Шаг вперед - два назад - Ибикус
На меня внимания никто не обратил, кроме Мильки, но та тоже виду не подала. Она как раз речь держала. Фразы были до боли знакомы: молодая Советская республика в кольце врагов, наша рабоче-крестьянская армия, и т.д. В суть ее выступления я не вникал, поскольку нужды молодой Советской республики в это время были известны по фильмам и книгам, которых я перечитал множество. Нужно было продовольствие, а что еще могли дать крестьяне. Нужды крестьян тоже были озвучены, и всяческая помощь им была обещана. Не очень-то верили крестьяне обещаниям, ведь райская жизнь у них так и не наступила, несмотря на советы рабочих и крестьянских депутатов. Однако, деваться некуда, хлебом приходилось делиться. Все дебаты сводились к одному: сколько брать с каждого крестьянского двора. Ведь тут надобно учитывать все: и собранный урожай и количество едоков.
Я в дебатах не участвовал, просто ждал, когда закончится это собрание и Милька освободиться. Ждать пришло долго, но я ведь, как уже было сказано, не спешил. Свободно можно заночевать тут, правда, проветрить придется… Наконец, вопросы утрясли и народ разошелся. Милька сразу позвала меня наверх в бывшие барские комнаты. Тут было гораздо уютнее, и дым сюда не проникал. Она сбросила свою кобуру и сняла куртку, которая была ей явно велика.
- Ну, что Максим? – спросила она. – Надоело барствовать, домой собрался?
- Как ты догадалась? – дурашливым голосом спросил я.
- Невелика загадка, - усмехнулась она. – Надоели удобства во дворе, скучно без телевизора, радио, кино. Надоело на лошадях трястись… Хотя у тебя там такая игрушка завелась. Не расскажешь, где взял?
- Все равно не поверишь, даже если расскажу.
- А ты попробуй.
- Одна тетенька подарила. Он в подвале ее старого дома лежал. Веришь?
- Верю, - просто ответила Милька. – Познакомь с тетенькой.
- Знакомить не стану, да и не знаю где ее искать.
- Понятно, - равнодушно ответила Милька. – Не доверяешь мне, а зря.
Спорить с ней ни имело смысла, поскольку тот эпизод с похищением Евгении она помнить не могла. Да и никуда не вели споры с ней. Мы уже давно все друг другу сказали.
- Помню, ты собирался в декабрьском восстании поучаствовать? Сбегаешь, значит, - с явной подначкой, продолжила она.
- Чтоб поучаствовать, надо поступить на военную службу, а так, кто ж меня примет в Северный Союз. Да и зачем? Будет одним агнецем божьим больше. Какая разница. Помнишь, я пел тебе когда-то песню Городницкого: за свободу мы кровь проливали свою, мы чужой не пролили ни капли. Так ведь свободу не добывают. Вышли на площадь и ничего не сделали, чтоб победить. Дали себя расстрелять… Да, они остались в истории, как герои. Еще больше прославились их жены, хотя очень немного было жен…
- Оправдываешься, - усмехнулась Милька. – А ведь ты, со своей снайперкой мог бы это дело повернуть в нужное русло, причем без особого риска. Не было бы императора Николая первого, может, и войны крымской не было бы,
- Если бы да кабы… - пробурчал я. – Не стану я менять историю. Не хочу, потому что не верю, что можно что-то улучшить. Если не будет одного бедствия, придет другое…
- Оправдываешься, - уже утвердительно, повторила Милька.
- Может и оправдываюсь, - задумчиво повторил я, - но ведь никто пока не доказал, что можно улучшить историю… Я, просто, считаю, что природа знает, что делает.
- Да ты философ, Макс, - хмыкнула Милька.
- Послушай, что мы все обо мне, да обо мне, - состроив простецкую рожу, продолжил я уводя разговор в другое русло, - расскажи лучше о себе.
- А что рассказывать? Решила жить в этом времени, работаю в ВЧК у Саввы под началом. Если хочешь, присоединяйся к нам, только место заместителя занято. Могу взять тебя рядовым сотрудником.
- Спасибо, благодетельница моя, но я, пожалуй, завтра дальше двинусь. Надеюсь, в ночлеге не откажешь?
- Не откажу. Располагайся…
Я достал из рюкзака домашнюю выпечку и окорок, положенные заботливой Ольгиной рукой, а Милька притащила самовар уже с кипятком. Вечерние посиделки продолжились. Расспрашивать Мильку смысла не было. То, что дорога назад была открыта, я знал, осталось поинтересоваться: сохранился ли мой багаж, оставленный когда-то на станции Басаргина при уходе в этот мир.
- Вот, Эмилия, хочу спросить, - нерешительно начал я, - могу ли я при возвращении получить назад свои вещи и паспорт, которые ты оставила на станции, когда вела меня сюда?
- Конечно, можешь, - сказал она. – Я тебе напишу записку, предъявишь ее начальнику станции, он вызовет нужного человека, и ты получишь назад свое имущество. Потом тебе придется сходить в наше управление, передашь пакет от меня. Пакет не вскрывай, там информация тебе совершенно не интересная.
- Не сомневайся, все выполню в точности, - ответил я.
- А разве ты не собираешься навестить свою подругу из двадцать первого века, - загадочно улыбаясь, спросила Милька. – Ее, кажется, Анна зовут?
- Не собираюсь, - вздохнул я. – Она уж наверняка замужем, и моему приходу не обрадуется. К тому же я обещал ей никогда там больше не появляться.
- Ну, обещать-то, вы все горазды, - усмехнулась Милька.
- Нет, нечего мне там делать, - продолжил я. – Сразу домой двину.
Тут на столе, словно из ниоткуда, появилась бутылка водки.
- Такая закуска на столе, а мы чай пьем, - вздохнула Милька и достала из шкафа рюмки.
Я водки уже года два не пробовал, но не сожалел по этому поводу. А тут, словно накатило что-то. Наполнил рюмки, как студент, до краев. Впрочем, я и так бывший студент, вернее, вечный студент, ведь придется восстанавливаться в ВУЗе. Три
