Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной

Акционеры духом не падали, а совсем напротив, злорадно хихикая, начали рассасываться по родственникам и знакомым, живущим в сельской местности. Полиция их отлавливала и загоняла обратно в жилые массивы, чем спровоцировала всплеск недовольства, переходящий в массовые выступления с мордобоем, расколачиванием стекол и переворачиванием машин. Акционеры очень не хотели, чтобы власть прикрывалась от группы F их телами. Общее мнение было таково, что хуже, чем сейчас, все равно не будет. А потому самое время собрать пожитки и удрать куда-нибудь подальше, желательно туда, откуда в город привозят мясо, хлеб и молоко.

Почуяв момент, начали возбухать фермеры, требуя повышения закупочных цен или снижения тарифов на горючее, а лучше – и того и другого сразу. Неожиданно пригрозили забастовкой транспортники. На Британских островах шептались о выходе из состава Штатов и объявлении нейтралитета. На то, что объявлено глобальное военное положение и за такие заявочки могут запросто поставить к стенке, никто как бы не обращал внимания. Массовому бессознательному было не до того. Давно намечавшийся кризис потихоньку набирал обороты.

Группа F замерла на позициях, выжидая, рванет оно внизу само или придется-таки что-то делать. Каждый час отсрочки теперь играл на руку бунтовщикам, и, как ни мучительно было подвешенное состояние, Рашен сказал – терпеть. Большинство офицеров эту тактику приветствовало, но все равно атмосфера на кораблях постепенно накалялась. Единственным, кого не затронул всеобщий психоз, оказался Боровский. Он перед зеркалом репетировал свое обращение к акционерам. Хотя никто ему этого делать не приказывал.

Прочно засевший на «Роканноне» Эссекс с отупляющей регулярностью учинял тревоги и профилактические работы. Лицо оставшегося не у дел капитана дестроера с каждым днем становилось все краснее, а сивухой от бедняги разило все явственнее. На «Тушканчике» Фокс провонял сигарным дымом всю боевую рубку. Ива трижды собиралась провериться на беременность, но каждый раз почему-то не доходила до медпункта, где в это время доктор Эпштейн пил неразбавленный спирт и тихо плакал над фотографией Линды.

Подчиненные Вернера залатали треснувшую переборку в корме и тоскливо слонялись по кораблю, высматривая, где бы чего еще починить. Эндрю у себя в каюте что-то сосредоточенно писал от руки куском графита на одноразовой простыне. «Это что?» – спросила Ива. Эндрю смутился и ответил, что как-нибудь потом расскажет. О своей размолвке они старались не вспоминать, но какую-то легкую отчужденность чувствовали оба. Иве было стыдно, что она наговорила человеку гадостей, Эндрю переживал, что довел любимую женщину до такого. Разобраться, что же именно их друг в друге не устраивает, они пока не могли – для этого нужно было сесть вдвоем и как следует поговорить, но у Ивы не хватало времени. Она проводила в ходовой рубке по шестнадцать часов в сутки, тренируя по очереди все три навигационные вахты «Тушканчика», и падала на койку как убитая. Ей оказалось проще загнать себя, забить голову работой, чем думать о возможных переменах в жизни и что-то решать.

Рашен на вахте штудировал историческую литературу, а в свободное время пропадал в библиотеке в поисках новых источников. Читал он, негодуя и плюясь, доставая астронавтов неразборчивым бормотанием себе под нос и успевая при этом краем глаза следить за обстановкой и шпынять нерадивых.

Впереди маячила размалеванная компьютером неосвещенная сторона Земли. Точечки, кружочки и треугольнички кораблей Адмиралтейства мозолили глаза. Ожидание становилось невыносимым.

На пятый день противостояния сканеры группы F засекли объект, двигающийся по инерционной траектории со стороны Марса. Объект при ближайшем рассмотрении оказался грузовиком республиканцев, уверенно надвигающимся на боевые порядки группы с тыла. Обрадовавшиеся событию астронавты начали заключать пари, напорется марсианин сослепу на какое-нибудь из судов или пронесет нелегкая.

Грузовик безмятежно прошел сквозь группу и почесал дальше к Земле.

– Нехорошо, – заметил Эссекс, появляясь на мониторе в ходовой рубке «Тушканчика». – Надо бы его того… этого. Может, он к нам шел, бестолочь.

– Рискуем себя обнаружить, – помотал головой Рашен. – А если он такой придурок, что не заметил целую группу, так с ним вообще разговаривать не о чем.

– Мое дело маленькое, – сообщил Боровский, хотя его мнения никто не спрашивал. – Но если он в двух-трех мегаметрах не отвернет куда-нибудь, по нему с Земли стрельнут.

– Вот они пусть стрельнут, а мы посмотрим, – сказал Рашен.

– А если даже и отвернет, – продолжил Боровский, – земляне могут решить, что это наш выхлоп, и кинутся всей толпой сюда. Демаскирует он нас, сволочь.

– Вот они пусть кидаются, а мы поглядим. Расслабься, Жан-Поль. Он не к нам идет. Он к ним собрался.

Боровский что-то недовольно проворчал и демонстративно затянул до упора ремни безопасности. Мол, я вас предупредил.

Грузовик медленно приближался к линии земной обороны.

– Господин адмирал, сэр! – позвал Рашена связист. – Марсианин что-то передает кодом. Земля отвечает. Коды в наших таблицах не значатся. Прикажете ставить запись на дешифровку?

– Что же, попробуй, – задумчиво протянул Рашен. – Ох, как это все интересно…

– Кто это может быть, драйвер? – обернулась Ива.

– Посол, – уверенно сказал Рашен. – Чрезвычайный и полномочный.

– Это еще кто? – опешил Боровский, забыв, что обиделся.

– Должность такая. Официальное лицо, имеющее право говорить от имени правительства. Выражать его точку зрения.

– Им что, сложно было по дальней связи поболтать?

– Может, дело чересчур серьезное.

На орбите грузовик швартовался к борту «Старка». Рашен пожевал губу, сунул руки в карманы и откинулся на спинку кресла.

– Сейчас его пересадят на катер, – сказал он, – и опустят вниз. Часа два на это уйдет. Три часа минимум ехать по поверхности к Директорам… Н-да, успею выспаться. Жан-Поль, принимай вахту. Я пошел баиньки. Или подождать катера, а?

– Вы лучше останьтесь пока, драйвер, – попросила Ива.

– Нервничаешь, малышка? – улыбнулся адмирал. – Ладно, жду.

Через полчаса от «Старка» отстыковался катер. Рашен удовлетворенно зевнул.

– Значит, так, – заявил он. – Пока эти деятели между собой не договорятся, войны не будет точно. Объявляю приказ по группе – всем спать. На местах только дежурные. Подъем через пять часов. Через шесть – полная готовность к маневру согласно утвержденному плану. Жан-Поль, организуй исполнение приказа. Дамы и господа, спокойной ночи.

С этими словами адмирал поднялся, дружески хлопнул озадаченного Боровского по плечу и вышел из рубки.