Алексей Ефимов - Макет мироздания
Его сознание с неистовой силой вырвалось вверх. Он видел себя сверху, сбоку, снизу, видел Ювану, неподвижно сидящую у основания пирамиды, Айэта, лежащего в сотне метров от него, небо, «Товию» — все. Он не верил, что его сознание может вместить столько. Но тут же он понял. Это был лишь терминал, средство связи с управляющей сутью Линзы. Но она отключилась много миллионов лет назад — все осталось целым, но разум, обитавший в металле, ушел, не оставив и следа. И сейчас его сознание занимало его место. Это был прощальный дар ушедшего.
Оно стремительно росло, подчиняя себе разумную, но лишенную воли и индивидуальности управляющую сущность. Миллионы новых чувств, мыслей, возможностей не мешали друг другу, открытые сразу все — это напоминало необычайно стремительный взлет. У Вэру перехватило дыхание, но он этого уже не почувствовал. Сознание, которым обладало его тело, стало лишь ничтожной частью разума, заключенного под сверкающими гранями десятилучевой звезды. Это было самое поразительное, самое возвышенное в его жизни.
Никогда больше он не испытывал ничего подобного.
* * *Ювана видела, как скользящее по коже Анмая бледное пламя вдруг вспыхнуло ослепительным ореолом. Свет обжигал, но темная фигура внутри была неколебима. Это выглядело страшно и удивительно прекрасно. Её настолько поразило происходящее, что она не могла даже пошевелится. Она могла лишь думать — о том, что Анмай Вэру все же достиг своей цели, слился в одно целое с всесильной машиной. Она была счастлива видеть это, но вдруг ей нестерпимо захотелось встать там, рядом с ним. Девушка сделала несколько шагов и замерла, чувствуя, что сгорит прежде, чем достигнет последней ступеньки. Она могла лишь смотреть, но это не уменьшало ее счастья. Впрочем, она и сама не могла понять, откуда оно.
* * *Анмай ощутил, что рост его сознания прекратился — оно заполнило все мыслящие ячейки. Теперь он мог оценить свои возможности и чувства. Их оказалось так много, что он на мгновение растерялся. Он слышал и понимал разговоры машин, на время освободившихся от его власти. Он мог видеть всю населенную поверхность Линзы, причем, с любым увеличением. С помощью множества телескопов, установленных на ее своде — их отражающие зеркала казались ее обитателям звездами, — он мог различать даже лица. Айэт был прав насчет глаз бога.
Он ощущал поток питающей плазмы, ровное горение материи в сердце, в аннигиляционной шахте, ощущал мощь поля, поддерживающего его, — он чувствовал все, что составляло Линзу. Вся эта немыслимо огромная масса, которую даже свет пересекал за долгих сорок секунд, в конечном счете была единым целым. Она не могла перемещаться — для этого мощность Сверх-Эвергета была все же недостаточна, — но Анмай ощущал напряжение окружающих его гравитационных полей и видел траекторию, по которой двигалась Линза. Он видел и межзвездное пространство, различал планеты у соседних звезд, слышал заполняющие космос беззвучные, но внятно-зловещие переговоры, сигналы, сообщения…
Он попытался проверить свою, точнее чужую, но уже ставшую его собственной память машины. Его мгновенно захлестнул поток непредставимо чуждой информации. Он спешно отгородился от него, понимая, что тот способен поглотить, точнее, изменить его сущность. Вэру не терпелось разобраться с ним, но он спохватился. Прежде всего, ему нужно было разобраться с «Товией» и «Астрофайрой».
Хотя накопительные кольца и основные контуры Сверх-Эвергета уже очень давно не использовались, они оказались исправны. Анмай обнаружил, что может чувствовать даже малейшие проявления Йалис. Он ощутил и узкое облако гравитационных всплесков — ими «Астрофайра» управляла «Товией». Анмай попытался перебить или заглушить его, однако тщетно — эта связь недаром считалась самой надежной. Единственное, чего он добился — прямого контакта с «Астрофайрой». Но теперь они могли говорить на равных — очень странное ощущение. Анмай не мог понять его. Тут не было слов, они обменивались образами, столь сложными, что он даже сейчас не всегда сознавал их. Но разговаривать они могли свободно. Их материальные основы были совершенно различны, но они быстро нашли общий язык — ведь они принадлежали, все же, к одной культуре. В словах это бы звучало примерно так:
«Пусть и случайно, но ты победил нас. Чего ты хочешь?»
