстрое, справедливое и независимое. Только в этом случае вы все должны будете сдать всё имеющееся у вас оружие на время процесса.

       - Мы согласны, - отозвался я.

       - А мы нет, - заявил тот, кто кричал про украинский язык.

       - Тогда вы арестованы за сопротивление законной власти Валлийского принципата. Немедленно сдать оружие или по вам откроют огонь тяжелые пулемёты. Считаю до трёх. Два с половиной!..

       Пауза не затянулась.

       - Да подавись, - в сердцах крикнул по-английски мелкий и толстый хохол, больше похожий на пузырь, чем на человека, и, кинув свой автомат под ноги сержанту с терминалом, добавил, - Чоб тоби грэць, подмоскальчик.

       Остальные последовали его примеру.

       - Теперь вы, - обратился ко мне лейтенант.

       - Мы можем аккуратно упаковать оружие в оружейные сумки, лейтенант? Учитывая то, что в отличие от противной стороны, мы делаем это добровольно и сотрудничая с правосудием.

       - Можете, - не задумываясь, разрешил тот.

       Я повернулся к автобусу.

       - Девочки, аккуратно укладываем всё оружие в сумки. Галя, кинь мне сумку для своего пулемёта.

       Когда Антоненкова появилась в проёме автобусной двери, и, скинув мне сумку, сняла с себя пробковый шлем и грациозным движением откинула его за спину в салон автобуса, а потом небрежным движением стянула с головы шемах и, потрясая головой, распушила и поправила свои длинные волосы, закинув их за спину, то все патрульные ахнули.

       А пулеметчик с баррикады у "Браунинга", бросил пулемёт, дико заверещал, подпрыгивая, и размахивая руками.

       - Ааааа... Это же мисс Седьмой месяц с календаря Зорана!!!

Новая земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Город Нью-Портсмут.

       Правосудие в Уэльсе действительно было быстрым. Тут не подкопаешься.

       С КПП или как их тут называли "Северных ворот" нас за пять минут доставили к офису мирового судьи Северного округа города Нью-Портсмута под охраной патрульных, которые оказались ни много, ни мало - княжескими гвардейцами. Впрочем, внешне от орденских патрульных их отличал только темно-зелёный, почти изумрудного цвета, берет с кокардой в виде усеченной разлапистой стрелки лука-порея. Как пояснил мне сопровождающий нас капрал, эта эмблема есть символ сопротивления Уэльса английским захватчикам, и ведет свою историю с тринадцатого века.

       Особо много информации за те пять минут, что мы ехали до суда, я от капрала не выяснил. А то, что узнал, касалось только военной тайны.

       Вооруженные силы Валлийского принципата состояли из полка княжеских гвардейцев, которые не покидали территории анклава, полка валлийских стрелков, входящих оперативно в армию Британского содружества и по ротации воевавших где-то на южном берегу залива. И немногочисленной полиции, которая принадлежала не принцу, а городу, который её и содержал.

       Ну и, по традиции, было самостоятельно вооруженное городское ополчение, которое раз в год, перед сезоном дождей, проводит военные учения с шашлыками на природе. Большой праздник для города.

       Полки, как выяснилось, это очень громко сказано. Личного состава там от силы человек четыреста-пятьсот. И в каждом полку всего по четыре роты. Батальон, если по староземельному, но традиция...

       Твою маман!

       В гвардии каждая рота имеет еще своё отдельное название, знамя и парадную форму, отличную от других. Но полевая униформа у всех одинаковая. Разве что армейские стрелки не носят берета, а кепи с длинным козырьком. Да и, то, только потому, что берет цвета хаки носят английские вояки, которых тут не любят.

       Получалось, что княжеская гвардия тут, кроме охраны дворца и особы монарха, выполняет ещё функции внутренних войск. И гонять дорожных бандитов была одна из её задач.

       Вот всё, что удалось узнать про этот новоземельный Уэльс за пять минут.

       Офис мирового судьи был до неприличия похож на московский, (староземельной Москвы, новоземельной я пока ещё не видел) и также располагался в полуподвальном этаже жилого дома, рядом с полицейским участком, который тоже, если судить по староземельным меркам, был мизерабельный.

       Мировой судья Северного округа Нью-Портсмута, сидящий под гербом в традиционной судейской мантии и белым барашковым париком, одутловатый мужик лет сорока пяти, с большим носом алкоголика, щедро украшенного красными прожилками, убедившись, что мы оба христиане, привел меня и Семёна Штепу к присяге на Библии. Затем выслушал наши версии случившегося.

       Блондинистый Штепа напирал на то, что мы - кляти москали, ни за что ни про что, первыми обстреляли их на дороге из пулемёта, когда они мирно себе катили на север в Порто-Франко. А развернулись за нами они только затем, чтобы нас за это наказать. Ибо нельзя спускать такое хулиганство, которое может в одночасье перерасти в дорожный разбой.