Артем Каменистый - Люди пепла

– А остальные?

– Тоже работнички, но эти по глубоким колодцам. Вырыли свою яму со сладкой водой и торопятся заработанное пропить. Снюхались две бригады, вон теперь друзья великие, вповалку за одним столом.

– Радуйся, вам же в прибыль.

– Эти трое мне не нравятся.

– Мордами не вышли? Ах ты развратница, так и тянет на мальчиков.

– Да уймись ты уже, ни о чем, кроме глупостей, не думаешь.

– Тогда чего они тебе не понравились?

– Да говорю же, мутные какие-то, чую в них подвох.

– Да ты даже на меня косо смотришь, а я ведь почти святой.

– Рассмешил, тоже мне еще, святой выискался. И на тебя я косо не смотрю, ты, может, и тот еще обормот, но обормот свой. А эти чужие и непонятные, а еще у них глаза нехорошие, так и зыркают во все стороны.

– Может, воровская шайка?

– А мне почем знать?

– Сама сказала.

– Я сказала, что они мутные. Я не говорила, что они воры.

Толстуха подхватила кувшин, развернулась, с удивительной для ее габаритов грацией направилась к двери в углу зала. Трульв, проводив ее колышущийся зад замаслившимся взглядом, заявил:

– Пожалуй, стоит задержаться. Люблю смотреть, как Таральф буйных успокаивает. А эти, – кивок в сторону центра, – не пьянеют толком, вот-вот буянить начнут, готов об заклад биться. Там у одного и правда взгляд какой-то нехороший. На вас косо посмотрел, когда мимо шли. Трой, а зачем тебе к Чечевице? Мелко берешь, может, сразу к Южному Полюсу сплаваешь?

Трой, застигнутый врасплох странным вопросом, ответил, как по учебнику:

– Туда не доплывешь, там остатки Великой горы, водного пути к полюсу нет.

– Туда, Трой, никакого пути нет. Вообще никакого. Кто ни ходил, ни один не вернулся. Так какая разница, на лодке или пешком отправляться помирать? Результат-то все равно один.

Уловив нотки издевки в голосе Трульва, Трой понял, к чему он ведет, но возмущения не выказал, продолжил спокойно:

– Я знаю дорогу и знаю, как можно ходить по Чечевице без большого риска. И один из этой семерки – друг твоего брата Эттико.

– Что за друг? Назови!

– Миллиндра Даймус.

– Женщина?

– Девушка. Семнадцать лет.

– А говорил, что друг.

– Женщины тоже могут быть друзьями.

– Никогда не видел, чтобы друзей тискали за приятные места или валяли по сеновалам. Простите, святой отец, – нечаянно вырвалось.

– Святой Круг одобряет человеческое размножение, – рассеянно ответил священник, жадно припадая к бокалу.

– И должен сказать, что я не знаю никакую Миллиндру Даймус, – продолжил Трульв.

– Но она знает Эттико, – ответил на это Трой.

Трульв покосился на священника, но тот на него не обращал внимания. Сидел себе тихонько, потягивал вино, и в глазах его плескался великий океан счастья.

Толстяк перевел взгляд на Троя:

– Скажу прямо: Эттико я уважаю. Да нашего малого все уважают. Человек с огромной душой. Но ради какой-то девчонки, которая не пойми кто, никто из серьезных ребят не пойдет к Чечевице ни за какие деньги. А несерьезным сколько ни плати, толку не будет, не для них такая работенка. Да и, глядя на твой засаленный плащ, не вижу яркого блеска денег. Не то дело, чтобы проворачивать без оплаты.

Трой молча положил на стол раскрытую коробочку.

– Что это?

– Магическое устройство. Посмотри сам и оцени.

Трульв осторожно взялся за коробочку, поднес к лицу, заглянул, почти мгновенно покачал головой:

– Великим сокровищем это не назовешь.

– Так и плыть нам всего ничего. Причем я знаю, как сделать так, чтобы все прошло без риска. Почти без риска. Могу рассказать.

– Не надо распинаться передо мной, я не сую нос в морские дела, вода – не мое. За такую побрякушку для похода к Чечевице не нанять даже несерьезных. Но главная загвоздка вовсе не в деньгах, я уже говорил. Ты кто вообще такой? Тебя здесь кто-нибудь знает?

– Только преподобный Марфестен. Я недавно в ваших землях.

– Вот и я о том же. У тебя нет ни капли авторитета, за тобой никто даже в ближайший нужник не пойдет. Или выкладывай гору серебра, которой у тебя нет, или забудь про лодки. Не будут серьезные ребята за просто так вести с тобой крутые дела, они и за большие деньги нечасто на такое соглашаются.

– Раз ты до сих пор со мной говоришь, то все еще заинтересован.

– А я не говорю, я просто общаюсь. Ну и как-то да, нехорошо получится, если эта Миллиндра и правда дружна с Эттико. Для крайморцев семья – святое, друг родича – твой друг. Но тут я бессилен, придется из кожи лезть ради непонятно кого, и вряд ли из этого выйдет какой-то толк.

– Так, может, твой авторитет поможет надавить на серьезных моряков?

– Я же сказал, что в море не суюсь даже кончиком мизинца. Нет у меня на соленой воде никакого авторитета. Могу дернуть за пару ниточек, но по такому поводу важных людей лучше не беспокоить, они это дело не одобрят и могут неправильно меня понять. Ни к чему портить с ними отношения.

– То есть ты все же отказываешься помочь…

– Вообще-то я ничем не обязан ни тебе, ни какой-то непонятной девчонке. И вообще хочу сказа…

Договорить Трульв не успел – над столом нависла тень. Трой, обернувшись, увидел, что к нему чуть ли не вплотную приблизился один из семерки, которая пировала по центру. Тот самый, который нехорошо покосился в тот момент, когда они направлялись к столу Трульва. Глядя сверху вниз хищным взглядом, в котором не просматривалось ни малейшего намека на опьянение, незнакомец, напевно растягивая слова, произнес:

– Какой интересный мальчик. Очень интересный. Невообразимо интересный. Мальчик, наверное, хочет спать? Вы так не думаете? А я думаю, что хочет. Очень хочет. И вы тоже хотите. Вы все хотите спать. Сон. Вас всех ждет сон. Глубокий и крепкий, сладкий, долгожданный. Вам не захочется пробуждаться…

Трой, глядя на чудака с удивлением, вдруг почувствовал, что да, незнакомец прав, надо и правда поспать. Смеркается, стул удобный, стол тоже, самое время прилечь и как следует вздремнуть.

– Сон… спать… крепко… ваши веки становятся тяжелыми… глаза слипаются… – доносились до него обрывки напевных фраз. – Мальчик, зачем тебе меч… зачем… зачем он тебе… Дай его мне, без него сон гораздо крепче… сон слаще… сновидения ярче. Дай мне… дай… дай его…

Трой сам не понял, какая сила заставила его оторвать голову от стола. Перед глазами все расплывалось, он с трудом различал очертания зала. Почему-то стало слишком темно, видимо, в светильниках кончился вонючий жир. И почему ему мешают спать?

Ненадолго картинка стала резкой, он увидел, как еще пара мужчин из пьяной компании передвигается по залу дерганой нечеловеческой походкой, будто пританцовывая, с остановками, резкими движениями головы – оглядываются, будто совы.