Хищный цветок - Александр Александрович Михайлов
— О-о-о, ты пришла за своим мужчиной, как романтично, — издав короткий смешок, она достала из заплечной сумки внушительный бледно светящийся белый шар и продолжила — это жизнь твоего Карла, и я предлагаю сделку. Ты добровольно идешь с нами, а я отпускаю этого мужлана на все четыре стороны.
Мария в нерешительности остановилась, с недоверием и ненавистью глядя на колдунью, а та ехидно добавила:
— Ну что же ты, решайся, или его жизнь для тебя ничего не значит?
Карл сдавленно простонал:
— Зря ты пришла сюда. Беги!
Но замолчал, будто в рот ему запихали кляп. Нужно было что-то решать, и Мария даже готова была пожертвовать собой, но никаких причин доверять магам Консулата у нее не было. Ситуацию разрешил грязный лысый бородатый пират, ловко перескочивший через низкие перильца верхней палубы. По каким-то одному ему ведомым причинам он выбрал своей целью именно колдунью и, замахнувшись саблей, бросился на нее, беспрестанно и грязно ругаясь. Дальнейшие события разворачивались очень быстро. Черноволосая девушка, защищаясь от удара саблей, выставила перед собой злополучный белесый шар. Клинок высек из матовой поверхности сноп ярких искр, отрубил от сферы неровный кусок, но, тем не менее, ушел в строну, немного разминувшись с головой девушки. Та, в свою очередь, саданула пирата коленом под дых и спихнула согнувшегося пополам мужчину куда-то за борт. Но еще до того, как внизу раздался всплеск от падающего тела, Карл успел одной рукой схватить отколотую половинку шара, другой окровавленную ладошку Марии, и вместе они бросились к краю палубы.
— Стоять! — прорычала Гертруда, вытянув руку в сторону солдата, но останавливаться тот даже и не думал и через мгновение скрылся за ограждением, а еще спустя пару ударов сердца, ласковые воды моря приняли их с Марией в свои объятия.
Фростенблитз нагрелся, из лазурного став красным. Его несмолкающая песня отчетливо звучала у Изабеллы в ушах. «Насколько же красиво, так бы и слушала вечно» — подумала волшебница, охлаждая магической стрелой пыл очередного зарвавшегося пирата. Если призрачный лук был и вправду живым, то сегодня он должен быть благодарен своей хозяйке за устроенное пиршество. Однако сражение подходило к концу — гурьба морских разбойников загнала Изабеллу на самый нос корабля, и отступать дальше было некуда. Что же, жаль, конечно, что знаменитая сапфировая Изабелла закончит свой жизненный путь столь бесславно. Но вариантов не остается, и пора устроить прощальный фейерверк.
— Стоять, грязные крысы! — звонко воскликнула волшебница, восстанавливая в памяти формулу призыва демонической осадной машины Фламменндрейк. Сейчас здесь будет гореть все, даже морская вода, даже сам воздух. Но помпезные планы Изабеллы бесцеремонно нарушила обломившаяся наконец мачта Черного ветра. Тяжеленное бревно рассекло палубу Альбатроса прямо у ног волшебницы, обдав ту роем щепок и милосердно выкинув за борт.
Карл крепко держал своей огромной лапищей изворачивающуюся и шипящую Марию за ворот. Грести одной рукой было неудобно, но солдат отлично понимал отношения своей ненаглядной с водой. Осколок белесой сферы, предусмотрительно запихнутый Карлом за пазуху, приятно согревал кожу и ощущался, словно продолжением тела. Расторопный вояка плыл не просто подальше от злополучного корабля, его целью было внушительное бревно, когда-то являвшееся мачтой Черного ветра. Догребя до пункта назначения, солдат мощным рывком выдернул Марию из воды и закинул на спасительную деревянную поверхность. Девушка обняла скользкое бревно руками и ногами, для надежности выпустив когти, как-то совсем по-кошачьи отряхнулась и снова обрела дар речи. Поморщившись, она недовольно проговорила:
— Как же меня пугает эта холодная мокрая дрянь! Только окунешься в нее и уже не понятно, где верх, а где низ.
Запыхавшийся Карл, слабо улыбнувшись, успокоил девушку:
— Не бойся, дорогая, теперь я снова с тобой.
Тут его внимание привлекло какое-то яркое голубое пятно, отлично различимое на сине-зеленой поверхности воды. Подплыв к нему в пару мощных гребков, солдат обнаружил, что это не что иное, как прелестное платье его давешней пленительницы — сапфировой Изабеллы. Собственно даже не только платье, но и вся его хозяйка. Бережно взвалив волшебницу на плечи, Карл обратил внимание на кровь, перепачкавшую прекрасное лицо. Изумительные серебряные волосы Изабеллы также с одной стороны приобрели красноватый оттенок. Но пока солдат возвращался к бревну, он вполне отчетливо слышал слабое дыхание волшебницы и ощущал биение ее сердца. Когда Карл взвалил свою ношу на мачту, рядом с Марией, та сразу выказала свое недовольство:
— Ты же понимаешь, что притащил сюда главу Имперской сыскной службы? Это именно она охотилась за мной, загоняла как дичь на охоте! Да что там, ты же и сам совсем недавно был ее заложником!
Карл все отлично понимал, но и бросить волшебницу умирать никак не мог. Устало прикрыв глаза, он спокойным тоном попытался все объяснить своей возлюбленной:
— Умереть в сражении это честь для солдата, а она такой же солдат, как и мы — я видел ее в деле. Но позволить вот так вот утонуть беззащитному человеку, я не могу…
— БЕЗЗАЩИТНОМУ?! Да едва очнувшись, она достанет свой лук и расстреляет нас, как зайцев! Она…Она была там в тот день, когда меня превращали в…, — девушка замялась — в это!
— Извини, милая, но любого человека бросать в беде грешно, — Карл выудил из-за пазухи осколок своей жизни — к тому же она может нам пригодиться, например, подсказав, как приладить это на место.
Солдат взялся за обрывок веревки, видимо бывший раньше растяжкой для паруса, и начал привязывать волшебницу к мачте. Серебряный Альбатрос, с нижней палубы которого валил густой черный дым, и все больше кренящийся на правый борт Черный Ветер неспешно удалялись от мерно покачивающегося на волнах бревна.
Мария застыла на мачте в неудобной позе, сидя на корточках, будто статуя, и только живые желтые глаза девушки напряженно всматривались в морскую гладь. Резкий выпад, и в когтистых ручках затрепыхалось блестящее тельце какой-то мелкой рыбешки. Она протянула добычу Карлу, но у того лишь одна мысль об обеде из сырой рыбы вызывала рвотный спазм. Тогда девушка сама с аппетитом принялась за трапезу. Изабелла все не приходила в себя,
