Андрей Жиров - Отступление
Так постепенно аэродром пришел в запустение. Конечно, разваливаться не стал - магистраль, как и остальные дороги завода постоянно использовались для сообщения: многотонные БЕЛАЗы, юркие и миниатюрные в сравнении со старшими братьями МАЗы, ГАЗы и прочие грузовики сноровисто и деловито шныряли между цехами. Но вот для приема и отправки самолетов полоса уже слабо годилась: залатанные неизбежные выбоины вновь подтачивались - ведь возможности срастить родственным по качеству раствором не было - да и вообще особо тщательной уборкой мало кто занимался. Кроме того, соседствуя с быстро растущим городом и сам завод требовал расширения мощности. Если раньше, в начале рядом с полосой присутствовала стометровая полоса отчуждения, то теперь почти впритык выросли грозные корпуса. Да и от нежданной нагрузки магистраль местами повело: где-то осел грунт, где-то по покрытию пошла частая паутина трещин.
И вот сейчас Раевскому пришлось в полном объеме ощутить тяжесть ситуации. Обливаясь потом, до бела сжимая ладони на податливом пластике штурвала, лейтенант на адреналине и инстинктах вел неповоротливую машину вперед. Каждый толчок, каждый крен отзывался в сердце острой болью - Раевский моментально представлял картину потенциальных разрушений.
Не выдерживают болтанку швы или крепления. Первым делом по всему корпусу волной пробегает надсадный жалобный стон - словно агония. Дальше с громким лязгом начинает рваться метал: щелчками выстреливают скрепы - словно из воздушной винтовки разлетаются в стороны, чиркая по полосе, влетая в окна окружающих зданий. Следом расползается корпус - жуткий лязг лишь набирает громкость и высоту. Окончательно теряется управление и, на скорости, неуправляемый стальной гигант слетает с полосы в какой-нибудь невезучий ангар...
Напряжением сил, Раевский стряхивает с плеч кошмарную картинку. И даже находил силы пристыдить себя за недостойные мысли. Единственно, что сейчас требуется, - сосредоточиться полностью на взлете. И пилот поступает именно так. Без приборов, без помощи экипажа, на одних кончиках пальцев Раевский тянет машину вперед, вперед и вверх. И многотонный колосс, постепенно набрав скорость, наконец робко отрывается от земли. Первый момент полета длится доли секунды - это скорее похоже на несмелый прыжок перед настоящим делом. Но вот и время для настоящего взлета: порывисто дрожат закрылки, колеса шасси одно за одним отрываются, подвисая на мостах. И вот уже небо принимает на невидимые ладони очередного гостя. С напряжением наблюдавший за товарищем Фурманов, не теряя времени, стартует следом, готовится Соболевская...
... И в тот момент, когда второй самолет оторвался от полосы, взмыл в свинцовое небо, сидящие впритык друг к другу десантники последнего борта услышали тяжелые удары по корпусу. Стучали мерно, методично - со знанием дела и явно с чувством. Соболевская, конечно слышать этого не могла, потому без колебаний отпустила тормоза. Машина, помалу набирая ход, порулила на взлет.
И если кого Чемезову стоит благодарить за спасение, так это точно рядовых десантников: наперекор инструкциям Лазарев разрешил открыть задний люк. Делать пришлось вручную, методично раскручивая собранную на коленке техниками лебедку. Каково же было удивление бойцов, когда на отворившуюся створку тяжел запрыгнул Чемезов. Майор выглядел не лучшим образом: помятый, изможденный, забрызганный кровью, невероятно перепачканный в неведомо откуда взявшейся в разгар зимы грязи. А ведь, чтобы суметь забраться в самолет, Роберту пришлось почти двести метров пробежать - да не просто, а с раненым на плечах. Наверное, именно последней рывок окончательно вымотал Чемезова: обнаружив себя в безопасности, выполнившим задание, Роберт истрескавшимися, кровоточащими губами прошептал 'Дошел...' и тяжело осел на пол...
