Роман Злотников - Счастливчик Сандерс

В свое время Кейт считался одним из самых перспективных агентов и если бы не досадная небрежность в проработке легенды, стоившая ему месяца в регенерационной камере, карьера его сложилась бы удачней, чем у самого Сандерса. Однако, роковая невнимательность сыграла свою роль, и по состоянию здоровья ему пришлось перевестись в Министерство по налогам и сборам.

После разговора с Ходжесом по коммуникатору Сандерс спустился в подвал, выбрал бутылку «Le chateau noir» — Кейт был большим любителем красного вина, и выгнал из гаража «блоху». Добираться было не так уж и далеко — около ста семидесяти миль, но, предполагая, что разговор с Кейтом займет не меньше часа, можно было с уверенностью сказать, что вернется он домой только ночью.

Впереди темно-зеленой стеной встал лес и Сандерс увеличил высоту полета до шестидесяти футов. Здесь начинался пояс озер со знаменитыми лиственными лесами, насаженными еще первыми поселенцами. Ясень, береза, дуб, а в низменностях, ближе к воде ольха, ива и осина, прекрасно прижились, смешавшись с местными породами. Пояс озер был излюбленным местом отдыха воротил крупного бизнеса и вообще, людей, способных выложить за участок земли стоимость двух-трех ранчо, подобных тому, что купил себе Сандерс. Ходжес, конечно, не принадлежал к толстосумам, но работа в налоговом ведомстве всегда давала некоторые преимущества.

Лес под топтером внезапно кончился, и впереди возникла гладь небольшого озера с причалом, возле которого покачивалась пара лодок и катер. Двухэтажный бревенчатый дом и хозяйственные постройки почти примыкали к лесу. За домом был разбит фруктовый сад.

Сандерс отключил автопилот и мягко посадил «блоху» на траву недалеко от причала.

Откинув дверцу, он спрыгнул на землю. Трава доходила до щиколоток, воздух был свеж и прозрачен. Противоположный берег озера порос камышом, закрывающим протоку к череде озер. В неподвижной воде, будто в стекле, замерли кувшинки и лилии. Тишина была такая, что заложило уши.

Из-за дома выбежали двое мальчишек лет четырех и вприпрыжку, с гиканьем понеслись к топтеру. Следом показалась черноволосая женщина в бирюзовом сари и, ведя за руку девочку с заплетенными косичками, направилась к Сандерсу. Он недоуменно огляделся. Нет, вроде все соответствовало описанию, которое ему дал Ходжес, однако очень уж не вязалась идиллическая картина семейного благополучия, если, конечно, это была жена и дети Кейта, с его философией закоренелого холостяка. Впрочем, взгляды Ходжеса за прошедшее десятилетие могли и измениться.

Мальчишки пробежали мимо, не обратив на Сандерса никакого внимания, и устремились прямиком к «блохе». Попеняв себе, что не побрился, он пошел навстречу женщине.

— Господин Сандерс? — спросила она, приветливо улыбаясь.

На щеках ее обозначились милые ямочки, блеснули белоснежные зубы.

— Просто — Дик, — поправил ее Сандерс, — миссис Ходжес?

— Просто — Рани, — она рассмеялась, устанавливая дружескую атмосферу.

— Ты — шпион? — неожиданно спросила девочка, исподлобья разглядывая Сандерса.

— Э-э…

— Кристи! — воскликнула Рани, — как тебе не стыдно?

— Но ведь папа сам сказал, что мистер Сандерс — старый шпион.

— Узнаю старину Ходжеса, — усмехнулся Ричард, — он всегда любил расставить точки над «i». А где он, кстати?

— Кейт в саду, готовит барбекю. Он сказал, что вы знаете его вкус, а потому к красному вину необходимо мясо.

Сандерс хлопнул по лбу, вернулся к топтеру, в котором уже сидели мальчишки и достал бутылку.

— Они там ничего не сломают? — забеспокоилась Рани.

— Надеюсь, что нет.

Обогнув дом, он сразу увидел Ходжеса: помахивая полотенцем, тот раздувал угли в жаровне. Если десять лет назад он был просто плотным крепышом с белыми, будто выгоревшими на солнце волосами, то теперь раздобрел, раздался вширь и небольшое брюшко уже нависало над застиранными джинсами. Судя по благодушной физиономии он был вполне удовлетворен жизнью — довольство читалось в каждой черточке его раскрасневшегося лица.

— Дик, старина! — Ходжес забросил полотенце на плечо и пошел навстречу, протягивая руку, — наконец-то выбрался к старому приятелю.

От травмы, после которой Ходжес ушел из разведки, у него осталась легкая хромота. В принципе, ее можно было устранить заменив сустав на искусственный, но это все равно не помогло бы ему остаться полевым агентом. Любое искусственное включение мгновенно засвечивалось на любых, даже самых примитивных сканнерах (еще бы — они как раз и разрабатывались в том числе и для обнаружения всяких искусственных включений в человеческие органы типа вживленных бомб, встроенных лучевиков либо всяких иных неприятных штучек). А поскольку контора работала с чрезвычайно серьезными клиентами, Кейт сразу же приобретал стопроцентную узнаваемость, что однозначно ставило крест на карьере полевого агента. Так что Ходжес заявил, что он отказывается от операции, поскольку хочет «оставить память», да и в конторе оставаться не желает — скучно ему, видите ли. И ушел.

— Привет, Кейт, — Сандерс пожал крепкую ладонь, протянул бутылку вина, — ты, значит, старый приятель, а я, значит, старый шпион?

— Ты стесняешься своей работы? — удивился Ходжес.

— Нет, но стараюсь ее не афишировать.

— Здесь можно, — немного самодовольно похвалился Кейт.

— Но не при детях.

Ходжес почесал затылок.

— Пожалуй, ты прав. Придется придумать какую-нибудь сказку насчет тебя.

Возле жаровни стоял деревянный стол, который, судя по неровностям и шероховатостям, изготовил сам хозяин. Мужчины перешли поближе к огню, чтобы не упустить мясо, а Рани стала расставлять приборы. Девочка вертелась возле нее, пытаясь помочь.

— Давно женился? — негромко спросил Сандерс, уже прикинув, что мальчишкам не более четырех, а девочке трех лет.

— Шесть лет как, — ответил Кейт со спокойной гордостью человека, который гордится семьей и домом.

— А как же твои выпады в сторону женщин вообще и брака в частности?

— Ну, во первых это было сказано относительно женщин, воспитанных в Содружестве, при «проклятой демократии», — Кейт подмигнул, — сам знаешь — борьба за свои права довела их до того, что мужики просто шарахаются, опасаясь, что их обвинят в сексуальном домогательстве. Эмансипация вышла на новый уровень — теперь с женщиной без последствий может флиртовать только женщина. А вдобавок проклятая политкорректность. Впечатление такое, что мужчины стали козлами отпущения за все грехи человечества. Предупреждаю тебя, если мы, мужики не начнем бороться за свои права, скоро у женщины нельзя будет спросить, который час — засудят за попытку изнасилования.