Влад Поляков - Варяги. Смута

— Ну красивые девицы, наряды открытые и местами просвечивающие, так что с того? Ты все равно куда лучше их вместе взятых.

Расслабилась. Уф-ф, уже хорошо. А то эта валькирия в гневе на многое способна. Сейчас же эмоциональная вспышка схлынула, не успев толком начаться. Можно и деловой разговор начать разговаривать.

— Вот, ярл, те жрицы Лады, о которых мы говорили, — серьезно, с максимальным уважением в голосе повел речь Магнус. — Преслава. Злата. Софья и Елена.

Называя каждое из имен, побратим делал паузу, давая возможность каждой девушке отметиться парой слов там или жестом. Первые два имени и их обладательницы соответственно не вызвали никаких вопросов. Зато две оставшиеся, похожие друг на друга, за исключением возраста… Сестры, это очевидно. Но имена!

Заметив мой взгляд, направленный сначала на жриц-сестер, а потом на него, Магнус без тени сомнений произнес:

— Из Болгарии родом. Те самые. А что до прочего, то пусть Софья скажет, она разговорчивее младшей будет.

— Имена у вас для жриц Лады… необычные, — слегка усмехнулся я. — Неужто сменить не предлагали? Новое имя, даваемое при обряде, меняет и часть незримых нитей, связывающих душу человека с иным.

— Мало кто из князей задумывается о тонкостях духа, связях его с богами, — добро улыбнулась Софья. — Но тем радостнее слышать такое от тебя, князь Хальфдан, по непонятному поводу получивший прозвище Мрачный. Нет у тебя ее в душе.

— Мрак разным бывает. Есть всеобъемлющий, накрывающий как своего обладателя, так и всех вокруг. Есть же другой, безвредный для друзей, но погружающий недругов в вечное отчаяние, скрывающий от них все краски мира. Но ты не ответила, жрица богини любви.

Софья, видя, что заболтать, свести разговор в сторону, не вышло, стерла с лица ту самую улыбку, позволив истинному облику проявиться.

— Имена для нас с сестрой — память. О том, что нельзя забывать и за что надо отомстить. Они не настоящие, чужому богу принадлежащие, но есть клятва. Мы будем носить их до тех пор, пока не отомстим. А твое, князь, поручение, как мы догадываемся, тому поспособствует.

— Клятва… это хорошо, — протянул я, оценивая концентрацию жгучей черной ненависти, звучавшей в голове милой и красивой девушки. Ясно, что многое пережить пришлось, но в чужой ад нет доступа даже верховным демонам. — Уверен, у нас есть кое-что сближающее. Магнус?

— Да, Мрачный.

— Кто именно из Полоцка родом?

— Злата. Княгиня Рогнеда Рогволдовна ее в лицо не знала, но нескольких слов будет достаточно, чтобы уверить. Да и родовой амулет показать можно, коль понадобится.

— Добро, — кивнул я, после чего переключил внимание на девушек. — Что ж, жрицы Лады и просто прекрасные девицы. Слушайте, что сделать предстоит. Если что неясно, лучше сейчас спросите, а то потом не у кого будет…

И пошло-поехало. Необходимо было полностью прояснить дальнейшие действия четверки, возможные варианты при той или иной реакции как самого Владимира. так и Рогнеды. Ну и как завершение — было вручено собственно письмо к княгине. Запечатанное. Как и полагалось, но его суть была изложена и девушкам. Мало ли как дело обернется.

Ну а потом…. Нас ждал небольшой, но все же торжественный пир, который «наместник» давал в честь появившихся в городе жрецов Перуна, едущих в Киев. Все знали. Что он ту из себя ничего не представляет, но усиленно изображали свое неведение насчет этого нюанса. Ну а нам всем предстояло сидеть в качестве обычных приглашенных и следить. Как ни крути. а таких людей как Мстислав Игоревич, без присмотра оставлять никогда не стоит. Мало ли что взбредет в голову.

Ничего, пусть это будет просто приятный вечер в обществе Змейки, побратимов. Друзей и просто хорошего народа. Уродов здесь, в Переяславле. Нынче не водится. Вымели уродов отсюда, выметем и из других городов. Только надо немного подождать.

Интерлюдия

Киев, дворец великого князя

Князь Владимир Святославович находится в отличном состоянии духа и тела. И причин тому хватало. И именно о них, о причинах, он сейчас разговаривал С Добрыней и Путятой — двумя наиболее ближними советниками.

Уютно устроившись на мягком ложе, не забывая про кубок с вином и вспоминая недавно покинувших эту комнату парочку наложниц, князь Киевский чувствовал себя в ладу со всем миром вокруг. Лениво обводя взглядом комнату, он на пару мгновений останавливал внимание на советниках. Путята немного нервничал, периодически срываясь с места и прохаживаясь взад-вперед. Причина его беспокойства была понятна — дела воинские, в которые он последнее время погрузился с головой, не давая ни сна ни продыха.

Добрыня же… Тот мог многих ввести в заблуждение обманчиво мягким видом. Но уж не здесь присутствующих точно. Подобное слишком доброе лицо было обычно перед тем, как главный киевский мастер по обходным путям и темным делишкам собирался устроить большие беды своим недругам. Именно к нему Владимир и обратился сначала. И перед прочим решил немного уязвить, напомнив про небольшую, но ошибку:

— Вот видишь, дядя, а ты еще в сомнении пребывал, что тот храм и особливо капище на киевских наших холмах пользу принести могут. Принесли! Сами жрецы Перуна пришли челом бить, просить меня о том, чтобы подобные храмы в других градах поставить.

— Неожиданно.

— И пусть. Значит старшее жречество ни в чем нас не подозревает, а крики более молодых своих братьев серьезными не считает, — расплылся Владимир в торжествующей улыбке. — Недолго им теперь напрасными думами тешиться. Всех сапогом к земле придавлю, будут знать свое место!

— В таких делах ошибиться лишь в радость бывает, — ничуть не смутился Добрыня.

Его и впрямь порадовало случившееся сегодня. Довольно мальчишеская выходка племянника, случившаяся в прошлом году, принесла неожиданные плоды. Жрецы Перуна, явно впечатлившиеся воздвигнутым, а еще более возвышение своего божества перед прочими, приняли ложный знак почтения за искренний.

ЭТИМ жрецам он не то чтобы верил. Просто знал, что на тонкое коварство они не пригодны. Прямолинейны, простоваты… Потому несколько лет назад им и помогли оказаться на вершине. Как и многим другим, признанным безопасными и… простыми. Они не вызывали подозрений насчет своей искренней веры, но противостоять замыслам Добрыни и его помощников просто не могли. Ум не тот.

Вот и считал дядька великого князя Киевского, что пусть потешатся… напоследок. Потому и настоятельно посоветовал племяшу. Дескать, пообещай, обнадежь, порадуй старичков. Они о тебе добрую весть разнесут, настороженность усыпят, давая нам время на завершение задумок.