КОМ-6 (Казачий Особый Механизированный, часть 6) - Ольга Войлошникова
— Отчего же «ложной»? — дипломатически изумился Андрей Фёдорович. — Он назвал имя, звание, и на нём была соответствующая форма. Принц Фридрих Вильгельм Август Прусский был опознан казаками и добровольно — я подчёркиваю — по собственной инициативе сдался в плен, в соответствии с международной конвенцией о вассалитете. Сожалею, мой царственный брат, но международное право не предусматривает его передачи каким-либо лицам.
Вот тут знаменитая германская выдержка изменила-таки кайзеру. Он вскочил на ноги и уставился через стол прямо на русского императора, дыша медленно и тяжело, как бык, приходящий в ярость. Мы со Зверем уж подумали, что сейчас он и заревёт — низким, неистовым голосом.
Андрей Фёдорович невозмутимо ждал.
Вильгельм десятый уперся в стол сжатыми кулаками, которые ощутимо начали отливать сталью, и что-то глухо сказал по-немецки. Все его сопровождающие, как один, встали и молча вышли за дверь.
— Пожалуй, господа, и вы нас оставьте, — проговорил Андрей Фёдорович.
И наши все ушли — в другую дверь, за нашими спинами. Кроме меня. Потому как император именно такой поворот событий и предполагал.
— Кто его сюзерен? — спросил кайзер, совладав с голосом.
— Так вот он, — Андрей Фёдорович очень спокойно обернулся ко мне, — Коршунов Илья Алексеевич. Командир шагохода. Кстати, тоже личного, трофейного. Сотник Иркутского особого механизированного отряда.
Вильгельм десятый уставился на меня, словно ему муху представляли:
— Сотник?.. Это вообще что за чин?
— Если по-вашему… — Андрей Фёдорович неопределённо пошевелил пальцами, — до гауптмана не дотягивает. Ближе к лейтенанту, пожалуй.
— Не дотягивает до гауптмана?.. — севшим голосом переспросил кайзер. — Мой сын присягнул… лейтенанту? Он что — с ума сошёл?
Андрей Фёдорович почти весело обернулся ко мне:
— Растолкуй его величеству, Илья Алексеевич! Как, по твоему разумению — отчего принц Фридрих к тебе кинулся?
— А к кому ему было кидаться? — рассудительно ответил я. — Он же шибко в плен хотел. А нас в экипаже четверо всего. Все, конечно, дворяне. Только Швец с Пушкиным безземельные, а Хаген — тот вообще зависимый. Принц как услышал, что меня фрайгерром навеличивают, так сразу и сказал: вам, мол, сдаюсь. Всё по конвенции этой, будь она неладна.
— Фрайгерр? — кайзер покачал головой. — Как это по-вашему? Барон?
— Да не барон он. Просто помещик. Это, видишь ли, вольная трактовка понятия «землевладелец».
Эта новость обрадовала кайзера ещё меньше.
— Андрей, это никуда не годится. Мой сын не может быть вассалом простого помещика. Впрочем, — он сердито стрельнул взглядом, — я буду не против, если Фридрих получит по заслугам. Чем он там может зарабатывать на жизнь у вас в деревне? Свиней пасти или кидать навоз? Весьма подходяще для такого дурня! Но помещик!..
Кайзер стремительно возвращал самообладание. Он пару раз прошёлся вдоль стола и притопнул ногой:
— Моей монаршей волей и именем Великой Германской империи я дарую тебе, Илья Коршун, титул герцога и необходимые в этом случае наследные земли.
— Коршунов он, — с улыбкой поправил русский император.
— Без разницы! — кайзер величественно сложил на груди руки. — Принц в вассальной зависимости у герцога — это приемлемо. Я распоряжусь. Извольте обождать, документы вы получите сейчас же. И прошу, Андрей, хотя бы не лейтенант!
— Я подумаю, — кивнул Андрей Фёдорович.
Вильгельм сурово обернулся ко мне:
— А с мальчишкой Фридрихом не церемоньтесь. Весьма меня обяжете.
Государи чинно раскланялись и удалились, велев мне ждать.
ОТ ВСЕЙ ЩЕДРОСТИ ДУШИ…
Из задней русской двери вышли два секретаря. Один — вчерашний, что меня на чай к императору провожал.
— Интересно, скоро ли немцы растележатся? — спросил он, оглядывая стол. — И не попить ли нам чайку в спокойной обстановке, а, ваша светлость?
Я аж обернулся — кого ещё принесло? Но позади никого не было.
— Непривычно в новом титуле, Илья Алексеич? — подмигнул секретарь.
— А, так это я теперь «светлость», что ли? Ядрёна колупайка! — я захохотал. — Думал: спасибо, хоть живым отпустят, а тут — нате вам!
— Ещё и земельку в Германской империи обещали, — усмехнулся другой секретарь. — Но на многое не рассчитывайте. Там, скорее всего, что-то символическое.
— Да уж наслышан, с землёй у них туговато. А что, действительно, сидим? Давайте-ка выпьем, братцы, за чудесное избавление да закусим.
В общем, через час принесли нам расписные бумаги с немецкими печатями — а мы уж хорошо так отметивши. Однако немцы невозмутимо зачитали всё как полагается, а наши с такими же серьёзными рожами перевели. И что замок под названием Топплер с прилагающимися землями в пределах одноимённого озера даруется мне в наследственное владение.
— Неужто замок? — удивился я.
Немцы сделали вид, что не понимают.
— Бывал я в тех местах, Илья Алексеич! Ой, то есть, ваша светлость! — исправился второй переводчик.
— Ну?
— Этот замок — ихний исторический курьёз. Посреди озера Топплер крошечный островок, с два этих кабинета, а на нём — вроде как замок, каменный, только размером чуть побольше крестьянской избы. Ну и трёхэтажный. А к островку — мост подъёмный. Четырнадцатый век!
— Умереть — не встать, — обалдел я. — Сколько ж таких герцогствов… герцогств?.. А — островков на моём куске земли в моей деревне-то поместится? Несколько сотен, чай! Щедрое за принцами в Германиях приданое дают!
05. КАК СНЕГ НА ГОЛОВУ
И ЭТО ЕЩЁ НЕ ВСЁ
Германцы разом поджали губы — не такой, видать, реакции от меня ожидали. Развернулись кругом, как на плацу, и ушагали в свою дверь.
— Господа, вы готовы? — из портала явился ещё один государев помощник, увидел, какие мы на фоне стресса-то славные, и осуждающе покачал головой. Ничего, впрочем, кроме: — Пожалуйте, ваша светлость — не сказал.
Я опять не понял, что это про меня, и несколько сконфузился, когда тот уточнил:
— Илья Алексеевич, государь ждёт.
Ядрёна колупайка, как неловко-то вышло!
Я зашарил по карманам… А «запаски»-то моей нет!
— Это ищете? — помощник протянул мне протрезвинку. Обычную, аптечную, но всё же это — лучше, чем ничего.
