Блок - Борис Вячеславович Конофальский
***
Когда уполномоченный проснулся, то увидал на стуле у стола лежащий рюкзак, а под столом стояли трёхлитровые баклажки с водой, их было восемь штук. А вот Миши не было. Горохов полежал ещё немного. Свет заливает комнатушку даже через серое от пыли окно. Он смотрит на часы: десятый час. Вот это он поспал! Андрей Николаевич встаёт. На столе лежат пакеты какие-то. Он подходит к столу. А там паштет, брикеты кукурузного крахмала, лепёшки, два баллона инсектицида, коробка хороших патронов, двадцать четыре штуки, трубки-фильтры, чтобы пить воду из открытых источников, два рулончика хороших тряпок на портянки.
Уполномоченный, у которого давно не было платка, взял одну тряпку и положил в карман галифе. Тут же были десяток пакетов с вяленой дрофой, две больших упаковки высушенного, тонко нарезанного кукурузного хлеба. Несколько пакетиков с вяленой тыквой. И пакет жареных с чесноком тыквенных семечек весом в килограмм.
«Не очень много для двоих, если учитывать энергозатратность перехода через горы. Миша надеется добывать еду в дороге. В принципе, это правильно. Значит, тащить придётся меньше».
Ещё кое-что из еды у него было и у самого в рюкзаке. За съестное можно было не волноваться.
В общем, он был доволен этим набором вещей, Миша знал, к чему готовился. Аптечки не было, но у него в рюкзаке лежала солдатская, полевая. Там было всё, что нужно. И главное – стимуляторы. И рядом со всеми вещами на столе лежала запечатанная в пластик хорошая и, скорее всего, дорогая карта.
Уполномоченный отложил её в сторону, с нею он собирался познакомиться повнимательнее ещё до того, как начнётся поход. Но сначала…
Горохов умылся, выпил литр воды. В горле скребло. Он почувствовал, что нужно откашляться. Он так и сделал и сплюнул в угол бурый сгусток. Раньше никогда такого с ним не было. Он растёр сгусток подошвой и пошёл пить таблетку, что дала ему Людмила. Только после этого достал из своего рюкзака пару кусочков крахмала и съел их, запив водой из трёхлитровой баклажки, что стояла под столом. Крахмал был подсоленный, вкусный, а вода чистая. После этого он закурил. И сразу снова стал кашлять.
Вскоре пришёл Миша, он был спокоен и деловит:
– Всё сделал. Сосед согласился сгонять со мной до Кытлыма за мясом. Он уже машину заправил. Спрашивал, когда выезжаем. Хочет побыстрее, чтобы потом домой по темноте долго не ехать, – охотник немного помолчал и подошёл к окну, стал смотреть на улицу через пыльное стекло. – А ты, Андрей, это… тихо тут сидел?
– Тихо, а что? – Горохов не стал ему говорить, что его дважды разбирал сильный кашель.
– Да вот оно что… Я тут следы под дверью увидал, – объясняет Миша. – Женские. Кто-то подходил к двери. Ещё стоял рядом у угла дома… Соседка у меня тут есть, Марина, – он всё продолжает глядеть в окно. – У неё проказа уже мозги жрёт, иной раз она заговаривается, но обычно ещё в своём уме. Главное, чтобы она не узнала, что у меня кто-то есть. А то… Сейчас по радио каждые пять минут говорят про сто рублей… Я, пока в магазине стоял, два раза слышал… Сам понимаешь… Сто рублей… Они всякого могут… Она может и позвонить в милицию…
– Я курил, – говорит напрягаясь Горохов. – Может, запах женщина почувствовала.
– Я тоже курю, когда угощают, но скорее всего услышала что-то, – задумчиво произнёс охотник и отвернулся от окна. – Давай я на телеграф сбегаю, дам телеграмму, да уедем побыстрее от греха подальше.
– Да, давай, – согласился уполномоченный.
Он ещё раз объяснил, куда и на чьё имя давать телеграмму.
– Ага, – кивал Миша, запоминая адресата, – ага, а этой Гале написать, чтоб она отправила Петю и Мурата в гостиницу «Барханы», что в Александровске.
– Да, – подтвердил уполномоченный. Он ещё не решил всё окончательно, но уже склонялся к мысли, что ему всё-таки будет нужен его грузовик и всё то снаряжение, что он получил перед командировкой.
Миша ушёл, заперев дверь, а Андрей Николаевич стал собираться в дорогу. Он ещё раз перебрал свой рюкзак и упаковал в него часть еды со стола, а потом взвесил его: килограммов шесть, если не семь, – и начал прикидывать вес, который ему придётся нести. Вода – двенадцать килограммов. Рюкзак шесть. Винтовка, обрез, револьвер, пистолет, патроны ко всему этому и две гранаты. Ещё килограммов двенадцать. Фляга-тайник – пара кг. Тесак. Вес подбирался к тридцати пяти килограммам. И, кстати, деньги. Казалось бы, что там, но только его свёрток с серебром и парой золотых, не считая меди в карманах, уверенно тянули на полкило.
Ну, в молодости, лет десять назад, этот вес его бы не испугал. Но пройти с такой ношей пятьдесят километров за день, да ещё по горе вверх – задача абсолютно нереальная. Это он уже понимал. Он ещё не ощущал значительного влияния заболевания на свои физические возможности, но прекрасно понимал, что воздействия болезни не избежать.
«Но болезнь ещё на ранней стадии, плюс Люсины таблетки, возможно, я ещё смогу перейти горы, в случае чего помогут стимуляторы».
Он также собрал рюкзак и для Миши, банки с водой снёс к двери, они поделят воду потом, когда выгрузятся в Кытлыме. Уполномоченный был готов выдвигаться. Только накинуть пыльник и маску с головным убором. Хотелось закурить, но теперь, после рассказа Шубу-Ухая о следах под дверью, он не решился этого делать. Сел на кровать и стал ждать. Думал даже ещё немного полежать, закрыв глаза, да не пришлось: едва устроился, как за окном негромко затарахтел моторчик. Потом послышались разговоры, и в дверном замке провернулся ключ. Миша проскользнул в комнату и тихо сказал:
– Он приехал, Андрей, давай собираться, – и тут же, оглядевшись, с удивлением добавил: – О, так ты уже и рюкзак мой собрал; тогда я буду носить вещи, а как всё снесу, так ты и выйдешь.
Горохов лишь кивнул молча: давай.
Вскоре, за две ходки, он перенёс всё в машину, в том числе и рюкзак уполномоченного, и его винтовку заодно, а потом Шубу-Ухай остановился и сказал уполномоченному тихо:
– Его Чупейко зовут.
