Олег Шовкуненко - Сезон огненных дождей
Больше ничего не было слышно. Командующий стоял молча, а хитроумное связное устройство каким-то невероятным образом передавало информацию прямо ему в мозг. Сообщение действительно оказалось не из веселых. Марк видел, как лицо генерала мрачнело все сильнее и сильнее. На нервы действовал еще и беспрерывный писк второго коммуникатора. Бригадный генерал, споривший до этого с Менингом, не выдержал. Он подошел к трупу председателя Верховной Лиги и добыл у того из-под одежды разрывающийся от истерики прибор. Генерал очевидно не имел права на пользование данным средством связи. Именно поэтому он выключил коммуникатор и выжидательно уставился на командующего.
Ждать пришлось недолго. Выслушав доклад, Менинг приказал:
— Поднимайте в воздух все, что только можно, даже транспортники. Мы не должны дать им прорваться к станции.
Похоже находящийся на связи офицер что-то возразил Менингу. И сделал он это весьма аргументировано. По крайней мере, командующий станцией не набросился на смельчака со своей обычной горячностью, а немедленно затребовал дополнительную информацию:
— Сколько машин мы потеряли? А где, черт побери, группа Олдриджа? Он должен был блокировать эту черную дрянь еще час назад!
От ответа дежурного генерал-лейтенант стал чернее тучи. Но самое удивительное и самое ужасное, что он даже не посмел повысить голос. Наоборот Менинг стал угрюм и тих, даже как-то пришиблен. Именно такими интонациями был наполнен его последний приказ:
— Бросьте туда всех спасателей, всех пожарных. Пусть тушат быстрее. Может на подземных этажах еще остались живые. На этом пока все. Ждите, я уже иду к вам.
«Ну, что там?» Когда взгляды бригадного генерала и командующего встретились, тот задал немой вопрос.
— Две новости, и обе хуже некуда, — пробубнил Менинг. — Во-первых, черное облако добралось до госпиталя космодрома. Спасти находившихся там людей не представлялось ни малейшей возможности и полковник Олдридж применил тяжелые плазмометы. Так что облака уже нет… и двух тысяч человек тоже.
— Боже мой, там же были женщины и дети! — прошептал бригадный генерал.
От этого шепота, от этого пропитанного болью голоса Марк словно прозрел. Мужчины, женщины, старики, дети, корчащиеся в языках плотоядного черного пламени. Все это он видел совсем недавно, не более получаса назад. И не где-то там на поверхности, а здесь, в этом самом проклятом зале. Так вот оно как! Так вот, значит, для чего мутанты собрались здесь! Обряд поклонения смерти! А может и что-то большее… может призыв к ней, приглашение в наш мир.
Мысли Грабовского оборвал суровый, звучащий на повышенных тонах голос генерал-лейтенанта Менинга:
— Второе известие намного сквернее первого. И оно принесет с собой куда больше жертв, чем атака черного облака. — Тут командующий сделал паузу. Он как бы набирался сил, прежде чем произнести это: — На орбиту Воларда вышла инопланетная эскадра. По большей части это тяжелые гражданские транспортники, но они доставили сюда космические истребители. Разгрузка уже началась. Судя по всему, мы обнаружены, и враг выстраивается для атаки. Наше положение критическое, но не безнадежное. Их машины практически лишены возможности вести бой в атмосфере. Исходя из этого, мы должны…
— Неужели вы вновь будете воевать?! — вскрик доктора Дэи прервал командующего.
Менинг ничего не ответил, а лишь сурово поглядел на сидевшую на полу инопланетянку.
— Для чего теперь убивать друг друга? Что мы делим? — лурийка выдержала этот взгляд.
— Сейчас мы всего лишь защищаемся, — процедил сквозь зубы генерал. — У нас нет другого выбора.
— Мы не должны допустить… Мы должны остановить все это! — Дэя перевела взгляд своих усталых, горящих болезненным огнем глаз с генерала на Марка. Она как бы умоляла своего возлюбленного, заклинала его сделать хоть что-нибудь.
— Генерал, ваши люди пробовали наладить связь? — Грабовский пошел по самому простому и логичному пути.
— Связь? — Менинг удивленно поднял брови. — С врагом не налаживают связь.
— Каким врагом! Очнитесь, черт вас подери! Оглянитесь вокруг! Вы что, все забыли? — Марк рявкнул так, что у него самого заложило уши. Хорошо, что на нем сейчас нет формы, и Менинг не знает его воинского звания. Что ж, пусть пока так все и остается. Пусть командующий слышит голос не лейтенанта иностранного легиона, а сына члена Верховной Лиги.
