Дмитрий Старицкий - Путанабус

       - Да я и сама могу принести. Делов-то...

       - Неа... - покачал я головой, глядя ей в глаза, - Работать, Галка, должны все. Причаститься, так сказать.

       - А пряники за работу?

       - Пряники в порядке очереди. Сами так постановили, сами и жуйте, - не удержался я от парфянской стрелы.

       - И какой же это будет пряник, по очереди-то?

       - А такой. Сам на вид холёненький, а на вкус солёненький.

       - Ну, тебя, - Антоненкова повернулась и побежала под горку, смешно подкидывая лодыжки.

       А я стал осматривать катушку. На ней, на поверхностный взгляд, осталось намотанным метров семьдесят провода, может и меньше, все же галкина намотка совсем не заводская, попухлее будет.

       Прискакала Наташка, тут же подстав щёку для поцелуя.

       Вот так вот, чтобы все от автобуса это видели. Очередная писькометрия в гареме - у кого клитор длиннее, или все же показатель искреннего её расположения ко мне? Блин, так и параноиком недолго стать. Будем считать, что последнее - уж очень хочется. Хотя, скорее всего, первое.

       А Наташка довольная щебетала, улыбаясь до ямочек на щеках.

       - Ну, вот, дождалась, когда, наконец-то и я тебе понадобилась.

       - На конец - это не сейчас, - пробурчал слегка недовольно, - Сейчас работать будем. Бери топорик.

       - Вот так всегда, я всей душой. А он - работать будем... - разочарованно промямлила Синевич, но я не стал с ней препираться.

       Отошли за вершину холма, откуда не видно стало первой засеки. Здесь всё то же самое: справа - обрыв и слева - обрыв. Между ними роща непролазная для авто. Это хорошо. Это даже очень хорошо.

       Выбрал два дерева по обочинам дороги.

       Наметил по тонкой зеленоватой коре, как рубить штробы в стволах. Наискось, как Антоненкова посоветовала. Нижней стороной от дороги.

       И начали мы с Наташкой топориками тюкать. Получалось это у нас, сказать по правде, намного хуже, чем у таёжниц. Балконные мы жители с ней, судя по всему.

       Потом, на свежих штобах, сплел новые петли из остатков детонационного шнура.

       Прикрепил к петлям взрыватели.

       Отвел от взрывателей электропровода в новый коллектор. Первый незнамо куда взрывом забросило. А жаль.

       Соединил коллектор с электропроводным шнуром на катушке.

       Попутно объяснял Синевич, что и зачем я делаю.

       - Ты меня готовишь эшелоны под откос пускать? - лукаво спросила Наташа, когда я попросил её повторить за мной, что сказал и сделал.

       - Надеюсь, что у тебя генетическая память на диверсии крепкая, - усмехнулся.

       Наташка засмеялась.

       - У любого белоруса на это есть генетическая память. Но тут, вроде фашистов нет.

       - Фашистов, может, и нет, но вот враги нам - точно есть. И не лучше фашистов, как выясняется.

       - Мы их взрывать будем?

       - Если придётся, то и взрывать будем. Проклятый тут мир, опасный для человека, от человеков в первую же очередь. А вдобавок ещё зверушки хипповые в ассортименте, с антисоциальным поведением, что характерно. Слава Богу, хоть здесь нет таких ужасных чудовищ, как у моря. Это же надо было природе так извернуться, чтобы замастырить копытного хищника.

       - Это ты про гиену?

       - А то про кого же?

       - Ну... Мало ли... Всех мы не видели, - сказала Наташа и встала во весь рост.

       На этом наша беседа и кончилась. Адская машинка была в сборе. Делать нам тут больше было нечего.

       - Наташ, тебе не говорили, что ты красивая баба? - повернулся к ней, не вставая с корточек.

       Наташа тут же присела рядом, также на корточки.

       Посмотрела прямо в глаза.

       - Много говорили. Но ты в первый раз, - гляжу, а глаза её сияют, - Нравлюсь?

       - Нравишься.

       - Тогда - женись, - смеётся.

       - Может, и женюсь, дай до Одессы доехать.

       - Зачем ждать до Одессы?

       - Тут попа нет православного. А в Одессе должен быть. Я так думаю.

       Глаза у Синевич слегка замутились. Счастливая улыбка не покидала губ. Любят бабы, когда их замуж зовут.

       Тут я, некстати, вспомнил одну знакомую врачиху, иглоукалывателя. Муж у ней был хороший, двое детей. Любила она их, но гуляла по-черному. И от каждого любовника обязательно требовала, чтобы он на ней женился. И если любовник не проявлял такого рвения, то жаловалась на него подругам: "Ну, почему он не хочет на мне жениться?". И как муж этот любовник ей был не нужен вовсе, но вот обязан он был ХОТЕТЬ на ней жениться. Иначе ей было не в кайф.