...В этот самый момент во втором самолете может от болтанки, а может - от того, что вышло время, пришел в себя Геверциони. Генерал попытался было пошевелится но не смог - не оказалось сил. Даже веки не удалось поднять. Сознание оставалось подернутым туманной поволокой: непослушные мысли толкались, перемешивались. Память надежно хранила замок на событиях последних часов.
Ощущать полное бессилие - испытание не из легких. И Геверциони приложил немало усилий, чтобы не впасть в отчаяние. Главное, что придало генералу сил - осознание происходящего вокруг. Даже сквозь пелену боли и забытья Геверциони расслышал мерное гудение турбин. 'Значит, удалось... - подумал Георгий. - Смог Ильин, сумел, довел... Довел...'. И Геверциони успокоился, уже без опаски отдавшись во власть темной волны забытья. И лишь на самом краю сознания тихо прозвучали резкие, рубленные строки:
'К солнцу! Сквозь сомнения и страх - - к солнцу! И тепло друзей в руках - - к солнцу! Яркий свет сердец в груди - - честный! Нам не даст сойти с пути - - вместе! Клич победный на устах: "К солнцу! В царство свет и добра - - к солнцу! С ветром легким на крыле - - резким! Ради мира на Земле - - вместе!"'
... И никто так и не узнал - отчего небо на западе вдруг покрылось золотыми буграми огненных всполохов. С сверхмалой высоты, на которой летят самолеты, опасаясь зорких радаров, нельзя увидеть, как вспыхивали, сгорали в этом огне изумленные войска противника. Никто не знал и не мог знать о молчаливом приказе Гуревича 'Огонь на меня!'. Никто не знал, что эта жертва оказалось одной из многих - ради бригады, ради победы, ради жизни и мира на земле... Никто пока ничего не знал... Но для Вечности это было уже не важно...
© Copyright Жиров Андрей Сергеевич
Примечания
1
Имеется в виду первый набор в ВКФ СССР данной реальности в соответствии с текущим вариантом развития истории.
2
Большой космической русской кувалды.
3
Подразумевается глобальная катастрофа 1943 г., когда падение метеорита Вашакидзе повлекло за собой разлом Южно- и Североамериканских тектонических плит, сделав невозможным проживание людей на обоих американских континентах и близлежащих архипелагах.
4
В ВКФ СССР используется классическая система званий: контр-адмирал, вице-адмирал, адмирал, адмирал флота, маршал ВКФ. Звания равнозначны классическим: генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник, генерал армии, маршал.
5
Орбитальная крепость - крупнейший тип космического судна. По виду - правильный сфероид радиусом до километра. Не приспособлен к атмосферным полетам, в целом обладает слабой маневренностью (причиной необходимость мощных двигателей в ущерб вооружению и чрезвычайно высокий расход топлива) - большую часть времени находится на стационарной орбите. Сочетает функции мобильного оборонительного рубежа, верфи и промышленного объекта. В действующей военной доктрине является узловым объектом обороны, однако в определенных случаях может использоваться для тактических наступательных операций. На момент описываемых событий не зафиксировано ни одного случая уничтожения о.к. - вероятность такого в силу высокой живучести корабля общепризнанно ничтожна.
6
Штурмовой катер - предпоследний малотоннажный тип космического военного судна. Высокоманевренный, почти лишенный защиты, корабль предназначен для 'роевой' атаки низкоманевренных и слабозащищенных средних и крупных судов. Наиболее эффективны против одиночных.
7
Десантный транспорт - предназначен для доставки с орбиты поверхность войскового соединения количеством до бригады. Абордаж как класс маневра в современном космическом бою исключен - захват судна противника десантом возможен лишь после фактического выхода из строя основных систем. Практически лишен оружия (только слабая зенитная артиллерия и пулеметные турели, более пригодные для обороны после посадки), потому требует сопровождения в конвое.
8
Дредноут-космонесец - второй по величине класс космического судна. Выполняет одновременно функцию космоносца (место базирования малых космических судов - от катеров до индивидуальных истребителей) и тяжелого корабля основного класса с мощным вооружением (аналоги: линкор, тяжелый крейсер, дредноут). В силу низкой маневренности д-к. предусматриваются к использованию в качестве тактической замены орбитальной крепости либо ядра наступления, оставаясь в арьергарде.
