Сергей Зайцев - Боевые роботы Пустоши
«Жук» резко задрал нос, горкой перемахнув над грудью «Молота», чудовищная рука со спаркой «химеры» и лазера прошла прямо перед носом грузовоза, едва не расплющив нас о стену, я успел заметить, как прямо в груди кработа образуется светящейся смерч и погружается в броню, словно в воду…
А затем я проскочил.
Сзади глухо рвануло, заставив судорожно оглянуться. Пламя уже целиком захлестнуло «Молота», пожирая вместе с пилотом – живое сверкающее пламя… Затем свод туннеля позади рухнул. Каменная глотка дохнула вслед пылью и осколками, проход целиком перекрыла осыпь из крупных скальных обломков, и я отвернулся, устремив взгляд вперед. В лицо тугой струей пахнул свежий ночной воздух, «жук» уже несся снаружи.
Подсвеченный инфрасканером лоцмана, слева проступил перекинутый через овраг подвесной металлический мостик, ведущий к Сигнальной сопке. На нем – коленопреклоненная человеческая фигура. В руках неизвестного угадывался силуэт какого-то оружия, ствол как привязанный следовал за моим грузовозом. Кто?!
Мрак разорвала громыхающая, плюющаяся огнем очередь из ручного пулемета.
Бок «жука» словно вспороли огромные ножницы, машину повело вниз, ударило о противоположный склон оврага, меня выбросило из кресла. Обдирая локти и колени в кровь, я пытался удержаться на склоне, левая рука после прикосновения призраков уже слушалась, но еще плохо, а одной не получилось. Я скатился вниз и рухнул в ледяную воду, подняв тучу брызг. Вода накрыла с головой, кожу обожгло нестерпимым холодом, какой бывает летом только в горных ручьях, комбинезон сразу промок насквозь. Ручей мелкий, ноги сразу коснулись дна. Я оттолкнулся, выбросил над водой руки, вцепился в берег. Кто-то подхватил меня, потянул за одежду, помог выбраться. Повернув голову, я увидел Сонату. Она что-то говорила, но ее рот открывался беззвучно, звуки не доходили до моих ушей. Кажется, меня слегка контузило. Только не помню когда.
«Сомаха? Ты цел?» – Вопрос пришел по лоцману. Пытаясь отдышаться и прийти в себя, я не ответил. На мысленный ответ тоже нужны усилия. Ледяная вода бежала по лицу и одежде, руки сразу вымазались в грязи. Холодновато, черт… Соната – едва различимый гибкий силуэт на темном фоне, если смотреть без лоцмана, опустилась рядом, поддержала за плечо, помогая сесть. Я оглянулся в сторону моста, но отсюда его не видно. Пока «жук» падал, его отнесло метров на сорок в сторону, за изгиб ручья. Это меня и спасло.
Я осмотрел руку, пострадавшую после прикосновения призраков. Вроде в порядке. Цела. Кровообращение восстановилось. Надеюсь, хуже ничего не будет, как с роботами… Затем нашарил оружие. Игольник на месте, а парализатор сорвало во время падения. Ничего, хватит и этого. Снял игломет с захвата, пальцы крепко стиснули рукоять.
«Там, на мосту… какой-то гад, – связался я наконец по лоцману с Сонатой. – Не знаю, откуда он взялся. Может, пилот „Гончего“. А может – „Рубилы“… Где ты была? Почему так задержалась?»
«Неудачное приземление. Подвернула ногу, когда выбиралась из кокона. Сюда и то с трудом доковыляла… Что произошло в РВЦ?»
Я присмотрелся к Сонате. Лицо исцарапано, волосы всклокочены, глаза лихорадочно блестят, в руке такой же игломет. Настроение, судя по всему, все еще боевое. Она все-таки жива. Может, это и к лучшему, что она так банально подвернула ногу, иначе могла остаться в РВЦ. Как Дьюсид. Навсегда. Хоть и запоздало, я испытал громадное, ни с чем не сравнимое облегчение.
«А… роботы?» – уточнила Соната.
«Не осталось ни одного, кто смог бы за нами погнаться. Кроме того типа на мосту. Но он, к счастью, не робот. – Я тихо засмеялся. Нервное напряжение иной раз заставляет не только плакать, но и смеяться. Вот и я смеюсь. И понимаю, что слух начинает возвращаться – потому что слышу свой смех. – Сумасшедшая ночь, ты не находишь?»
«Как Марана?»
«Катапультировалась. Не знаю, что с ней». – Предпочитаю умолчать о том, как ее кокон перекрестили лазерные плети дроидов. К тому же надежда все равно еще есть.
«Сомаха… Мы выстояли?»
«Да. У нас получилось».
Соната улыбается, и я чувствую, что роднее этой улыбки ничего в жизни еще не видел. И с чего я вообще взял, что охладел к ней? Я же люблю ее. Люблю. Неужели обязательно нужна была такая чудовищная встряска, чтобы понять эту простую истину?
В нескольких шагах, выше по склону, на периферии зрения возникает темная фигура с оружием в руках. Я замечаю ее первым и узнаю, кто это, скорее инстинктивно, чем зрительно, лоцман еще не успел откорректировать картинку.
Тот самый тип, что пытался перехватить меня на мосту.
Ктрасс.
