Андрей Круз - Холод, пиво, дробовик

Вновь распахнулась дверь черного хода, но вместо рабочих на улицу вышел управляющий заведением — Денис Селин собственной персоной.

— Привет, Слава! — поздоровался он, зябко поежился и застегнул распахнутый до того пиджак.

— Привет, Денис! — отозвался я и протянул руку снизу вверх, не став подниматься на дебаркадер.

Селин нагнулся ответить на рукопожатие и спросил:

— Дал Арабову пива?

— Ты ж не против был?

— Да я и сейчас не против, — рассмеялся Денис. — У себя отмечаешь?

— Ага, — кивнул я. — Совмещу приятное с полезным.

— Мы тоже совместим, — сообщил Селин и посторонился, пропуская грузчиков. — Нормально все?

— Нормально, — ответил я и вернулся к машине.

Селин махнул на прощание рукой и ушел в клуб. Я загрузил в УАЗ ящики, вновь сверился со списком и забрался за руль.

Ирина при моем возвращении не произнесла ни слова. Честно говоря, гробовое молчание человека рядом всегда немного напрягает, но я стоически держался, не желая просить прощения и начинать каяться в грехах, реальных и мнимых. Рассосется само собой как-нибудь.

На выезде со двора пришлось пропустить растянувшуюся колонну грузовиков, потеряли пять минут. В итоге я не стал выгружать коробки с провизией, а лишь высадил Ирину и сразу развернул «буханку» на расчищенном от снега пятачке. Вернулся на Красный проспект, повернул направо и погнал УАЗ к Южному бульвару, а точнее — к поселку Луково, что раскинулся за ним россыпью одно-и двухэтажных частных домов.

Над крышами заколыхалось мутное облако дыма печных труб, тянувшаяся меж высоких заборов дорога превратилась в две укатанные колеи. На перекрестке я сбросил скорость до минимума, но и так при повороте «буханку» заметно повело в сторону.

Минут через пять я остановил УАЗ перед воротами, за которыми прятался добротный особняк с обширными надворными постройками. Выскочив из машины, несколько раз стукнул железным кольцом калитки, потом развернулся и взглянул на развалюху напротив. Скособоченный домишко казался нежилым, но мне было доподлинно известно, что в нем постоянно несет дежурство пара гимназистов. Вневедомственная охрана, так сказать.

Виктор Бородулин заведовал на промзоне алхимической лабораторией, был причастен к разработке разных хитрых препаратов, и потому колдуны присматривали за ним круглые сутки напролет. Вероятно, для столь назойливой опеки имелись веские основания, но лично мне при мысли о жизни под колпаком всякий раз становилось не по себе.

Я взглянул на часы, раздраженно обернулся и с силой саданул железным кольцом по доскам. Калитка немедленно распахнулась, и на улицу вышел крепкого сложения мужичок в меховой шапке, тулупе, теплых штанах и собачьих унтах. С плеча свешивался гладкоствольный карабин двенадцатого калибра «Сайга».

— Че долбишься? — пробурчал Семен Лымарь, бывший при хозяине дома чем-то средним между охранником и младшим партнером. На его скуле змеилась паутина старых шрамов, серых и плохо заживших.

— Уснули, что ли? — не менее раздраженно ответил я и постучал двумя пальцами по левому запястью. — Цигель-цигель, ай-лю-лю! У меня времени в обрез!

Лымарь внимательно оглядел пустую улицу и вернулся во двор.

— Заезжай! — разрешил он, раскрыв ворота.

Я забрался за руль и загнал «буханку» за забор. Семен тут же сдвинул створки и указал на сени:

— Забирай.

Сам принялся отпирать навесной замок на двери сарая и уточнил:

— Только колбасу берешь?

— Сардельки еще, — ответил я и прошел в сени.

Бородулина там не оказалось, только стояла заранее приготовленная для меня коробка с таблетками. Я выложил рядом сверток с разнокалиберными серебряными монетами и выглянул во двор.

— Хозяин где? — спросил Лымаря.

— Некогда ему, — сообщил Семен. — Новый год.

— Не рано отмечать начали?

— Старая бригада собралась, — пояснил Лымарь и поторопил меня: — Давай быстрее, некогда мне!

Вдвоем мы быстро погрузили провизию в «буханку», я уселся за руль и, устроив на пассажирском сиденье коробку с лекарствами, спросил:

— У вас нормально все?

— Пронесло, — успокоил меня Семен, распахивая ворота. — Больше так не делай.

— Постараюсь, — усмехнулся я и захлопнул дверцу.

Таблетки Бородулин в своей лаборатории готовил из разряда тех, что учитываются едва ли не поштучно, и отпускать их на сторону он не имел никакого права. Дело было даже не в пилюлях, которые мне приходилось глотать каждое утро, эти таблетки лишь послужили поводом для знакомства. Помимо них Бородулин поставлял алхимические препараты, которые сохраняли часть своих чудодейственных свойств и в реальном мире. Переправлял их через Границу Сергей Платонов, кондуктор и мой партнер. С доставкой товара сложностей никогда не возникало, куда трудней было привлечь денежных пациентов по ту сторону Границы. Сам я в детали не вникал, оставив черновую работу на откуп партнеру, знал только, что в теплых водах Карибского бассейна плавала яхта-клиника, где состоятельных клиентов исцеляли от ряда заболеваний, относимых традиционной медициной к разряду неизлечимых. Часть выручки шла на развитие бизнеса, часть возвращалась сюда в виде товаров, оружия, боеприпасов, автомобилей и даже серебра. Но это уже совсем другая история.

Выехав на Южный бульвар, я не стал поворачивать к бару и погнал УАЗ дальше, прямиком к Колхозному рынку. Первое правило посредника — не держать горячий товар при себе дольше необходимого. Один раз я на этом едва не погорел и вновь так рисковать не собирался. Поэтому и торопился: из-за всех этих предновогодних и новогодних праздников график переходов полетел псу под хвост, и если не всучу таблетки Платону прямо сейчас, придется хранить их у себя как минимум пару дней, пока он не просохнет. Кондуктор свое дело знал туго, но и гульнуть тоже любил. Стресс.

Парковка перед рынком оказалась забита автомобилями и санями, искать там свободное место было пустой тратой времени, поэтому я объехал вытянутое здание и загнал «буханку» на полупустую служебную парковку у административного блока. Человеку со стороны делать этого категорически не рекомендовалось, но начальник охраны рынка был моим хорошим знакомым, и несшие тут службу братья знали в лицо не только меня самого, но и УАЗ.

Распотрошив коробку с лекарствами, я убрал под сиденье упаковки разноцветных пилюль, которые пил сам, запер автомобиль и поспешил на рынок, но волновался напрасно: как и договаривались, Платон дожидался меня за прилавком своей торговой точки посреди завешанных зимней охотничьей одеждой стеллажей и полок с теплыми ботинками.