Нелегал (том I) - Павел Николаевич Корнев
— Нет, — покачал он в итоге головой. — Вам даже без Резника ничего бы не светило. У студентов банально нет столько свободного времени, а кастрировать учебный план никто не станет. И Рашид должен понимать это не хуже моего.
— Но…
— Да не может тут быть никаких «но»! — отмахнулся Звонарь. — Рашиду палец в рот не клади, он на основе этих наработок подготовит предложения по комплексной подготовке соискателей и направит их мне. Я и сам о чём-то подобном давно подумывал, но вариантов много, а времени мало. Никак руки не доходили.
Я не нашёлся что сказать и только глазами похлопал.
— Вот увидишь — так всё и будет, — уверил доцент. — Не сомневайся даже! У соискателей времени свободного хоть отбавляй, особенно у тех, кто к нам с семилетним или полным гимназическим образованием приехал. Их загрузить сам бог велел. И эффект от закалки организма даже выше должен быть, нежели после инициации. Ладно, вызову на неделе Рашида, обговорю с ним детали. Если не напутали с расчётами, попробуем обкатать вашу методику на практике. Будут результаты, выбью ставку и тебя к себе перетащу. Ты ведь не восстановился на службе, так?
— Восстановлюсь ещё, поди, — неуверенно протянул я.
Неуверенно — потому как мои позиции в подковёрных аппаратных игрищах на текущий момент были не так уж и сильны — как ни крути, отстранение от увольнения отличается не слишком сильно. Разве что за должность секретаря дисциплинарного комитета зацепиться удалось, в остальном похвастаться нечем.
— А что, — прищурился Звонарь, — если восстановят, переводиться откажешься?
— Это смотря на какую должность.
— Фу, как меркантильно, молодой человек!
— Вовсе нет! Что там в дежурке штаны протирать, что тут отчёты кропать — вся разница в окладе
— Ладно, видно будет! — поставил точку в этом обсуждении Макар Демидович и спросил: — Так что ты об этом поганце Ломовом узнать хотел? Или тебе характеристику на него дать? Нюра мне их стопку заготовила, всем хватит.
— Не откажусь, — кивнул я и уточнил: — А есть сейчас на Кордоне кто-то из его практикантов? Это, конечно, пустая трата времени…
— Именно что — пустая, — подтвердил Звонарь. — Всех коллег и знакомых Ломового со вчерашнего вечера контрразведка трясёт. И бумаги его никто тебе просматривать не даст. Всё опечатано.
— А медсестра, которая ему ассистировала?
— Найти не могут.
— Досадно, — вздохнул я и спросил: — А почему он поганец, если не секрет?
Макар Демидович досадливо поморщился.
— Совсем они тут распоясались, пока я Новинске был. Такие завиральные прожекты умудрялись проталкивать, что просто диву даёшься! Но Ломовой всех переплюнул. Он не только собственный запас потратил, но ещё из общей квоты трёхмесячную норму расхода спецпрепарата умудрился на себя записать!
Я едва удержался, чтобы не присвистнуть.
— И всё израсходовал?
— До последней ампулы! — подтвердил Звонарь. — Но перерасход — это полбеды! Он же не сам его употребил, он его на соискателей извёл! Мне статистику испортил, людям жизнь сломал!
— Это как так?
— Да твой Резник его с панталыку сбил, — вздохнул Макар Демидович. — У него-то самого прав на работу с соискателями нет, вот и подкатил к Ломовому. А тот и рад стараться: мало того, что на свой страх и риск чужой эксперимент проводить взялся, так ещё и контрольную группу для чистоты эксперимента обеспечил. И ведь два месяца отчёты придерживал, конспиратор чёртов! Ну а как я по возвращении к ногтю его взял, уж кто только не попросил горячку не пороть и результатов эксперимента дождаться. А что три десятка соискателей осложнения заработали, всем плевать! Мол, наука требует жертв! Сволочи!
— А можно немного подробней? — попросил я. — Или в теоретические дебри лезть придётся?
Звонарь скривился.
— Да там сама по себе идея на поверхности лежит. Гипнокоды для контролируемой инициации и раньше использовали, только ничем хорошим те эксперименты никогда не заканчивались. Подсознание — подсознанием, но не стоит и о теле забывать. Кто-то из соискателей перегорал, у кого-то из-за чрезмерной сопротивляемости не прожигались должным образом энергетические каналы, вот процент отбраковки и зашкаливал. Ну а тут внезапный прорыв случился.
— И самоуправство сошло им с рук? — хмыкнул я. — Победителей не судят?
— Именно, — подтвердил Звонарь. — Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
— Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!
— Боренька вообще не пьёт, он убеждённый трезвенник. — Макар Демидович смерил меня пристальным взглядом и покачал головой. — Ты учти, возьмёшься Резнику перцу под хвост подсыпать, получишь по рукам — этот проект уже на самом верху одобрение получил. И делать акцент на его сотрудничестве с Ломовым, который в скором времени окажется если не вражеским агентом, так идейным вредителем, настоятельно не рекомендую. Боренька от своего компаньона открестится, глазом моргнуть не успеешь. Он человек амбициозный, устал на вторых ролях прозябать и такого шанса сделать карьеру не упустит. Нужно будет — любому зубами в глотку вцепится.
— Хорошо его знаете?
— Неплохо, — подтвердил Макар Демидович. — Специалист он толковый, но звёзд с неба не хватает, больше интригам своему нынешнему положению обязан, нежели реальным достижениям. Люди к нему тянутся, а он их использует. Как Максимку Ломового, дурачка доверчивого… — Звонарь с тяжёлым вздохом поднялся на ноги и достал из сейфа какую-то папку. — Базисные гипнокоды без спецпрепарата не внедрить, а тот и сам по себе на ходе инициации сказаться способен, поэтому для чистоты эксперимента половине соискателей сделали инъекции без последующей обработки подсознания. Вот, полюбуйся к чему это привело! — Звонарь с силой припечатал папку к столешнице.
Хмыкнув, я распустил завязки и принялся изучать анамнезы операторов из контрольной группы. Осложнения, отклонения, негативные девиации. Полный набор, не сказать — букет. По сравнению с некоторыми из них я эталоном нормальности был!
— Что самое паршивое, — произнёс Звонарь, усаживаясь в кресло, — Ломовой информацию об этих бедолагах не включил ни в один из отчётов. И даже когда всплыла правда, мне из него с боем списки выбивать пришлось! Тянул с этим до последнего, паршивец! Что это, если не вредительство чистой воды? Скажи!
Кривить душой мне не пришлось.
— Вредительство и есть. Тут же многое
