Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

Эта политика дала свои плоды. Не без побочных эффектов, конечно — нравы были очень свободные. Пары сходились и расходились, были и союзы из трех и четырех — все смотрели на это сквозь пальцы. Одно правило соблюдалось неукоснительно — если ты завёл детей, ты обязан их содержать и обихаживать. Не можешь содержать — отдай ребёнка в Кадетский корпус, где из него воспитают элитную гвардию, а сам отработай определённое число дней в месяце для содержания своего ребёнка. Или оплати содержание его в Корпусе.

К вечеру они прибыли на место встречи с эмиссарами Орды, в место под названием Гусиный Лог. Здесь была сторожевая крепость на восточном направлении их территории. Ордынцы уже ждали их в разложенных на лугу шатрах по типу солдатских палаток, только украшенных какими‑то арабскими письменами — видимо, изречениями из Корана. Николай прошёл в казармы при сторожевой башне, напился холодного узвара из лесных ягод с мёдом и предложил коменданту крепостцы рассказать, как обстоит дело с послами.

Комендант, парень лет 26, основательный, серьёзный, с длинным резаным шрамом вдоль правого предплечья доложил ему обстановку:

— Прибыли они вчера, их двадцать человек. Главный — некто Бахтияр, так он себя назвал. С виду мужик хитрый, скользкий, улыбочка ласковая и вкрадчивая, но спиной я бы к нему не повернулся — вмиг горло перехватит. С ним ещё трое тоже нерусских — его свита или как там назвать — в общем, помощники. Охрана — семь человек, нации разной. Все — и Бахтияр, и охрана вооружены до зубов саблями, автоматами, пистолетами. Может и ещё что есть у них — не видал, в тюки не лазил. 10 человек рабов.

— Рабов?! Как определил?

— Ошейники у них. И татуировка на щеке. Тут трудно не определить.

— Как себя ведут эти бахтияровцы? Что говорят?

— Ну как себя ведут… как и все хачи. Чего‑то болбочут по своему, не поймёшь. Смотрят так, как будто им все должны. Ко мне ещё, как к начальнику, на равных обращаются, а на остальных как на грязь смотрят. Девок наших как видят, аж глаза горят — у них же открытое тело под запретом, наши девки для них как приманка. Я девок предупредил, чтобы не высовывались к ним — наши горячие, хачи девок зацепят, они их и покрошат в капусту. А потом будем разбираться кто прав, а кто виноват. Нам это надо?

— Правильно сделал, Пётр, молодец. Первым делом самолеты. Сейчас отправь к ним гонца, скажи, что переговоры будут завтра в полдень после окончания утреннего ливня. Подготовь нам навес от солнца, попить чего‑нибудь, угощения — мы же, типа, гостей принимаем, мать их. Будьте настороже. На провокации не отвечайте, но и себя в обиду не давайте. Наших, со мной пришедших, размести в казарме, пусть покормят горячим ужином — всё‑таки три дня в седле. Да и мне чего–нить похлебать надо.

Вечер прошёл тихо. Николай сидел на крыльце казармы и наблюдал за тем, как на тренировочной площадке бойцы упражняются в рукопашном бое, фехтовании. Он заметил, что кавказцы тоже следили за тренирующимися, одни с интересом как бойцы, другие жадными похотливыми глазами следили за девушками, на равных бьющимися с парнями. Тела самураек были едва прикрыты одеждой, и для горячих кавказцев было сущим наказанием наблюдать за недоступными прелестями русских «наташ». Николаю отвели отдельное гостевое помещение, где имелись всевозможные в нынешнее время удобства — широкая, покрытая матрасом кровать с полотняным бельём, пуховыми подушками и простынёй для укрывания, а также умывальник с тазиком, что само по себе было роскошью. Остальные удобства были на улице — на задах крепости, как шутили бойцы — пока добежишь обделаешься. Зато и воздух был чистый из‑за далёкого расположения сортира. Для мытья служил небольшой пруд за лугом, только надо было вначале черпнуть оттуда воду ведром, проверить её на отсутствие пираний — проклятые гады заполонили все водоёмы. Они заходили даже в небольшие ручьи — если позволяла глубина. Пираньи были довольно вкусными, и время от времени казаки устраивали большие рыбалки, вылавливая зубастых гадов огромными тралами, после чего рыбу солили и коптили впрок, высушивая предварительно под длинными навесами.

Ночью его опять посетила девчонка. Лишь уже войдя в неё он понял, что это совсем не Катька.

— А Катька‑то где? Вы чего, в лотерею что ли меня разыгрываете?! — Николай притворно рассержено уставился на лежавшую рядом, судорожно вздыхающую ещё Алку, не успевшую остыть от любовных потрясений..

— Я сегодня за неё! — засмеялась она. — Она проиграла мне в рукопашке и вы теперь мой приз.

Николай, не сдержавшись, заржал, отвалившись назад, на пуховые подушки:

— Я — приз — ха ха ха… Дожил, на старости лет! Приз!

— Прям уж и старости — вы вон какой могучий мужик. Куда там нашим малолеткам, — она провела ноготками по его паху, корябнув как кошка, он притянул её к себе, и вновь погрузился в наслаждения, отбросив мысли о завтрашней непростой встрече.

«Один раз живём!» — мелькнула у него мысль и утонула в стонах и всхлипах горячей, покрытой потом девчонки.

Под навесом из промасленной кожи стоял длинный стол — вернее два стола, составленные торцом друг к другу, табуретки из некрашеного дерева с прорезью посередине, для того, чтобы удобнее было брать их рукой и переносить с места на место. На столе красовалось угощение — компот из ягод, мясные блюда, грибы. В торце стола сидел мужчина лет пятидесяти, явно кавказской наружности, одетый в камуфляжную форму натовского образца, насколько помнил Колян. Форма была уже слегка потрёпана, но и в этом виде она считалась признаком богатства и благополучия — в новом мире, лишённом тканей.

Николай был одет в лёгкую полотняную одежду, перешитую из армейского камуфляжа, не стесняющую движений и неброскую. Его охранники стояли за спиной — всего пять человек, в качестве эскорта для поддержания имиджа — трое парней и две девчонки — Катька и Алка. Они ничуть не заботились о том, как они будут выглядеть на важных переговорах, парни были одеты в длинные шорты вроде бермудов, по пояс голые, девчонки — в короткие шорты и почти не скрывающие ничего топиках из тонкой ткани. Николай оглядел своих бойцов: «Ну, чистые индейцы».

Один из спутников Бахтияра что‑то пробормотал своему командиру, тот резко одёрнул его брошенной вскользь фразой. Острым слухом Николай ухватил суть их беседы — говорить по–чеченски он не мог, но вот смысл уловить — запросто, нахватался за время службы. И то, что они сказали, сильно его насторожило и напрягло.

Помощник Бахтияра:

— Гяурские сучки. Распять бы их как ту сучку по дороге. Сладкая была!

Бахтияр:

— Заткнись. Скоро все гяурские сучки наши будут. Дай срок.

Николай не подал виду, что их понял, но у него свело скулы от желания их убить на месте. Как они были врагами, так врагами и останутся, даже если будут годами распинаться в любви, в один прекрасный момент они воткнут нож в спину. В этом он был уверен совершенно.