Это даже уже не смешно. Как в плохом боевике, где злодей обязательно появляется в последнем кадре, хотя по логике вещей давно уже должен был десять раз сдохнуть. Фигура вскидывает оружие… а я сижу вполоборота… и уже ясно, что я не успею его упредить…
«Пригнись!»
Я резко наклоняюсь, воздух над головой вспарывает невидимая шелестящая очередь из игломета Сонаты, в ответ грохочет огнем пулемет Ктрасса, но тут же захлебывается. Словно в замедленной съемке он падает на спину, и последний выстрел ярким росчерком уходит в небо, словно метеорит, посланный задом наперед. Оружие выкатывается из его рук, с плеском исчезает в холодной стремнине ручья. Ктрасс пытается судорожно приподняться, и я понимаю, что он все еще жив. Жив. И опасен. С трудом поднимаюсь на ноги и подхожу ближе, наставив на него пистолет. Чтобы добить наверняка.
Ктрасс хрипит, смотрит на меня темными блестящими глазами, в которых угадываются ярость и ненависть, пытается приподняться на локте. Пилотский комбез блестит на груди от хлещущей из страшной раны крови, кровь пузырится на губах, стекает по щекам. Я ошибся, он больше не представляет опасности. Рука с иглометом бессильно опускается. Этот человек смертельно ранен, у него агония. И он испытывает сильнейшую боль. Я ничем не могу ему помочь. И не желаю ему помогать.
Но у него, похоже, другие планы. Он хочет прекратить эту боль, разрывающую его на части, любым способом.
– Ваш старейшина… – он выплевывает кровь, хрипит через силу, – …убил нашего пехотинца… во время… ареста. Единственный… стоящий боец… среди всего… вашего сброда… я убил его… сам…
Нервы и так были на пределе, провокация сработала. Я просто не видел причин себя сдерживать. Кто-то должен ответить за все зло, причиненное людям Туманной Долины. И Ктрасс был самой подходящей кандидатурой.
Струя игл вбила его в землю, заставив умолкнуть.
Стиснув зубы, я пристегнул игломет обратно на бедро, руки дрожали. Ты хотел знать, что я почувствовал в такой момент, друг мой Ухан, подумал я. Нервное возбуждение. Адреналин прямо захлестывает с головой. Но внутри – холод. Будто в районе живота и сердца все омертвело. Хотя сердце бьется исправно. Учащенно…
Настороженный странной тишиной, я обернулся.
Соната неподвижно лежала на камнях лицом вниз, раскинув руки, словно хотела обнять родную землю. Не чувствуя ног, я медленно подошел, уже понимая, что произошло непоправимое, но еще на что-то надеясь. Упав на колени, осторожно перевернул ее на спину, бережно и нежно подхватил ее на руки, не ощущая веса… Горло пробито, из него толчком выплескивает темная струйка. Ладонь, поддерживающая бессильно откинутую голову, тоже быстро наполняется горячей влагой, белокурые волосы уже не в силах ее впитать. Пуля вышла через затылок. Лишь одна пуля. Лишь одна…
Боль заполняет меня целиком, жжет, тянет, скручивая внутренности в тугой раскаленный узел. Соната… Я не могу ее спасти. До Ляо слишком далеко, транспорта нет, а биованна осталась в РВЦ. Который теперь разрушен.
… Из темноты выныривают громадные фигуры штурмовиков. С оружием наперевес, закованные в броню. Под тяжелыми башмаками скрипит гравий. Несколько солдат останавливаются рядом, взяв меня на прицел, другие следуют дальше, снова исчезая во тьме. До меня не сразу доходит, что к команде Ктрасса эти солдаты не имеют никакого отношения. Космостража. Люди Дьюсид. Вот оно что. Они сжимали кольцо, стараясь захватить или уничтожить оставшихся рейдеров и выгнали на меня Ктрасса. Они пришли слишком поздно…
Мы сидим вдвоем с Сонатой.
Мы вместе. Нас никто не тревожит. Нам ни до кого нет дела. Я баюкаю ее на руках, запрокинув лицо, смотрю в ночное небо. Не замечая ни редких звезд, ни зеленоватого сияния Савана, ни собственных слез. Дьюсид оказалась права. Смешное и нелепое слово – гуманность. Если бы я знал, что выстрел Ктрасса убил Сонату, то заставил бы его умирать медленно. Очень медленно. Теперь я был к этому готов. Я был готов к войне, прокатившейся по моей душе раскаленным катком и оставившей так мало от моего прежнего «я».
Но вот незадача – война уже закончилась.
Эпилог
Ввод.
…Реактивный гоночный болид, надсадно подвывая антигравитационными движками, с сумасшедшей скоростью мчится среди заснеженных склонов суровых гор, отчаянно лавируя среди каменных торосов и ледяных нагромождений, образовавшихся после последнего обвала. Стоит ясный безоблачный день, снежная пыль, вздымаясь позади длинным расширяющимся шлейфом, сверкает в ярких солнечных лучах, словно невиданная драгоценность. Мне осталось обойти лишь одного соперника, чтобы прийти к финишу первым, его машина – стремительная вытянутая ярко-алая капля, кровь на снегу, только что скрылась за крутым поворотом. Но впереди ждет еще одно серьезное испытание – прыжок через бездонную пропасть, в которой разбилось уже немало гонщиков…
