Андрей Круз - Земля лишних. Новая жизнь
От аэродрома до центра города было не больше пятнадцати минут езды по пыльному грейдеру, но в пределах города дороги были заасфальтированы. В машине мы держали совет по поводу того, остаемся мы ночевать здесь или нет. Совет, как таковой, зависел от моего решения, но до встречи со Смитом никакого решения я принять не мог. Поэтому мы нашли на набережной, в двух минутах ходьбы от ворот порта, небольшую гостиницу под странным названием «Sailor's Moon», где взяли два номера на сутки, и выгрузили багаж.
Мы с Бонитой затащили сумки в номер, представлявший собой светлую и очень симпатичную комнату с небольшой терраской и видом на море, после чего я выбежал на улицу и поехал в порт искать чинящуюся «Нинью». Мне удалось выяснить у охраны в воротах порта, что наш траулер пришвартован у четвертого пирса, на который можно проехать на машине, уплатив всего пятерку в кассу, что я и сделал.
Затем дорога дважды повернула вокруг складов и пакгаузов, после чего вынесла меня на пирс под большой черной на желтом фоне надписью «Pier 4». У пирса была пришвартована «Нинья», уже совсем целая с виду, сверкающая новой белой краской надстроек и синей краской бортов. На палубе траулера я увидел помощника капитана Пако. Тот тоже поднял глаза на подъехавший автомобиль, улыбнулся и помахал рукой. Судя по всему, к нашему поведению на судне притерпелись и возмущаться им перестали. Я тоже поприветствовал Пако в ответ и подошел к сходням.
– Привет! – окликнул я его. – Смит на борту?
– Спит в каюте, – ответил Пако. – Разбудить?
– День на дворе – будите, разумеется. Ночью надо спать, если ты такой большой босс.
Пако кивнул и исчез за дверью, а я поднялся на палубу судна, где меня встретил вышедший навстречу помощнику Тим Бихан с огромным пластырем на правой щеке. Я пожал ему руку.
– Тим, героически выглядишь, – отпустил я ему комплимент. – Все леди во всех пабах твои теперь. Просто капитан Флинт.
– У капитана Флинта были долбаные сокровища на его долбаном острове, а у меня только морда долбаным осколком порезана, – решительно заявил Тим Бихан.
– Флинту морду порезало тоже раньше, чем он добыл сокровища, – резонно возразил я.
– Остается долбаная надежда, – вздохнул Тим.
В кают-компанию поднялся по трапу Смит, весьма заспанный с виду. Видать, и вправду спал. Увидев меня, лишь кивнул и заинтересованно посмотрел, ожидая от меня объяснений: зачем принесла нелегкая?
– Здравствуйте, Смит, – пожал я ему руку. – Есть минутка?
– Есть много минут, – ответил он, скрыв зевок ладонью. – Судно в ремонте, мне делать нечего.
– Тогда побеседуем. Не возражаете?
– Не возражаю. Джо теперь с нами нет, кофе варим сами. Будете?
– От кофе я еще никогда не отказывался.
Смит подошел к стоящей на столике кофеварке, временно переехавшей из маленького камбуза, набил несколько чайных ложек свежемолотого кофе в металлический фильтр, воткнул его в гнездо и подставил снизу две чашки. Загудел насос, две темно-коричневые струйки дымящегося кофе полились в чашки, образуя бежевого цвета пенку.
– Сахар? Сливки? – спросил он, обернувшись.
– Нет, просто черный, без сахара.
– Как хотите.
Себе Смит плеснул в чашку сливок из крошечного молочника и бросил две ложки темного тростникового сахара. Затем с чашками вернулся за стол, сел напротив.
– Итак, господин Ярцев, объясните, для чего я который день уже болтаюсь с судном в техасском порту? – спросил он после первого глотка.
– Проблемы? – улыбнулся я.
– Проблем нет, если честно, – покачал он головой в некоей задумчивости. – У Родмана какие-то проблемы, и такое ощущение, что ему совсем не до нас. Кажется, даже сообщение о том, что «стингеры» не переданы адресату, он пропустил мимо ушей.
– Понятно, – удовлетворенно кивнул я. – Я так и думал.
– А почему вы так думали? – заинтересовался Смит.
– Есть основания, – уклонился я от прямого ответа. – У вас ноутбук с собой? Сможете посмотреть диск с чем-то, что вас заинтересует?
– Смогу. Что за диск?
– Хоффман. – Я вытащил из кармана оптический диск в конверте. – Бенефис Хоффмана под названием «Исповедь ублюдка». Вам понравится.
– А как он к вам попал?
