Андрей Круз - Двери во Тьме

— Это хорошо, а ты садись, садись, — засуетился он гостеприимно, вынимая из заоконного «холодильника» на треть початую бутылку водки и какую-то снедь в кульке. — И водочка есть, холодная, и вот колбаску порежу, и огурчики…

В общем, ассортимент закуски у Пашкина всегда стандартный — под водку так самый оптимальный, наверное. Я расстегнул ремень с кобурой, затем снял дубленку, накинув ее на спинку соседнего стула, прикрыв вроде как стеснительно ее лацканом показавшуюся рукоятку короткого нагана.

Пашкин быстро выставил уже знакомые лафитнички, налил в них действительно холоднющей, даже как-то густо вытекающей из бутылки водки, придвинул развернутую бумагу с закусью.

— Ну давай, Володя, за встречу! — произнес он не слишком оригинальный, но вполне жизненный тост.

— Ага, за встречу! — согласился я, чокнувшись.

Действительно, такая холодная, что даже вкуса не почувствовал, просто бух — и в брюхе тепло. Даже маленький бутерброд прожевал следом не столько закуски ради, сколько порядку для. Ну и чтобы не косеть на голодный желудок: я вообще-то сегодня толком и не жрал. Надо было, конечно, по пути сюда заскочить хоть в ту же хинкальную, но забыл: драка на крыльце тогда отвлекла и с мысли сбила, а потом уже мимо проехал.

Кстати, интересно — почти никогда не видел Пашкина трезвым, но и пьяным тоже никогда. Он всегда такой, как сейчас, — «в кондиции», но не больше. А непривычный человек так сразу и не поймет по его виду, что «капитан рейда» уже причастился, разве унюхает. Редкий тип, к слову, приходилось таких встречать в жизни. Правда, цирроз и к таким подкрадывался, или сердечный приступ, тьфу-тьфу-тьфу, сто лет здоровья Пашкину. Хотя какие к черту сто лет? Тут совсем другие числа в ходу, можно и больше желать, хотя я не знаю, как временные аномалии на потребление такого количества водки накладываются. Цирроз тоже ждет?

— Вопрос имею, — поднял я руку, и Пашкин доброжелательно кивнул, быстро разлив по второй.

— Чего за вопрос?

— Вы Валиева в лицо хорошо помните?

— Да вот как тебя, — даже удивился он такому вопросу.

— А описать можете?

— Ну… такой худощавый, — Пашкин приложил руки к своему лицу, пытаясь продемонстрировать худощавость Валиева. — Моего возраста примерно…

Описал он его действительно подробно, с деталями. И по всему этому описанию, и по всем деталям выходило, что тот мужик в Алексине, что заглядывал ко мне в машину и которому я включал режим идиота, как раз этот самый Валиев и есть.

Так, еще кусочек. Серых ушел, Валиев остался. Валиев в той табличке, что я для себя построил, никак в одну клетку с Серых не попадал: это все схему нарушало. А вот так — уже нет, уже все в своих клеточках. Валиев остался… и, может, даже вообще к точке ухода не ходил — зачем ему надо? Нет, ходил, ходил, потому что только своими глазами можно убеждаться, как оно на самом деле. Хотя стоп! Ящик был закрыт. Если бы Серых уходил и кто-то был бы там, на острове, и смотрел, — голову на отсечение, что не удержался бы тот, проверил. Или нет? Что-то не сходится в этом пункте, ну да и ладно, потом разберусь.

Тогда почему записи Серых так никем и не найдены? Почему они не у Валиева? Чего я не учитываю? Адаптантов? Там их тогда много было: река только от Тьмы защищает. А почему бы и нет, к слову? Например, те согнали… нет, так не получается, опять не сходится… Где-то не сходится, где-то не натягивается этот самый презерватив на этот самый глобус…

А может быть, записи просто у Валиева? Нет, фигня, Валиев у сальцевского олигарха под крылом живет, а тот записи ищет. Хотя ему могли и не сказать. Черт, ум за разум заходит, а они у меня оба слабые, ум и разум, длительного напряжения не выдерживают.

— А чего он тебе? — поинтересовался Пашкин.

— Да по работе все, — туманно ответил я. — Еще по одной? — перевел я разговор со всяких глупостей на важное.

— Ага, давай, чего ждать? — оживился тот.

Когда вышел от Пашкина, увидел, что «шевролет» исчез, только следы от его широких зубастых колес на снегу остались. Сначала удивился: как это Иван уехал, когда моя машина рядом, — потом сообразил, что машина ни разу не моя и Иван понятия не имел, что я здесь.

Так, сгонять, что ли, заплатить за уголь? Действительно, чего откладывать? Если завтра погода нелетная, то я буду первый, кто начнет настаивать на том, чтобы не ехать в Углегорск. Тем более что у меня планов все больше и больше и работа им только мешает. Мне вообще работать не надо, я думаю, — пусть меня кто-то так кормит, а у меня просто дела всегда будут. Хорошо придумал? Вот и мне нравится.

А еще подумать мне надо, что со всеми этими новыми знаниями делать. Что Валиев имеет общего с Болотовым? И имеет ли вообще — или только с его дочкой связан? Можно, конечно, плюнуть на все хитрые ходы и съездить в Сальцево и с Сергеем побеседовать. Все начистоту он мне, может, и не выложит, однако и отпереться от всего тоже, думаю, не получится: я Валиева своими глазами видел. И есть свидетель, который рассказал, что туда к нему покойный Паша катался. Как-то пояснить все это придется, никуда не денется. Хотя может и просто послать — на самом деле он мне ничем не обязан. Как и я ему.

Тогда каким боком к этому всему Егор с Могилевичем? Или Болотов их просто втемную использует? А почему бы и нет, к слову? Червонцев тоже не сам по себе был в этой жизни: тот же Тенго проговорился как-то, что у Матвея серьезный партнер был в Сальцеве. И сразу вопрос: кто именно? Тенго не расскажет — тайна следствия и все такое, — но можно в принципе это высчитать. А можно и не высчитывая предположить, что это может быть Болотов. Опять же по тому же принципу «почему бы и нет».

Боюсь, что я не учитываю в своей схемке, такой аккуратной, обычных местных интриг. Все эти «олигархи» недоделанные могут ведь бороться не только за проход — у них и других интересов выше башки. Тенго с Шалвой, например, оседлав захолмские лесопилки и прочую деревообработку, плавно вышли на местный строительный рынок, который до этого делили Егор и Червонец. Один с кирпичом, цементом и стеклом, второй — со срубами и всем прочим из дерева. В Сальцеве строятся активно, а вот в Углегорске, откровенно говоря, слабовато, все больше старый жилой фонд используют. Червонец ведь в Захолмье перебрался не совсем добровольно, а вот у Тенго планов громадье. Почему? Что он знает такое, чего не знаю я?

Вообще он до фига знает такого, чего я не знаю. Если точнее сказать, то я вообще ничего не знаю из того, что известно ему. И о чем-то он таком проговорился вчера… что-то было в разговоре, за что я сознанием уцепился, но внимания не обратил, что-то Тенго сказал… ладно, может, позже вспомню.