       Вспомнив эти эпизоды из своей староземельной жизни, я широко улыбнулся. Наташа же мою улыбку поняла по-своему.

       - А я так бы и сидела тут с тобой вдвоем. И никакой Одессы мне не надо.

       - Нравлюсь?

       - Хуже... Я... Я, кажется, Жорик, в тебя влюбилась, - пожимает плечами, типа, самой странно, но так вышло, - Наверное, потому, что ты не такой, как все.

       - Я тебе обещал день на двоих?

       - Обещал.

       - Приедем в Портсмут - и весь день будет наш. Только наш. В ресторан сходим. Погуляем по красивым местам. В море искупаемся. А сейчас хватай ящик и пошли отсюда. Взрывать пора.

       Подхватили шайтан-ящик с катушкой, и пошли вниз, размеренно разматывая шнур с катушки.

       Провода оказалось на ней метров шестьдесят. Остальное первым взрывом оборвало.

       Почесал репу и подумал, что уже не достанет до нас, если сравнивать с прошлым взрывом, ни камнем, ни веткой. Но, на всякий пожарный, сказал Синевич.

       - Отойди к девчатам.

       - Зачем? Сейчас я на кнопку давить буду, - решимость была в этой фразе просто суворовская.

       - А если что прилетит оттуда.

       - Но я, же с тобой. Значит, ничего страшного не произойдёт. Жорик, дай на кнопочку нажать, всю жизнь хотела такое сотворить, как первый раз в кино увидела, так и руки зачесались. Ну, даааай, - заканючила она голосом Нюши из "Смешариков", - Не будь, чем щи наливают.

       - Ну, на, - сказал, включая адскую машинку и откидывая крышку с красной кнопки, - Жми.

       Наташа, зажмурив глаза, ткнула пальцем мимо кнопки.

       Меня пробило на хи-хи.

       - Второй подход к снаряду. Только смотри, куда тычешь, диверсант.

       - Ну, тебя...

       - Ты или жми на кнопку, или дембельнись от неё. Время идёт.

       - Давай снова.

       - Начинай.

       Наташа опять зажмурилась и опять промахнулась мимо кнопки.

       - Третий подход к снаряду, - смеялся уже в открытую, - Последний.

       - Поцелуй!

       - Губы давай.

       Наташа протянула ко мне губы, свернутые в трубочку.

       - Нормально давай, не в школе, чай, под лестницей сидим.

       - Вот тебе, противный, - наташин кулачек три раза простучал по моему плечу, - Будешь знать, как дразниться.

       - Не... Наташка, придется тебя целоваться учить. Хотя это очень вредно.

       - Почему вредно?

       - Понимаешь, в любом процессе обучения, в обязательном порядке есть производственная практика и распределение.

       Девушка на секунду задумалась, потом её лицо прояснилось.

       - Но, можно же, и на кафедре оставить?

       - Можно, - согласился, - Только для этого надо старательно учиться. Лучше всех. Это не всем дано.

       - Я отличница, - заявила она гордо.

       - Фигушки, тут нужна не зубрёжка, а креатив.

       - Ладно. Уболтал. Буду старательно учиться всему, чему ты меня захочешь научить. Честное пионерское.

       - Посмотрим на твоё поведение. Потом. А теперь жми кнопку, - и погрозил пальчиком, - С открытыми глазами.

       На этот раз обошлось без кокетства. Наташа твердо вдавила красную кнопку уже не указательным, а большим пальцем, и когда хлопнула взрывчатка, подняв клубы пыли и прошлогодних листьев, упала на меня, как бы впечатлившись. На самом же деле нашла хороший повод ощутить на себе мои руки.

       Так, в обнимку, встали и поднялись к роще.

       На этот раз все получилось просто замечательно. Оба дерева упали плашмя, кронами на дорогу, полностью её перекрыв. Можно было спокойно двигаться дальше по крокам, рисованными бурами. Надеюсь, рисовали они всё это в трезвом виде. Пока все было точно.

Новая земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой.

       С пригорка, раздвинув редкую рощу, поперёк нашего движения показалась лысая полоса в вельде, хорошо накатанная колесным транспортом. Ничего кроме искомой Южной дороги тут быть не могло. По словам буров, отсюда налево до Портсмута всего двадцать километров. Это хорошо. Это очень хорошо. Мы практически у цели. Но расслабляться не время. Сколько людей палилось на эйфории от вот-вот достигнутой цели. Вся мировая литература на этом потопталась. А мы не будем.