Сергей Вольнов - Вечный поход
И, вместе с этими строками, до меня наконец-то дошёл смысл последних слов Амрины!
В глазах моей долгожданной Женщины плавали рваные ошмётки, сгустки боли, испуга и надежды. Она рвалась навстречу мне и… всё больше съёживалась, опасаясь моей агрессивной реакции.
«Душегубительный мой, демон… соль в шоколаде… — фразы возникали в абсолютно пустой голове, звучали эхом, — Не разложить тебя на схемы… на схемы… на схемы… и не отладить… Чёрт!… Какие схемы?.. Причём здесь вообще схемы?.. Искусственная планета… бред!.. искусственный или реальный?.. А бывает искусственный бред?»
— Как это… не на Земле? — судя по специфическим ощущениям, истерика должна была вот-вот начаться у меня.
Да-а уж… Что ни говори, а это две большущие разницы: в мысленных рассуждениях гипотетически представлять, что ты очутился в космосе, и… в натуре оказаться ЗА ПРЕДЕЛАМИ РОДИНЫ!!!
Мы стояли в каких-то двадцати метрах от моих сотоварищей — Юджина и Серой Звезды, — и я сделал всё, чтобы истерика угасла в зародыше. Глядя на моё помертвевшее лицо, Амрина устало и обречённо произнесла:
— Ты уже несколько месяцев реального времени… не на Земле. Почти с того самого момента, как согласился участвовать в проекте. Всё это время ты… топчешь поверхность Экса. Искусственное космическое тело такое… Спутник Локоса. — И донельзя сочувственно добавила: — Милый, только постарайся… не впадать в отчаяние.
«Не впадать в отчаяние?!!»
Я не мог отмахнуться от такого известия. Я ей уже НЕ МОГ НЕ верить.
Поверив, я был смят. Растерзан. Растоптан. И бояться меня в этот момент мог только я сам…
ОСОЗНАНИЕ.
В меня секунда за секундой врывались неисчислимые скопления звёзд, галактики, туманности и, пуще всего — пустота… Одним словом, ТО, что отделяло меня сейчас от родимой голубой планеты. Вселенская пустота, для которой все эти блестящие безделушки — не больше, чем мерцающая пыль. Неимоверные, не поддающиеся пониманию расстояния, в которых разместилось НИЧЕГО, оно же — НИЧТО.
Я преисполнился ощущением тщетности. Тщетно, совершенно бессмысленно, способствовать рождению каких-либо импульсов, направленных на то, чтобы сдвинуть хоть крупицу из груза, помещённого на весы мироздания…
Эта бесконечная пустота, атаковав оболочку моего мира, мгновенно нашла слабые места и разорвала её в клочья. У меня возникла ассоциация с лопнувшим воздушным шариком. Вернее, сморщенной резиновой оболочкой от него, с жалким хвостиком оборванной нитки. Искусственная грязно-зелёная тряпочка, валяющаяся на поверхности враждебной планеты. Шар уже не сможет наполниться воздухом и взлететь ввысь! Никогда…
Что уж говорить о том, чтобы преодолеть чудовищное расстояние, разделившие две планеты, родину и чужбину?..
КОМУ и ЧЕМУ под силу такое?!
«Я — лопнувший, жалкий шарик… Пылинка в недрах всеохватного мрака».
— Как же я попал сюда, на этот ваш… Экс? — уцепился я за первую внятную мысль.
— Ну, это-то как раз неинтересно и объяснимо… Как любят говорить у вас… высокие технологии.
Сотворённый мною образ Амрины вновь разваливался на куски. Но я упорно, из последних сил, старался не отождествлять её с теми, кого иначе как «пришельцы» называть не получалось. Раз за разом пытался я собирать её образ… Пытался, хотя свежесобранное раз за разом упорно расползалось.
Неведомая ранее злоба, первобытная и неуправляемая — начинала сочиться из моего подсознания. Как тяжёлый бесцветный газ, выползала она вовне и тут же растворялась в атмосфере, незаметно и неотвратимо изменяя всё вокруг. Деревья вокруг сделались чужими, ненастоящими. Земля под ногами стала чужой. И даже небо, в котором, как оказалось, все эти дни царило НЕ НАШЕ СОЛНЦЕ — было теперь чуждым…
Откуда возникает ярость? Где хранится? Как накапливается? И сколько её в каждом из нас? Что мы знаем о её природе и о ней самой? Я даже не ожидал, как много её в виде нерастворимого осадка таилось на самом потайном и нелицеприглядном дне меня!
Я просто не мог ничего с собой поделать. Из последних сил боролся, боролся с собственными чувствами, но ксенофобическая неприязнь к инопланетянам захлестнула, подавила все мои волевые центры. И, самое ужасное… похоже, во мне уже пыталось вить гнездо сомнение. Слабенькое пока, но отчётливое сомнение: к добру ли нагрянула в меня эта запоздалая любовь?..
