Олег Шовкуненко - Сезон огненных дождей
— Граната, — узнал Смит.
— Ага, — согласился Грабовский. — Противопехотная. Пробуют взорвать переборку.
— Противопехотной не возьмешь, — как эксперт по местным дверям заявил Строгов. — Однако они могу отыскать и что-нибудь помощнее.
— Давайте двигать, — предложил Марк. — Иди сюда, дорогая, я помогу.
С этими словам разведчик закинул себе на плечо руку Дэи и крепко ухватил ее за талию.
Луиза нуждалась в помощи ничуть не меньше, чем лурийка. Если Дэе для того, чтобы продолжать путь требовалось подставленное плечо Марка, то для корсиканки каждый шаг вперед был немыслим без поддержки Николая. Именно Николая. Никто другой кроме него не мог понять и помочь. Только у него были силы противостоять злу.
Строгов словно почувствовал это и взял ее за руку:
— Идем.
Луиза заметила, как в другой руке у ее возлюбленного блеснул вороненый загривок готового к бою автомата.
— Идем скорее. И постарайся собраться. Что толку с того, если ты будешь качаться от страха как травинка на ветру. Не сможешь защитить себя и другим не поможешь.
— Я понимаю, — пролепетала девушка.
Она действительно понимала, но страх был сильнее ее. Он не давал возможности двигаться, думать, он безостановочно выкачивал силы. А может это не страх? Может это то самое черное, зловещее болото, которое она ощущала впереди? Оно было уже совсем рядом, всего в нескольких шагах.
— Всем тихо! — Николай тоже что-то услышал или почувствовал. — Смит, выключи фонарь. Возьмитесь друг за друга и за мной. Гуськом. Я вижу в темноте, поэтому поведу.
Строгов покрепче стиснул ладонь Луизы и двинулся вперед. Господи, как хорошо, что есть его рука, — подумала девушка, — живая и горячая. Это тот мостик, который сейчас соединял ее с жизнью.
Они прошли шагов сорок, может пятьдесят, прежде чем до Луизы тоже стали доходить странные монотонные звуки. И не только звуки. Впереди что-то мерцало, скорее всего, горело, и этот огонь был красным как кровь.
— Вперед! — прошептал Николай. — Держитесь все вместе.
Еще полтора десятка шагов, плавный поворот и узкий проход неожиданно закончился. Они оказались на пороге огромного круглого зала. В первое мгновение Луизе показалось, что она бредит или возможно угодила во временной провал, который перенес ее в древнейшие доисторические времена Земли. Именно в ту эпоху у гигантских пылающих костров шаманы произносили свои леденящие душу заклинания, а первобытные племена внимали каждому их слову, готовые жить или умереть, повинуясь воле богов.
Все происходящее и впрямь не походило на реальность. В самом центре зала находилось около сотни гуманоидных существ. Они стояли между толстых железных сталагмитов, растущих прямо из железного пола. Грубые ассиметричные конусы были наклонены к центру зала и своими остриями указывали в одну точку, куда-то вверх, под сводчатый потолок.
Участники обряда медленно раскачивались в такт какой-то заунывной мелодии. В основном это были инопланетяне в белых, как у Нуда, балахонах. Однако среди присутствующих находились и люди — двенадцать фигур в черных одеждах. Луизе удалось разглядеть несколько человеческих лиц, мелькнувших в факельном свете.
Да, зал действительно освещали факела. Они горели неестественным кроваво-красным пламенем, отчего по стенам и полу метались зловещие багровые отблески. От этого чудилось, что огромная железная пещера битком набита всевозможной нечестью, которая с упоением отплясывает жуткие дикие танцы. Встретить такое в мире электричества и передовых технологий, да еще на борту космической станции казалось невероятным. Может именно поэтому огни эти, и казались столь зловещими. Красное пламя ассоциировалось с угрозой, бедствиями, гибелью.
— Это что за чертовщина? — прошептал стоящий рядом с Луизой Марк Грабовский. — Что они тут делают? Молятся? Это что секта?
— Не беда, если бы только молились, — ответил Николай. — Но эти твари пожирают живую энергию. Они перестраивают, перенаправляют ее, они стараются…
Строгов не успел договорить. Воздух над толпой неожиданно начал быстро густеть. Из прозрачного и чистого он становился мутным и грязно-серым, а всего через мгновение это была уже мгла, настоящая беспросветная смоляная мгла. Неожиданно в центре нее, как раз в той самой точке, на которую указывали стальные сталагмиты, из черной субстанции сформировалось лицо, человеческое лицо. Словно в ужасной беззвучной пантомиме оно корчилось от боли, оно что-то надрывно кричало, о чем-то молило. Но видно для призрака не существовало жалости и милосердия, а значит и спасения. Через миг черный скульптурный портрет взялся глубокими, быстро разрастающимися оспинами, а затем развалился на части. Образовавшиеся обломки мигом начали трансформироваться. Луиза чуть не потеряла сознание, когда поняла, во что именно превращается только что погибшая маска. В других людей. Извивающиеся от мук лица и тела. Мужчины, женщины и даже дети. Господи, дети! Она видела, как маленькие беззащитные создания кричат от страха и боли, и как неведомое нечто пожирает их.