Так оно и вышло. Генерал-лейтенант Менинг призадумался.
— Они не поверят. У нас не осталось времени для переговоров.
— Поверят, если к ним обратится кто-то из этих… — Грабовский кивнул в сторону инопланетян в белых балахонах.
— Хорошо, — Бил Менинг согласился моментально. — Даже если ничего не получится с переговорами, то по крайней мере мы выиграем время. Грабовский, выберите кого-нибудь из них, а мы займемся каналом связи.
Генерал что-то подкрутил в своем коммуникаторе, и над ним тут же зажглась цветная объемная голограмма. Это было лицо одного из офицеров, дежуривших в командном центре.
Марк не стал вникать в суть диалога командующего с подчиненным, а обратился к Дэе:
— Ты поможешь? Ты ведь кое-кого должна знать.
— Они ведь все уже превратились… — с болью в голосе начала доктор.
— Да, я знаю, — кивнул Грабовский. — Но ведь не до конца. Они все еще что-то помнят, еще сохранили личность тех, кем они были. Значит, можно уговорить, напугать. Смерти боятся все. А если начнется атака…
— Эти не боятся, — Дэя горько вздохнула. — Но можно попробовать. Помогите мне встать.
Лица под капюшонами выглядели лишенными души и самой жизни. Грабовский знал некоторые расы, но сейчас не мог поверить, что именно их представители стоят перед ним. Вот, например, этот фалиец…
— Первый советник Ревер, — Дэя обратилась именно к нему. — Вы должны нам помочь. Флот Галактического Союза готовится напасть на эту станцию. Тогда все погибнут, вы, я, члены Совета, люди.
— Я в курсе, уважаемая доктор. У меня превосходный слух.
На лице у фалийца не дрогнул ни один мускул. Оно по-прежнему оставалось холодное и бездушное. Марку это не понравилось. По такому лицу не поймешь что у недруга на уме.
— Так вы согласны помочь всем нам выжить? — Дэя вновь повторила свою просьбу.
— При одном условии, — процедил Ревер. — Когда установится перемирие, все члены Совета должны быть отданы на суд своих собратьев. Только наши собственные расы имеют право решать судьбу каждого из нас.
— Согласен, — тут же пообещал Грабовский, а про себя подумал: «Только остановите атаку, а там посмотрим».
— Тогда и я согласен, — первого советника Ревера удовлетворило обещание Марка. Он даже не потребовал, что бы слова Грабовского подтвердил кто-нибудь из руководства станцией.
Когда два морских пехотинца подвели Ревера к генералу Менингу, тот уже заканчивал разговор с начальником связи. Коммуникатор лежал на полу, и сияющая над ним голограмма отображала стоящего в полный рост подтянутого седовласого полковника. Тот докладывал о готовности канала.
— Связь неустойчивая, — обратился Менинг к Дэе. — Переведите ему, чтобы говорил внятно и лаконично.
Доктор уже открыла рот, чтобы начать перевод, но, натолкнувшись на взгляд Ревера, передумала.
— Он все понимает.
— Ах, понимает… — генерал с неприкрытой враждебностью поглядел на инопланетянина. — Тогда пусть готовится, сейчас будет переключение. — Менинг повернулся к изображению полковника связи и кивнул: — Давайте.
Голограмма моргнула, и через мгновение вместо землянина в луче бьющего из прибора света сфокусировалась новая фигура. Это был тоже фалиец. Марк даже не удивился увидев его. А кого же еще могли отрядить для выполнения столь ответственной миссии, как не лучших в галактике пилотов.
На женоподобном лице фалийского офицера отразилось искреннее удивление, когда тот увидел первого советника Ревера, стоящего в окружении землян.
— Советник, вы? — выдохнул он на межгалактическом интерлеви.
— Вы узнали меня? — четко и с расстановкой спросил Ревер.
— Конечно. Вся наша цивилизация знает вас и гордится вами.
— Прекрасно, — Ревер гордо воздел голову. — Тогда вы внимательно выслушаете все, что я вам скажу, и исполните это беспрекословно.
— Командующий миссией еще не прибыл в рубку, — извиняющимся тоном проинформировал фалийский офицер. — Но он вот-вот прибудет.
— Не важно, — Ревер даже как будто обрадовался этому известию. — Вы проинформируете его. А сейчас… Сейчас мне доставит удовольствие передать это распоряжение верному и преданному соотечественнику, который знает свой долг и не подведет.
От слов первого советника у Грабовского гулко екнуло сердце. Что он собирается сказать? Марку показалось, что совсем не то, о чем Ревера просили. И это подозрение стало быстро перерастать в стопроцентную уверенность.