А уж как Антил старался посеять зёрна страха!
«Да что ты сюсюкаешь с ней! Сам же знаешь — яблоко от яблони далеко не… А тут, похоже, даже не яблоком пахнет, а самолично змием… вернее, змеёй… Гляди, пригреешь у себя на груди гадюку… Ну, хочешь, трахни её, как военный трофей, если уж так невтерпёж… А в душу не пускай! Нам здесь и так тесно… Какие они, на хрен, братья по разуму? Братья по разуму себя так не ведут! Не ставят жестокие опыты над себе подобными, пусть даже из другой, забытой богом галактики. Так себя ведут только… враги по разуму, вот!»
Это он в масть попал, что да то да.
ВРАГИ ПО РАЗУМУ…
И всё-таки… всё-таки… уж если среди немногих, известных мне «чужих» нашлась одна личность, выпадающая из общей идеологии… Значит, не всё так безнадёжно. Вполне может статься, что те, кто занимается означенным беспределом — государственные преступники, террористы или прочие маргиналы. Прежде чем разбираться с качеством яблок — надо хоть одним глазком взглянуть на саму яблоню.
«Ант… я те дам… как военный трофей! Я скорее тебя поимею с особым оккупантским цинизмом… ВСЁ! ЗАТКНИСЬ!.. Я налагаю табу на её имя».
Амри…
Нежное «Амри-и… » звучало в моих устах, как «Замри!». Словно я сполна ощутил хрупкость всего, что окружает наше беззащитное чувство. Наверное, когда я произносил это слово-выдох — в действительности благоговейно замирал… И эти паузы позволили постепенно справиться с собственным гневом. Кричи — не кричи… Надо было жить дальше.
Даже с этим знанием, перечёркивающим практически всё.
АМРИ.
Я замер.
…Мы стояли у края пустыря, как раз возле фрагмента дугообразно растущего кустарника. На границе отключённого сейчас защитного силового поля. К этому времени Юджин и Серая Звезда тактично отдалились от нас настолько, что я потерял их из виду и начал беспокоиться. Сейчас же, словно почувствовав, что он необходим (иначе и не скажешь!), ниндзя окликнул меня совершенно с другой стороны. И материализовался шагах в семи от нас.
— Дымыч… Звал?
— Зва-ал… — выдохнул я и, многозначительно помолчав, добавил: — Тень, придётся тебе с Юджином остаться здесь. Охранять этот чёртов терминал… Покуда я не доберусь до Упыря и не отправлю подкрепление. Я так думаю, этот объект нам ещё ох как понадобится. Судя по всему, это первый настоящий козырь, который мы вытащили из здешней колоды… Начинается игра по-крупному. Похоже, только сейчас мы начинаем играть… без дураков, по-настоящему.
Серая Звезда посмотрел на Амрину. Я откликнулся.
— Тень, она пойдёт со мной. О таком союзнике мы могли лишь мечтать… Я тебе расскажу всё, как только мы вернёмся.
Уходя, Амрина выполнила комплекс мер, страхующих от неожиданностей.
У нас, судя по её уверенности относительно темпов реагирования своих соплеменников, в запасе имелось, как минимум, полных двое суток. Но это время мы с нею должны были потратить на марш-бросок в расположение Упырёва воинства. Как события дальше будут развиваться — она могла только догадываться, а значит…
Мы должны были максимально обезопасить оставленных нами часовых, Юджина и Серую Звезду. Для этого Амрина вновь инициировала силовое поле, куда эффективнее людей охранявшее целостность терминала. Все ранее имевшиеся настройки она заменила. Теперь силовое поле пропускало внутрь единственный объект — персональный терминал женщины по имени Амрина Ула. «Спираль», цепочка которой обвивала изящную шею локосианки.
«Проход» чужаков в лес, выход изнутри наружу — также был исключён, мощной стационарной блокировкой.
Мои боевые побратимы провожали нас молча. Смотрели вслед, пока мы не миновали силовое поле, нейтрализованное «Спиралью» Амрины. Пока не скрылись в зарослях…
Я чувствовал на спине их взгляды.
…Длительное время шли молча. Мне определённо было о чём поразмыслить, да и обстановка не располагала к светской беседе; теперь следовало быть вдвойне чутким, собранным и молниеносным, ведь отныне я отвечал за две жизни. И сомневаюсь, что собственная жизнь теперь стояла на первой позиции в списке приоритетов. Что касается молчания Амрины — она попросту выговорилась и любовалась красотой леса. Отвлекалась на каждый необычный куст и затейливый пейзаж. К тому же, подозреваю, устала. Вряд ли ей доводилось раньше совершать марш-броски по «пересечёнке», даже в щадящем режиме.
Как только меня посетила эта мысль — я тотчас же мысленно скомандовал: «Привал!».
«Ну, брат! Ежели ползти в этаком неспешном темпе, мы не только на войну опоздаем, а и на собственные похороны… » — Антил шипел и извивался.