«Оставь «Товию». Ведь с ней ничего не случится?»
Ответа не было, но он ощутил, что та обрела самостоятельность. Диски продолжали атаковать, но теперь он легко остановил их. Каким бы мутациям они не подверглись за миллиард лет независимой эволюции, их суть — суть защитников и строителей Линзы — осталась неизменной.
«Товия» твоя. Чего ты еще хочешь?»
«Почему вы не убили меня?»
«Не решились. К нашему сожалению, на «Товии» нет легких орудий, а использовать ее главный калибр здесь было нельзя».
Вэру захотелось узнать, каковы тогда границы применения здесь Йалис. Хотя… были и другие вещи, о которых он хотел знать.
«Вы можете объяснить мне мои… видения? Там, в городе Линзы и раньше, — в моей юности? Я видел одно и то же — с той разницей, что теперь я понимал, что вижу. Я видел будущее. Но как?»
«Вы не могли видеть будущее ни при каких условиях — ведь тогда оно должно уже где-то существовать отдельно от настоящего момента, а это невозможно».
«Тогда как я мог видеть не-планеты, не зная о самом их существовании?»
«Тут мы можем лишь строить предположения. Каждой частице соответствует своя волна, свое поле, и, двигаясь, она изменяет волновые квантовые функции. Если проще, то каждое тело излучает в пространство отражения своих сущностей. В принципе, уловить их нельзя, они не несут энергии… точнее, наша наука считает это невозможным, по крайней мере, для живого существа. Иначе мы смогли бы сразу понимать устройство, сущность всей Вселенной… но лишь ее настоящее и прошлое, не будущее. Да, в каждой частице заключена вся мощь и вся потенциальная сложность Творения, и, исходя из того, что случилось, можно представить, что могло бы быть, но принцип неопределенности нельзя обойти. Может получиться так, а может — совсем иначе. Даже зная все начальные условия, едва ли возможно представить, какие структуры может образовать материя, на что она способна. Объем и мощность сознания, необходимые для этого, превосходят возможности любой части Файау. Возможно, вы видели настоящее или даже прошлое — если гипотеза о кольце времени верна. Как бы то ни было, вы — единственный живой файа, которому открыт новый тип восприятия. Никто больше во всей Вселенной не владеет этим. И то, что известно одному файа, должны узнать и другие — все. Тогда могущество и знания Файау возрастут необычайным образом. Мы сможем узнавать больше, видеть больше — и все благодаря вам. Вы еще не знаете, насколько мы можем быть благодарны».
Анмай усмехнулся.
«Пытаетесь меня соблазнить? Попробуйте. Но сперва скажите, почему Файау сочла Линзу… неинтересной».
«Устройство Вселенной, по сути, довольно однообразно. Варианты планет и рас бесконечны, но незначительны, так как исходные принципы везде одни и те же. Тем не менее, различные отклонения от основной линии развития очень интересны, особенно…»
«Я задал другой вопрос. И могу задать еще один — зачем Файау решила уничтожить всю органическую жизнь во Вселенной?»
«Мы не хотим этого, не говоря уже о том, что не способны. В этом процессе мы сами жертвы… частично».
«Да? Тогда зачем же нужно скрывать это от меня и от других файа? Подобное недоверие оскорбительно. Неужели вы нас боитесь?»
«Вэру, вы сумели сделать много больше, чем, мы полагали, в ваших силах. Мы уважаем вас, и вас покинули… неумышленно. Но ваши права — и права всех файа — ограничены по совершенно очевидным причинам. Мы оберегаем вас, чтобы вы жили счастливо — а избыток знаний вовсе не способствует этому. Потом, когда вы навсегда приходите к нам, вы узнаете все…»
«Хватит! К делу!»
«Мы можем открыть вам правду. Но она, скорее всего, вам не понравится».
«Возможно. И что с того?»
«Ну что ж… Да, живые файа не знают нашей истинной истории. Да, когда наши предки бежали с Уарка, у них не было Эвергета — он просто не был готов. Они шли до Первой Файау с субсветовой скоростью. Это заняло двадцать пять лет. Лишь на Первой Файау Эвергет корабля был окончательно достроен и испытан. Но экипажу было уже не до межзвездных полетов».
«А как же второй полет, к Новой Файау?»
«Это правда. И биологическая структура файа действительно была изменена уже на Второй Файау, всего две тысячи лет назад, когда полеты в не-пространстве для естественных живых форм стали невозможны…».