– Вместе с Хоффманом, – мило улыбнулся я. – Не удивляйтесь. Да вы все поймете из самого диска. Сейчас у нас… – взглянул я на часы, – шестнадцать часов ровно. На диске около двух часов болтовни, и еще пару часов даю вам на переваривание информации. В двадцать ноль-ноль я буду вон в том баре, видите? У входа в гавань?
– Я знаю этот бар, – кивнул Смит. – Захожу каждый вечер.
– Вот и зайдите вечером. И там мы продолжим разговор.
Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон. 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 20.00
Время до вечера я посвятил продолжительному обеду со своими спутницами в пляжном ресторанчике. Подавали того самого «долбаного полосатика», которого Тим Бихан использовал в качестве приманки, под соусом из сливок, мелких креветок, ракушек и специй, с отварным диким картофелем и овощами. К рыбе было очень неплохое белое вино, легкое, слегка кисловатое, хранящее вкус того винограда, из которого его произвели на французской территории. Предварялась рыба замечательным супом из морепродуктов в испанском стиле. Ресторанчик представлял собой просторную веранду под тростниковой крышей, которая шуршала под ветерком с моря и давала прекрасную тень. Время ланча закончилось, на террасе было немноголюдно, а нам спешить и некуда. Мы ели, попивали вино, несколько раз искупались в море, благо пляж был огорожен и не было риска, что тебя съедят.
В девятнадцать тридцать я оставил девушек вместе с машиной на пляже, а сам побрел, не торопясь, ко входу в порт. Солнце припекало, и к тому времени как я достиг бара «Зубастый кит» у входа в порт, рубашка у меня пропотела.
В баре начинали собираться люди, рассаживаясь за столиками и у стойки. Я подошел к стойке, и высокий рыжий толстяк-бармен поинтересовался, что я буду пить. Поскольку машину я оставил девушкам, то был не за рулем и в выборе напитков себя не ограничивал. Тогда я поинтересовался у бармена – делает ли он «мохито»? Бармен подтвердил, что делает запросто, и я заказал себе этот коктейль, как нельзя более подходящий для жары.
Делал его бармен совершенно традиционно, не заменяя ингредиентов земного происхождения местными. В роли лайма выступал лайм, сахар был тростниковый, а мята – свежая и вполне земная с виду. Ром был местный, бутылка напоминала старосветский «Гавана клаб». Бармен ловко растер мяту в сахаре с лаймом, насыпал льда, долил содовой воды и рома, поставил стакан передо мной:
– Два пятьдесят. Или открыть счет? – спросил он.
– Откройте счет.
– Хорошо.
Бармен написал что-то на листке бумаги, приколол его кнопкой к стойке со своей стороны. Я отпил «мохито» – очень, очень даже неплохо. Не приторный, в меру мяты, в меру кислый, очень холодный – то, что нужно для такой жары.
Я передвинулся со стаканом в самый дальний край стойки – так, чтобы была возможность опираться спиной на стену и смотреть на вход в бар. Да и публика в этом уголке не кучковалась: можно было поговорить, если Смит придет, конечно. Хотя, по моим расчетам, должен прийти. По крайней мере, чтобы получить ответы на свои вопросы. Насколько я разбираюсь в людях, а мне кажется, что за сорок лет своей извилистой жизни я в них разбираться научился, Смит не тот человек, чтобы окончательно наплевать на все свои моральные устои, забыть, чем он занимался раньше, и не думать о том, чем он занимается теперь. Хотя… посмотрим. Если я ошибаюсь, то вся наша операция окажется под угрозой, чего не хотелось бы, разумеется.
Смит появился в дверях ровно в двадцать ноль-ноль – в пять часов вечера по местному времени. Да, да, двадцать ноль-ноль здесь вовсе не восемь часов. Полдень здесь в пятнадцать, вот и отсчитайте. А что еще оставалось местным обитателям, если здесь сутки в тридцать земных часов с лишним продолжительностью? Увеличивать продолжительность часа? Минуты? Секунды? Или добавлять минут в час? Или секунд в минуту? Но если изменять сами стандартные единицы времени, то можно выбросить на помойку огромное количество всевозможных приборов, которые на привычные для нас земные секунды-минуты рассчитаны, – даже тахометры в автомобилях, например. Вот и приняли самое безболезненное решение: добавить часов в сутки и продлить предполуночный час на двенадцать минут. Все понятно, но говорить «пять часов вечера» когда электронные часы показывают цифры «20:00», мне и самому трудновато.
Отвлекся. Смит был пунктуален и вошел в. бар ровно в пять, как и обещал. Увидел меня за стойкой, подошел, сел на соседний стул. Заказал пива у обратившегося к нему бармена, которого называл Томом. Получив высокий конический бокал с «Лучшим Алабамским», отпил из него и обернулся ко мне:
