Алексей Штейн - Еще один человек

Жахнуло опять отменно. Ага, там куча – ясное дело, шевелятся, но и переломанные, наверно, да и просто пока распутаются… Теперь – вниз, скорее. Наши уже на улице, Изя бестолково топчется у машины.

– Изя, на крышу, паси!

– Понял! – Закинув автомат за спину, он легко вскарабкивается наверх, достает пистолет – разумно, автомат прибережет, а подходящих одиночек пистолетом снимет. Открываю люк, начинаем загружаться. Так, сменить магазин! Пустой в сумку, новый, теперь патрон…

Сверху, из вынесенного взрывом гранат окна на лестнице, вылетает белесоватая туша – и с размаху хрястается прямо передо мной. От неожиданности теряю секунду – и сильный удар выбивает автомат из рук… Тут же еще удар, по каске – и я просто отлетаю, брякнувшись об асфальт… если бы не рюкзачок и шлем – амбец бы мне сразу. Хотя и так… Хищник присел, сейчас прыгнет… Взгляд нашарил автомат – у колена, на ремешке пристегнут… но кроме как глазами – ничего больше не успеваю: он уже вот-вот… пистолет?..

Молодой парень, стоявший в очереди на загрузку крайним, с криком бросился вперед, с ходу впечатав кулак в башку хищнику. Выглядело это, словно пятилетний ткнул тяжеленную боксерскую грушу. Подтягивая за ремешок к себе автомат, я, как завороженный, смотрел на то, как хищник, едва мотнув головой, в мгновение, одним ударом лап сплющил парню голову… только брызги пошли… Развел лапы, тело осело вниз… вновь поворачивается ко мне… хорошо смотришься на прицеле, тварь! Полмагазина, один за другим, патроны отстреливаются в оскаленную морду… вот он уже упал… вскочив, подбегаю и достреливаю остальное, до щелчка… хочется еще и тесаком отходить. На улице, только сейчас заметил, идет мелкий дождь, холодно – а я весь взмок. Сзади сверху матерится Изя… Последний, торопясь, лезет в бункер…

– Стой!

– А? Че?

– Помогай! – Вдвоем мы подхватываем парня и подаем тело в бункер.

– Это зачем? – спрашивает кто-то изнутри. Наверное, глаза у меня стали такими, что вопрос отпал сам. Подтолкнул последнего, закрыл дверь.

– Едем? – Это сверху Изя.

– Постой… ща.

– Че там еще?! – вполне четко слышны истерические нотки в его голосе.

– Да ниче. Добычу ща привяжу. – Схватив сверток троса, заранее уложенного под скосом бункера, быстро, под маты Изи, приматываю конец к крюку, а из второго делаю петлю на ноги хищника. Вроде так. Сверху, матерясь, Изя с хищной мордой отстреливает упырей. Да, кино и немцы. Картина маслом. Приходит неуместная мысль о том, что, мол, если, поскребя русского, найдешь татарина, то поскребя немца – отыщешь еврея…

– Изя, давай за руль! Я наверх! И не гони, добычу мою попортишь!

Кое-как залезаю и усаживаюсь поверх бункера. Поехали. Скотство, теперь не просто дождь, а с ветром… Мокро и холодно до костей.

Хищника я почти ждал. Даже жаждал, с какой-то радостной злобой отметил его появление. Опять почти там же – угол Есенина. Поскакал из-за новостроя… странно, я думал, из больницы они… Крикнул Изе, чтоб сбавил ход, и влегкую снял хищника… ну примерно десятью пулями, правда, почти в упор. Заставил нещадно матерящегося Изю тормозить и потом привязывал второго, причем пришлось связать два буксира – сдать нормально назад мешал первый трофей, а из мужиков никто выходить и помочь тащить не согласился. Ну а дальше до поста доехали без приключений.

