Вик Разрушитель #4 - Валерий Михайлович Гуминский
Одна из дверей подсобного помещения распахнулась и ко мне присоединился княжич Дивеев в УПД черного цвета, на фоне которого выделялись оранжевые языки пламени. Интересное напыление, похоже на модную ныне аэрографию.
Узнать княжича было нетрудно. Все свободные вечера изучал его манеру боя. Светло-рыжие волосы семнадцатилетнего юноши оттенялись синими глазами с рыжеватой опушкой ресниц; тонкие скулы с едва видимым пушком на щеках нервно ходили от излишнего внимания к своей персоне и многочисленных пожеланий удачи. Если бы не слегка вздернутый кончик носа, Дивеева можно было назвать идеальным красавчиком. Впрочем, он таким и был. Высокий, статный, он и шагал с княжеским достоинством.
Увидев меня, обозначил улыбку и подмигнул. Я приподнял руку в знак приветствия. Вежливость — наше все. Так мы и шли молча на выход, держа дистанцию в два метра друг от друга.
У кромки ристалища нас остановили. Один из судей-помощников скептическим взглядом окинул мой «скелет» сверху донизу и спросил, старательно пряча насмешку:
— Молодой человек, изменения в конфигурации бронекостюма занесены в протокол?
— Заявка была подана две недели назад, — спокойно ответил я. — Она одобрена Судейским Комитетом. Иначе бы меня не допустили до соревнований.
— И как мы будем выявлять победителя? — спросил помощник у главного судьи, молчаливо смотревшим табло, где часы отсчитывали последние минуты перед боем. — У пилота Мамонова механический УПД без интегратора.
— Падение на землю считается проигрышем, — ответил главный, сухопарый усатый мужчина в черном костюме. Это был другой судья, назначенный на встречу Москвы с Казанью. — Кажется, мы уже обсуждали этот вариант на предматчевом совещании.
Он нетерпеливо взглянул на наручные часы и махнул рукой, приглашая нас на арену. Трибуны словно живые всколыхнулись от нижних рядов до самого верха. Я ощутил, насколько здесь сконцентрирована энергия тысяч людей, как она живет по своим законам, будоража нервы и заставляя кровь бешено мчаться по артериям и венам. Адреналин захлестнул меня, но я вовремя ушел в режим бесстрастного созерцания, поймав взглядом императорскую ложу за бронированным стеклом, зная, что она покрыта несколькими слоями магической и рунической защиты. Ага, после того случая…
Если там сейчас находится цесаревич, интересно, будет ли внимательно смотреть за моим выступлением? Или как обычно, посидит полчаса и уйдет незамеченным?
— На арену приглашаются Андрей Мамонов, «Чистые Пруды», Москва! — завопил излишне эмоционально диктор, надеясь, что местная публика отреагирует на это бурной поддержкой. — И его соперник, Аким Дивеев, «Прима», Казань!
Мы под бравурную музыку вышли на середину. Дивеев не стал показывать жесты, которыми обещал мне скорое поражение типа «порву как Тузик грелку». Он протянул руку, которую я пожал без колебаний. Нормальный парень, только молчун. Ни одного слова я от него еще не услышал.
Судья встал между нами и объяснил еще раз правила боя. Потом пожелал нам удачи и красивого, честного поединка, после чего ушел на свою вышку. Чтобы натянуть шлем, мне не понадобилось много времени. Мурат с Толиком модернизировали крепление шлема, и теперь я мог одним пальцем подтягивать или ослаблять подбородочный ремень, регулировать его по высоте, если понадобится, с помощью кнопки и фиксирующего кольца. Вжух-вжух. Я готов!
Мы расходимся в разные стороны и ждем отмашки судьи. Уши на мгновение снова закладывает и тут же отпускает. Это активировали панели. Только сейчас они не гудели как рассерженные пчелы, а мягко давили, создавая ощущение ненавязчивого контроля. Значит, включили пассивную систему защиты. Я сглотнул слюну, прочищая ушные каналы от пробки.
Желтый флажок взмывает в воздух — и Аким сразу же рванул мне навстречу, окутываясь на бегу серебристо-голубыми всполохами «водной» Стихии. За пять-шесть шагов от меня княжич легко создал крутящиеся диски из тончайшего водяного полотна, способные развалить камень напополам. Одновременно с этим вокруг нас образовалась струящаяся завеса, сквозь которую можно было разглядеть, как забавно искажаются и деформируются трибуны.
Я выставил перед собой руку, демонстрируя желание отразить атаку — и в то же мгновение антимагия начала свою разрушительную работу. Диски развалились в воздухе, завеса лопнула мириадами брызг, забрызгав мой лицевой щиток. Вот дьявол! Надо нанести на него водоотталкивающую защитную пленку…
Мысли эти пронеслись как метеор на ночном небе, а я уже на автомате прокачал энергию из разгоревшегося солнечного сплетения в руку, и нанес удар раскрытой ладонью. Толчок вышел что надо. Дивеев как будто налетел на невидимую и очень прочную преграду. От неожиданности он едва не упал. Показалось даже, что увидел через лицевой щиток его ошеломленный взгляд. Хотя… Как увидишь, если он затемнен и находится в боевом режиме? Скорее, по движениям княжича стало понятно, что столкновение оказало кратковременный деморализующий фактор.
Не теряя времени, я врубаю движок, и двумя огромными прыжками подбираюсь к Дивееву. Парень молодец, вовремя сообразил, что я его сейчас ронять буду. И врезал по мне ледяными копьями, которыми можно было слона убить. С жалобным хрустом наконечники развалились в воздухе, лед осыпался на землю. Сжав руку в кулак, я дал небольшой импульс и дважды врезал по доспеху, развалив его на глазах вопящей толпы на трибунах. Интегратору хана — это даже не обсуждается.
Аким застыл на месте, не в силах поднять руку. В принципе, это и не нужно. Судья прекрасно видит, что доспех уничтожен. А это равносильно поражению. Бросаю взгляд на табло. Три минуты на хваленого казанского бойца. Неплохо!
Я прошлепал по грязи в центр ристалища и застыл на месте, только шлем скинул. Нравятся мне «водники». Они, в отличие от других стихийников, аккуратные ребята. После них никакой вздыбленной земли, ям, оврагов, проплешин от пожаров. Ландшафтникам только подсушить и слегка «прогладить» поверхность.
Сейчас интегратор перезагрузится, и Аким вскинет руку, чтобы дать сигнал судье на вышке. По стадиону волнами идет шум, никто ничего не понимает, на огромном экране я собственной персоной, стою с каменной мордой, не шевелюсь.
Дивеев скинул шлем и с досадой вздернул руку вверх, и только тогда судья красным флажком ознаменовал окончание боя.
— Победил Андрей Мамонов, «Чистые Пруды»! — как-то неуверенно произнес диктор, но его заглушил восторженный рев и свист. Столичных болельщиков все-таки большинство, вот и создают шумовой фон.
Я подошел к Акиму и протянул руку. Тот на мгновение замер, но пожал ее, старательно гася в глазах злость и растерянность на свою неуклюжесть. Он пытался найти проблему в самом себе, а я ничего не стал говорить. Пусть ломает голову, мне же лучше.
— Как? — наконец-то заговорил княжич. — Что за технику ты применил? Снес мне доспех, вырубил
