Путь Могучего. Том 1 - Дмитрий Дубов
С этими словами он залез ко мне в карман. То, что вчера не вышло сделать ни у полицейских, ни у канцерлярских. В это же время подручные Голицына переворачивали мою комнату. Особенно досталось кровати и гардеробному отделению.
— Я надеюсь, вы уберётесь за собой? — проговорил я, оборачиваясь к полковнику. — А то у меня что-то в поясницу колет после больницы.
Тот прорычал что-то неразборчивое. Именно в этот момент он разглядывал то, что вытащил из моего кармана.
— Что это? — наконец, выдохнул он мне в лицо с ненавистью, развернув к себе. — Где Тайнопись?
— Я понятия не имею, о чём вы, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — А это моя вещь. Вряд ли она вам пригодится.
— Подонок! — выплюнул он и попытался ударить меня по лицу правой рукой.
Я перехватил её в воздухе и с силой сжал запястье. В нём что-то хрустнуло, а Голицын завопил от боли. Тут же к нам подскочили ещё пятеро агентов.
— Ордер на обыск не даёт вам права избивать людей, — медленно и доходчиво проговорил я. — Будьте осторожней.
Полковник понимал, что я прав, поэтому взревел, но ничего разборчивого так и не сказал. И ещё я понял, что он не знал досконально, как выглядит Тайнопись. Видел, что в руках у него не то, что нужно, но не более того.
— Перевернуть тут всё, — проговорил он, когда смог произносить слова отдельно от ругательств.
Вот только этот приказ оказался излишним. Моя комната и так уже была перевёрнута вверх дном. И, естественно, в ней ничего не нашли.
— Завтра, — с нескрываемой ненавистью проговорил Голицын, — я приду с ордером на обыск всего дома.
— Это совершенно необязательно, — раздался новый голос, и я посмотрел на дверь. — С кем имею честь.
Там стоял грузный человек с чисто выбритым лицом и в домашнем камзоле. Я уже видел вчера этот образ в памяти тела и знал, что это Дмитрий Анатольевич Могучий. Мой отец.
— Полковник Голицын, тайная канцелярия, — представился тот, доставая из внутреннего кармана мундира ордер. — Ваш отпрыск подозревается в хищении важного государственного артефакта.
— Есть ли у вас уловители? — поинтересовался мой отец, которого я таковым почему-то никак не мог воспринимать.
«Уловители? — подумал я, а затем решил, что это про такие приборы, которые могут уловить след Тайнописи. — Интересно, смогут они найти пространственный карман с клыками?»
— Оболенский, — позвал полковник своего подчинённого. — Несите магические искатели! Есть разрешение от хозяина.
Вот даже как, они получили ордер, но без разрешения на использование уловителей или искателей.
— А вы, молодой человек, пройдите со мной, — распорядился Дмитрий Анатольевич. — Если, конечно, вам он уже не нужен, — он перевёл взгляд на Голицына.
— Одну минуту, — попросил тот, подходя ко мне с громоздким устройством, на боку которого располагался уже привычный мне цилиндр. Но в этом вихрившаяся магия была тёмно-синего цвета. — Сейчас проверим его до конца.
Аппарат размеренно пикал, напомнив мне вчерашний, который поддерживал мою жизнедеятельность. Как я понял, это означало, что никакого присутствия артефакта, по крайней мере, у меня обнаружено не было.
— Странно, — пробормотал себе под нос Голицын. — Ладно, забирайте. Но, если он нам понадобится, мы заберём его.
— Без проблем, — ответил Дмитрий Анатольевич. — Мы будем у меня в кабинете. Мне нужно поговорить с этим оболтусом, — и, переведя взгляд на меня, он сказал: — Пойдём.
— Верните мне мою вещь, — сказал я полковнику и протянул руку.
Тот скорчил брезгливую физиономию, достал из кармана кнопку трибунала и вложил её в мою ладонь.
— Я точно знаю, что она у тебя, — проговорил он низким, рычащим голосом. — Лучше отдай сам.
Ни слова не говоря, я развернулся и вышел вслед за отцом.
* * *
Когда мы вошли в кабинет отца, я сразу понял, что сейчас мне попытаются внушить чувство вины. Но получилось даже ещё жёстче.
— Ты совсем решил нашу репутацию с грязью смешать? — обратился он ко мне холодно, словно к чужому человеку, который ему чем-то насолил. — Что это за обыски? Что им нужно?
За то время, пока он говорил, я успел оглядеться. Невзрачные серо-зелёные стены, старая, основательная мебель из прежних, лучших времён, настольная лампа с зелёным абажуром, пыльные стёкла окна.
— Понятия не имею, — ответил я, садясь в кресло без приглашения, так как понял, что вряд ли его дождусь. — Возможно, какая-то ошибка. Они и вчера вечером от меня что-то хотели, несмотря на то, что я только пришёл в себя.
На последнюю мою фразу отец тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Так он сидел с минуту, видимо, собираясь с мыслями. А потом всё-таки положил ладони на стол и пристально вгляделся в моё лицо.
— Если они у тебя что-то найдут, я противодействовать не буду, — проговорил он ровным, но расстроенным голосом. — У меня на тебя больше нет сил. Из-за тебя теперь погибнет твоя сестра, моя дочь. В отличие от тебя, она — умница, красавица, магией не обделена. И жених у неё из о-очень, — он показал пальцем в потолок, — высокого рода. А ты… — он замолк на полуслове, а я вспомнил слова брата.
— Даже сдохнуть для пользы дела не смог? — уточнил я, глядя ему прямо в глаза. — В нормальных семьях это считается достижением.
— Не в этом дело, — ответил Дмитрий Анатольевич, хотя я видел, что именно в этом. — А в том, что ты бесполезен для рода, в частности, и для общества, в целом.
— Послушай, отец, — меня даже не обидели его слова, так как они были заблуждением, в которое он по какой-то причине верил. — Каким вы меня с матерью родили, такой и есть. И стыдиться мне нечего. Не слышал я, чтобы человека укоряли только лишь фактом его рождения.
— Ну знаешь, что! — а вот мне своим непробиваемым спокойствием, кажется, удалось вывести из себя главу семьи. — Ты ни в магии не силён, ни в науках, ни в каком-либо деле. Ты — паразит, который сидит на моём горбу, но при этом