Именно в этот миг подобно голодным псам, стремящиеся ухватить мозговую кость со стола хозяев-каннибалов, сектанты подняли руки вверх. Они протягивали свои пальцы, когти, щупальца в остервенелой попытке ухватить и без того страдающие детские тела.
— Не дам! Прочь! — закричала Луиза и ринулась вперед.
Она не могла больше этого выносить. Девушке вдруг показалось, вдруг почудилось, что она уже видела эти грязные лапы. Они вот точно также тянулись к ней, к ее беззащитному малышу. Тогда Луиза не смогла, не устояла, не защитила, тогда она была беспомощна и слаба. Но сейчас… сейчас все изменилось, сейчас она совсем другая. Она накажет зло, пусть даже для этого придется пожертвовать всем, даже жизнью.
На бегу корсиканка собирала силы. Делать это оказалось почему-то невероятно легко. Источник черной энергии находился совсем рядом, ее больше не приходилось выцарапывать из другого, параллельного мира. Почему все именно так Луиза не задумывалась. Ей было не до того. Девушка знала лишь одно — она должна помочь, прекратить все это, покарать зло.
Луиза выбросила вперед руки, и сквозь стоящую перед ней плотную толпу как будто пролетел многотонный каток. Два десятка тел вдруг исчезло. Их снесло с места и умчало куда-то в сумрак огромного зала. Разгневанную корсиканку не очень-то беспокоила их судьба. Она готовилась к новому удару.
Существа в белых плащах бросились в рассыпную, черное облако исчезло, а в Луизу полетели пули. Двенадцать участвующих в обряде землян оказались вооружены. Вернее не так, теперь их осталось девятеро. Трех человек в черных накидках Луиза приговорила первым же ударом. Но те девятеро, что уцелели… они представляли угрозу, реальную угрозу! Смешавшись с толпой перепуганных инопланетян, люди в черном не просто искали спасения, они яростно и остервенело нападали.
Луизе грозила неминуемая гибель, но мелькнувшая быстрая тень вдруг накрыла ее, бросила на шершавый железный пол, уволокла под защиту одного из железных столбов. Николай! Это мог быть только Николай!
Корсиканка всего несколько раз слышала русскую речь и конечно же ничего не запомнила. Однако, сейчас Луиза поняла, что это звучит именно она. Строгов выкрикивал какие-то колючие, шипящие от перегрева слова и, не переставая, давил на спусковой крючок. От этой смеси непонятной речи, грохота выстрелов и колотящих по ней горячих гильз девушка буквально испытала восторг. Николай исцелял ее, возвращал к жизни. С каждой новой пулей, выпущенной им, приходило облегчение. Как же так? Этого просто не может быть! Убийство это неправильно, это мучительно, это грешно и страшно.
Прогрохотала новая очередь, а вместе с ней пришло понимание. Человеческие законы здесь не применимы. Сейчас «головорезы» сражаются не с людьми. Они вступили в поединок с чудовищами, слугами самого дьявола. Это их сила истязала Луизу. Теперь же, когда они гибли будто клопы, корсиканка вновь возвращалась к жизни. И не только она, а и весь мир. Весь наш прекрасный добрый мир теперь сможет вздохнуть легко и свободно.
Луиза крутнулась ловко и легко, словно всю свою жизнь тренировалась уходить из-под огня. Она встала на одно колено, выкинула вперед руку и летящие в них пули разлетелись в разные стороны, как будто напоролись на невидимую броню. Второй взмах, и один из самых оголтелых стрелков смолк. Вместе с ним превратились в разноцветные, дымящиеся на стене кляксы еще с полдюжины уродливых созданий. Так им и надо, гадинам! В Луизе не было жалости. Она убивала и тем самым освобождалась от грязи, скверни, темноты.
Но неожиданно грохот выстрелов смолк. Руку Луизы, вытянутую для очередного удара, перехватила ловкая когтистая пятерня.
— Стой, — выкрикнул Николай. — Слушай!
— Я ничего не слышу, — разгоряченная боем, корсиканка с ненавистью оглядывалась по сторонам.
