Чужая война - Letroz
— А это правда, то что вы сказали про своего отца? — обеспокоенно поинтересовалась моя помощница.
Судя по выражению её лица, это было для неё куда важнее, чем только что произошедший эмоциональный гамбит. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что надо подобрать челюсть и что-то сказать:
— А? Да. Да…
Вообще это не моё дело и не моё прошлое. Я старался в такие вещи не лезть — у всякого любопытства есть свои пределы. С другой стороны, воспоминания Рейланда уже успели срастись со мной до такой степени, что не всегда удавалось сразу определить, где моя память, а где нет.
Сам Рор не часто касался всего связанного с его родителями, стараясь в основном отшучиваться, но я же не он, мне можно было и поговорить:
— Мой старик был сапожником, плотником, ткачом, но чаще всего просто грубияном-алкоголиком. Он терпеть не мог ни меня, ни мою мать. Считал нас обузой, хотя на выпивку тратил в несколько раз больше, чем на семью.
— Почему ваша мама не ушла от него?
Я почесал щёку, пытаясь вспомнить, в чём было дело. Судя по участившемуся сердцебиению, Рейланд очень не любил это вспоминать.
— Видишь ли, их двоих кое-что объединяло…
— Любовь к вам?
— Если бы. Скорее, наоборот. С отцом всё ясно, а вот моя мать была до беременности бродячей артисткой, чем-то средним между бардом и акробатом. После родов у неё пропал голос, да и связки стали уже стали не те, — я посмотрел на пасмурное небо и вспомнил сцены бесчисленных скандалов, где виновным неизбежно оказывался Рейланд. — Вот и получается, что для одного я был нахлебником, а второй сломал жизнь.
Видя, что Миюми застыла в шоке, я подумал, что неплохо было бы сменить тему разговора.
— Ну а ты? Какая у тебя семья?
— Папа, он очень заботливый! Только и думает о нас с братом! Всё пытается пристроить нас хоть куда, обеспечить будущее, как он говорит. А мама фрейлина, она одевается в красивые платья и развлекает королеву.
Мне не сразу удалось понять, почему говорить о таких в общем-то хороших вещах у Миюми выходило с огромным напряжением. Можно было подумать, что ей не очень нравилось такое положение дел, но моя интуиция оказалась против такого вывода.
Скорее девушке после моих рассказов не хотелось показывать, что её детство прошло лучше моего. Будто это имело какое-то значение.
— Знаешь, наверное, у меня было не самое счастливое детство. Пожалуй, совсем не самое. Понимаешь… мир он… у всех разный. Но важно только то, как ты это всё воспринимаешь. У кого-то всё розовое и пушистое, и это здорово! — Миюми, удивлённая моей фразой, довольно улыбнулась; я галантным жестом пригласил её внутрь. — Ладно, идём, у нас ещё есть время на несколько партеек…
Она уже скрылась в палатке, поэтому не могла слышать окончание моей фразы.
— И пускай только кто-нибудь попробует разрушить твой мир — я его на клочки порву.
Лик войны
Проснулся я разбитым и уставшим, что после такой ночки и предшествовавшего ей дня, совсем не удивляло. Все эти гиперреалистичные сны в принципе меня выматывали, оно и не удивительно — напрямую в мозг мне загружали огромные объёмы информации в то время, когда голова, наоборот, должна отдыхать.
Это не слишком давило на меня, пока мой быт организовывали другие люди, но здесь, в горах, этим некому было заниматься. Кейл Ресс на роль горничной-служанки не годился вообще — те редко бывали лысыми мужиками за тридцать.
Кроме того я нисколько не сомневался, что все эти сны важны. Особенно после того, как увидел в одном из них Саум — скорее всего, кристалл и стоял за всем этим. Мне пытались что-то сообщить, вот только что именно? Если то, что Кейл опасен, то почему сны продолжились? Я и с первого раза понял.
У меня имелась одна идейка на основе уже увиденного, но пока никаких обвинений, особенно в свой адрес, мне выдвигать не хотелось. Я не мог быть ТАКИМ человеком!
— Опять просто поспали? — поинтересовался с заметной иронией в голосе Кейл, прерывая мои думы.
Меня такой интерес позабавил. Похоже, Кейл Ресс тоже по ночам что-то видел и теперь пытался выяснить, что снилось другим.
— Что, вам тоже снятся странные сны? — делая вид, что говорю это нехотя, спросил я, внимательно наблюдая за реакцией.
Увы, Ресс заметил мой интерес и мгновенно закрылся в себе, став абсолютно непроницаемым в плане эмоций.
— Здесь иных не бывает, — коротко ответил он и засобирался в путь.
— Жаль, а я так надеялся выспаться.
— Даже не надейтесь. Здесь вам не курорт. Нам пора идти.
Похоже, Коварное ущелье наконец осталось позади. Очень быстро мы с Кейлом оказались в довольно просторной долине, окружённой горами, словно стеной, с зелёной травой, деревьями и даже небольшим пресным озером. Будь я на Земле, то подумал бы, что оказался в рекламе швейцарского шоколада — настолько это место было красивым. Правда, меня очень смутило, что здесь никого и ничего не было.
Не то чтобы остальная территория, где проводились Игры, была так уж густо населена, но там по крайней мере были видны следы человеческого присутствия. Может, не прямо в текущий момент времени, но в общем и целом.
— А вам было бы приятно смотреть на то, как ваш дом раз в два года сгорает до тла? — ответил Ресс на мой вопрос по поводу «а где хоть кто-нибудь».
— Но ведь после Игр всё восстанавливается! — удивляясь такому ответу, заметил я. — Да и вряд ли каждый раз сюда забредают солдаты.
— У меня нет для вас другого ответа.
Ничего не поняв и убедившись, что Ресс пока не собирался продолжать путь, я отошёл в ближайшие кусты подумать над его словами и не только. Закончив с размышлениями, я вздумал немного прогуляться. Сил у меня осталось не очень много, но когда в следующий раз в этом царстве серых безжизненных скал удастся увидеть нормальную зелень было не ясно, так что надо было ловить момент.
Я шёл между молодых деревьев, вдыхал множество запахов цветущего леса и никак не мог понять, почему здесь никого нет — ни людей, ни животных. Да, раз в два года это место превращалось в поле битвы, точнее, могло превратиться, но ведь в остальном чем не рай?
Неожиданно мой взгляд зацепился за одно дерево, за другое, третье. Все принадлежали к разным