На посту нас встретили воистину как будто мы герои. Когда я сполз с машины и вяло вякнул про «двух морфов притащили» – вообще повисло молчание. Изя выбрался из кабины, пошатываясь, встал рядом, прислонившись к машине, – видок у него потрепанный и не такой киношно-правильный… но – «настоящий». Начинают, опасливо косясь на туши за машиной, вылезать спасенные – их принимают приехавшие на облепленном решетками пазике люди, эмчеэсовчы, что ли. Майор, осмотрев все это, подошел и, хлопнув по плечу, сказал:

– Ну докладывай.

А че докладывать? Рассказываю все как есть. Во рту пересохло, и вообще знобит, плохо как-то. Изя дополняет – это, конечно, не доклад, а рассказ, но иначе сейчас не могу. Майор слушает, потом начинает ругаться, что фальшфейеров мало взяли, – целая же коробка была! Ну не сообразили… Рассказываю про погибшего парня. Его тело уже вытащили из машины. Выслушав, майор одним рыком выстраивает всех, даже спасенных, и кратко излагает простую мысль: вот этот парень – герой. Вот то, что в кино и в книжках, – вот оно так. И спасенные ему в том числе обязаны жизнью. Тут выяснилось, что даже имени его толком никто не знает – то ли Вася, то ли Валя, то ли Валера… Вот так, безымянный герой… Майор скомандовал, и все, у кого было оружие, вскинули его вверх. Команда, залп… Эмчеэсники обещают «похоронить по-человечески» – это сейчас тоже очень много значит, похоже. Ну вот и все. Майор, правда, напоминает: есть еще герои и живые – и показывает на нас с Изей. Изя смешно смущается… да и я, наверное, тоже. Впрочем, что-то мне совсем плохо, голова кружиться начинает. Постепенно все как-то приходит в нормальное движение. Я, присев на корточки у колеса машины, набиваю магазины… Вслух сожалею, что потерял один. Через несколько секунд мне всовывают в руки набитый новенький магазин. Спрашиваю – в счет премии, что ли? Майор на полном серьезе говорит, что этот спишут и так. Как «необходимую помощь охотнику». А премия потом будет. Два морфа – это серьезно. Их, кстати, уже оттащили в сторонку и отвязали. Жарко, пот градом. Снимаю каску – ого! На ней три четкие, прямые белые царапины. Глубокие, ровные, как машиной сделанные. Да, приложил, зверюга.

Изя, на удивление молча и без причитаний, набивает магазины, разложившись на капоте своей машины. Завершив, приводит все в порядок, оправляется и подходит к нам.

– Разрешите, товарищ майор. Все, я готов, могу ехать?

– Езжай, Изя… ты сегодня молодец. Карабин выпишут, будь спокоен. Заедешь в Кронштадт и получишь, так быстрее будет.

– Рад стараться… а при хорошем гешефте – тем более! – Они смеются и пожимают руки. Изя поворачивается ко мне: – Ну… командир… Извини, если что не так. Я бы с тобой и еще раз пошел, имей в виду.

– Взаимно… Израиль Соломоныч…

Смеемся, пожимаем руки – и он идет к газику, с ходу ловко в него запрыгнув. Едва завел, как у машины нарисовался его папа, уже взявшись за ручку двери.

– Секунду, папа! – Изя разворачивает машину и, едва папа подходит вновь, полуобернувшись, изрекает: – Папа́! Таки еще раз повторю – сегодня у меня в душе невероятный праздник! Я вернул все долги и могу быть щас-слиф-ф-ф! Так что, дорогой мой родитель, незабвенный Соломон Лейбович… Идите на хрен!

И, с прокрутом стартанув, газик уносится с моста. Высказав все, что он думает о чадушке, Соломон Лейбович недовольно лезет в автобус. «Характер, вишь», – ворчит майор. Я, с трудом выпутавшись из рюкзака, достаю термос и допиваю остатки холодного уже чая… Хорошо, что термос металлический: вон как помялся… В горле сухо, состояние как с похмелья… по вискам течет пот.